Андрей Смирнов - Итальянский роман

В сентябре 1943 года измученная войной Италия заключила перемирие с Великобританией и Соединёнными Штатами. И мгновенно подверглась немецкой оккупации. Карниа превратилась в район Operationszone Adriatisches Küstenland (OZAK) – «Оперативной зоны Адриатического побережья» под управлением немецкого гауляйтера. Фактически – стала частью Третьего рейха.

Альпини – тем из них, кто умудрился выжить, не попасть в плен и добраться домой – рейхи, гауляйтеры, фашисты и нацисты стояли уже поперёк горла. Слишком долго они умирали за них в Греции, Африке и России. Альпини оглянулись по сторонам. Вокруг были Альпы. Альпы – это горы. Горы – это родина. А они были горными стрелками. И за Родину привыкли сражаться. Наконец-то почувствовав себя в своей тарелке, альпини оседлали вершины с перевалами и оттуда принялись стрелять по немцам. Стреляли они метко и часто попадали. Помогали им в этом не только родные горы, но и Бог. Плоть от плоти набожных карнийских крестьян, они сразу же получили благословение католического духовенства. Тут наверх вскарабкались местные коммунисты и поинтересовались: не будут ли альпини возражать, если они тоже вместе с ними немножко постреляют? Те не возражали. Сделав скидку на условия военного времени, Бог, в виде исключения, начал помогать и этим безбожникам.

Быть партизанскими мишенями немцам не понравилось. Они по привычке достали огнемёты и пошли жечь деревни. Сжигание деревень, однако, – не лучший способ завоевать симпатии их жителей. В горах же – во всех горах мира, не обязательно итальянских – это, как правило, равносильно тому, чтобы плеснуть ведро бензина в костёр партизанской войны. Теперь партизаны получили одобрение и поддержку даже тех, кто до того предпочитал оставаться нейтральным.

Немцы изменили тактику. В посёлки приходили итальянские фашисты, переодетые в якобы нуждавшихся в ночлеге и припасах партизан. Получив же искомое, – вытаскивали огнемёты. Разозлившиеся не на шутку карнийцы утратили обычное добродушие, трудолюбиво подбадривая нацифашистов пинками ружейных прикладов, окончательно скинули их с гор и провозгласили создание Свободной зоны Карниа.

Явление уникальным не было. Восстания полыхали по всему северу Италии. Ни первой, ни единственной партизанской республикой Карниа не стала. Однако, занимала наибольшую из них площадь. Партизанские бригады ограничились ролью её вооружённых сил и в дела гражданского общества не вмешивались. Правительство же было сформировано путём всеобщих свободных выборов, на которых – впервые за всю итальянскую историю – получили право голоса женщины. Да и вообще, даже по строгим современным меркам, Карниа обладала правовым и демократическим государственным устройством. С пропорциональной налоговой системой, институтом мировых судей, всеобщим обязательным начальным образованием и отсутствием смертной казни.

Ужаснувшись столь беззастенчивому попранию всех их идеалов, немцы понатыкали вокруг границ мятежной республики табличек «Осторожно! Бандиты!» и принялись думать, что с ней теперь делать дальше. Проблема заключалась в том, что через Карнию пролегали стратегически важные пути, связывающие Адриатическое побережье, Паданскую равнину и Австрию. Нет, выбить оттуда партизан немцы, разумеется, могли бы с лёгкостью. У них всё же была регулярная армия, не стеснённая необходимостью считаться с какими-либо моральными ограничениями. Но что потом? Ведь когда солдаты уйдут, – партизаны неизбежно вернутся. Держать же в регионе постоянный и достаточный для эффективного контроля над его территорией войсковой контингент Берлин, учитывая плачевную ситуацию на мировых фронтах, позволить себе не мог.

Тут какой-то немецкий генерал хлопнул себя по лбу, закричал: «Heureka! Ich habe gefunden!» – схватил карандаш, склонился над картой и приписал к названию зоны OZAK одну букву: KOZAK.

Дело в том, что казаков у немцев образовался излишек.

Ещё в 1918 году генерал Пётр Краснов, командующий Донской армией, предложил кайзеровской Германии мир и нейтралитет в обмен на продовольствие, оружие и признание независимости казачьих земель. Остальным белым генералам красновская придумка понравилась не очень, и из командующих его постепенно выперли.

К 1936 году немецкая бюрократическая машина пришла в движение, извлекла Краснова из чрева Парижа, в котором он к тому моменту очутился, и переселила в Германию. Там генерал охмурился идеями национал-социализма и с началом Второй мировой войны принялся скликать казаков под свои – точнее, немецкие – знамёна. Как тех, ещё старых, бежавших от красных из Новороссийска и Крыма, так и новых, никуда не бегавших, но сначала переживших расказачивание, а затем обнаруживших себя на оккупированных немецкими войсками территориях. Следует признать: у казаков имелись веские причины советскую власть недолюбливать. Сумрачный германский гений грамотно сыграл на чувствительных струнах казачьих душ, пообещав им после окончательного решения большевистского вопроса «возвращение всех привилегий, коими владели отцы ваши с древнейших времён; автономию, которая породила вашу историческую славу; неприкосновенность права владеть землёй, обретённой трудами вашими и предков ваших». В общем, понять казачью мотивацию можно. Оправдать, впрочем, значительно сложнее.

– Любо! – сказали казаки и развёрнутой лавой поскакали бить жидов и коммунистов.

Зимой 1943 года, однако, стало понятно, что построение казачьего государства на территории бСССР откладывается на неопределённый срок.

– Нихт любо! – пожаловались немцам казаки.

– Позвольте, – сумрачно возразили сумрачные гении, – у нас договорчик. Вот, пожалуйста, в сноске на тридцать восьмой странице мелким шрифтом: «В случае временной технической невозможности возвращения исконных казачьих земель, немецкое правительство обязуется предоставить равноценную территорию в иной части Европы». Мы от своих обязательств не отказываемся. Но и вам отказаться не позволим!

Юридически неграмотным казакам ничего не оставалось, кроме как сесть на узлы и дожидаться отправки, ибо перешедшая в наступление Красная армия в моральные дилеммы коллаборационистов вникать не желала, а желала ставить их к стенке. Начались казацкие мыканья по Европе. Только лишь немецкие квартирмейстеры в очередной раз присматривали подходящие земельные угодья, как безответственные советские варвары портили все тщательно выстроенные планы, распахивая живописные пейзажи грязными сапогами и танками.

Для германского командования казаки, отступавшие вместе со всеми чадами и домочадцами, превратились в обузу и головную боль. Тут-то Карниа удачно и подвернулось. Ежели натравить казаков на партизан, и первые вторых перебьют, здраво рассудили немцы, то решатся сразу оба вопроса: и земельный и партизанский. Если наоборот партизаны казаков перебьют, – невелика и потеря. При идеальном же раскладе они и вовсе взаимно аннигилируются. Короче говоря, полсотни битком набитых казаками эшелонов двинулись в Италию. Груз, с немецкой точки зрения, скоропортящимся не был, потому ползли они несколько недель. Кормить же кого-либо по дороге в светлое итальянское будущее никто не обещал.