Марта Кетро - Чтобы сказать ему

И она распоряжалась его вещами. Выбрасывала то, что считала лишним и ненужным. В четырнадцать лет он вернулся домой, увидел прибранный стол и не нашёл альбома с карточками бейсболистов.

– Я думала, ты ими больше не интересуешься, – пожала плечами мать.

Сначала Тони не поверил своим ушам, ведь карточки он собирал несколько лет, некоторые команды были полными, с самыми редкими экземплярами, в других не хватало одной-двух. Попадались даже автографы, их он выменивал, покупал, особенно дорожил теми, которые получил сам. Главайн из «Атланта Брейвз» расписался и хлопнул его по плечу, а кэтчер из «Милуоки Брюэрс» нарисовал мяч. Альбом был его единственной ценностью, и он не смог сразу поверить в утрату. Может, мать решила его наказать и просто спрятала? Или отдала кому-то. Кому? Тони был готов бежать и на коленях умолять какого-нибудь мальчишку, лишь бы вернуть карточки. Хотя бы те, с автографами. Но мама смотрела на него совершенно спокойно:

– Не будь глупым, Тони, ты уже взрослый. Ещё утром я отправила весь хлам в помойку на улице.

Он выскочил из дома и помчался к мусорному баку – пусто. Служба забрала мешок днём и увезла на переработку, альбом наверняка уже похоронен на свалке или уничтожен.

Тони ещё надеялся найти какой-нибудь номер, позвонить, вернуть, но его яростные вопли и слёзы разбивались о ледяное спокойствие матери. И тогда он впервые в жизни обозвал её сукой, а она ударила его по губам, втолкнула в комнату, неумело хлестнула ремнём, а потом заперла. Позвонить мусорщикам он так и не смог, мобильник остался в куртке, в прихожей.

Вечером вернулся отец, устроил ему выволочку за грязные слова, но не слишком сильную – он был мягким человеком и хорошо понимал горе Тони. Даже попытался потом поговорить об этом с женой, но она отказалась его слушать. У неё иногда становилось странное непроницаемое лицо, и слова отскакивали, не проникая в сознание. «Что? Что ты такое говоришь? Не понимаю и не хочу знать».

Хуже того, мать и после этого не перестала трогать вещи сына. Выбрасывала теперь реже, чаще перекладывала с место на место, и это приводило Тони в бешенство. Он будто жил в зыбком, постоянно меняющемся болоте: протягиваешь руку, чтобы взять что-нибудь с тумбочки, а там пусто. Одежда мигрирует по полкам, исчезает, обнаруживаясь в неожиданных местах, да и сам шкаф может оказаться в другом углу – мать обожала двигать мебель, насколько хватало сил. Тони бесился, а она называла его сумасшедшим и пыталась накормить своими антидепрессантами – ведь ненормально, если мальчик так нервничает по пустякам.

Он уехал из дома в семнадцать, и с тех пор была долгая непростая жизнь. Мать давно умерла, и претензии потеряли смысл. Бейсболом он больше не интересовался и думать забыл о своей потере. Но стоило женщине только переложить его джинсы или переставить зубную щётку, как он тут же указывал ей на дверь. Ни одна не смогла удержаться рядом с ним надолго – они не понимали, обижались, считали его психом. А он всего лишь ненавидел, когда трогают его вещи.

Дора и Тони проговорили полночи, а потом мирно улеглись спать рядышком, завернувшись каждый в свой спальник.

– Спокойной ночи, красотка, – сказал Тони, протянул руку и погладил её по спине, но Дора недовольно повела плечом, и он всё понял и отвернулся, вздохнув даже с некоторым облегчением.

Причину Дора определила ещё вечером: Тони часто отходил «посмотреть чо как» и отсутствовал подолгу, а она достаточно знала о простатите – журналы много и охотно рекламировали лекарства для пожилых, выводя их проблемы из зоны невидимости, как в своё время вывели оттуда месячные и молочницу.

Утром Тони предложил дальше двигаться вместе, и она согласилась. У него оказался удивительный чоппер неизвестной марки, с коляской (Тони сказал, что из России, но она не поверила). В коляске громоздились канистры с бензином, запасы еды, одеяла – как всякий бездомный, Тони таскал с собой огромное количество вещей.

Они проехали много сотен миль, Дора бы и дальше не отказалась от его компании, но их пути разошлись, Тони пришлось свернуть к знакомым торговцам, требовалось пополнить запасы топлива. Расстались тепло, благодарные друг другу: он помог ей сильно продвинуться к цели и слегка опередить холода, а она умела слушать и не прикасалась к его вещам.

Дора стояла на обочине и старательно махала платком с черепами вслед отъезжающему байку. Когда Тони скрылся из виду, повязала трофейную бандану на рюкзак.

Примерно через месяц пути Дора поняла поразительную штуку: дорога – это просто. До сих пор она рассматривала путешествие как череду квестов, в которых огромное значение имеет набор предметов, взятых с собой или найденных в пути. Тебе предстоит выполнять различные задания, применяя специальные навыки. И если упустишь нужную вещь или не справишься, то попросту не продвинешься дальше. В сумке обязательно должен заваляться серебряный свисток, сияющий фиал, волшебный корешок, а ближе к середине истории непременно встретятся старушка-травница, магический торговец и фея. Впрочем, если ты из другой сказки, то это будут врач, механик и программист, которые проапгрейдят снаряжение. В любом случае всё чертовски сложно.

И только в дороге она осознала, что для движения необходимо единственное условие. К сожалению или к счастью, но нужно всего-то переставлять ноги – топ-топ, одну за другой. Это была мысль, которой невозможно поделиться. Любой человек, услышав подобное откровение, его не оценит, только пожмёт плечами и разве что сделает вежливое лицо, из сострадания к свихнувшемуся собеседнику. Но отказ от этого условия не даёт людям не только идти, но и учиться, любить, создавать новое, проживать свои дни и хоть как-нибудь развиваться. Всё кажется, что требуются специальная магия, лайфхак, хитрый инструмент, судьбоносная встреча, чтобы добиться результата, а если ничего такого не попадается, то шансов у тебя нет. И вдруг Дора выяснила, что пройти двадцать миль можно лишь одним способом: выйти с утра на дорогу и не останавливаться, пока не стемнеет. Спастись от дождя и ветра – только если завернуться в дождевик или свить кокон из большого куска полиэтилена. Остаться здоровой – если заботиться о сухости вещей, разжигать костёр, кипятить воду, дополнять унылый паёк концентратов горячей пищей. Это нелегко, зато можно обойтись без чудес, хватит и постоянных физических усилий. Если подумать, то человек в обычной своей жизни не так часто способен существовать за счёт простой честной работы, он более зависит от других людей, своего статуса, удачи и ещё множества условий. И это постепенно отучает его от упорного труда, который по-прежнему необходим, чтобы день за днём учиться жонглировать пятью шариками, накачать пресс или дойти до океана. Господи, да это звучит так тухло, что даже думать скучно, но другого способа всё равно нет.