Аня Воронцова - МАКСимум

Святая великомученица Анастасия Узорешительница – освобождающая от уз, покровительница заключенных и прочих узников, не только в буквальном, но и в переносном смысле, – пленников своих ментальных тюрем, сложных отношений и обстоятельств.

Надев длинный и широкий халат, расшитый большими цветами, поверх классической одежды туриста – футболки и шорт – она приблизилась ко входу в пещерный храм. Муж остался следить, чтобы дети не шалили.

Грот небольшой. Внутри прохладно, сумрачно. Сверху свисают крупные тяжелые кисти, изготовленные из разноцветного бисера. Бисером украшены оклады всех икон, стены, свод грота… Если задуматься, сколько этих маленьких радужных стеклянных шариков, этих гладких мягко сияющих застывших капелек, нанизанных на нити, нашли здесь своё место, даже не являясь верующим проникаешься восторженным уважением к величию человеческого труда, к чудесам, на которые способны разум и руки, осиянные любовью, идеей, стремлением к чему-то прекрасному и светлому.

Снаружи на деревянной скамье за небольшим столиком сидела молодая женщина. Она терпеливо наклеивала в определенном порядке на основы – симметричные деревянные крестики – непокорные мелкие бусины. Несколько чаш с разобранным по цветам бисером стояло перед нею. Лишь очень упорные люди способны на великие свершения. И именно их судьба награждает ослепительным моментами истинного свободного заслуженного счастья.

Она немного постояла рядом, любуясь творящимся на её глазах подвигом трудового самопожертвования. Молодая женщина подняла глаза.

– Вы… Вы делаете такие удивительные вещи… – пробормотала она, смутившись от пристального взгляда.

– С Божьей помощью, – ответила женщина и снова погрузилась в работу.

Один из естественных гротов Качи-Кальона обладает примечательной особенностью: если достаточно громко произнести под его сводами слово – оно будет отчетливо слышно внизу, в живописный качинской долине, на полях, раскинувшихся на десятки километров в окрестностях чудесной горы. По одной из версий именно благодаря такому «гласу с небес» жители крымского полуострова были сравнительно легко обращены в христианскую веру.

"Здесь место силы… " – загадочно понизив голос, произнёс экскурсовод. А ей, заворожено глядящей на залитые солнечным светом зеленые склоны гор, больше всего захотелось вдруг крикнуть, отсюда, с этой высоты, истошно, не жалея связок, так, чтобы звук загремел, покатился долго, зажатый громадами скал, над головами изумленных людей:

«Мааааааааакс!»

В глубоком низеньком – не всякий здоровый мужчина сможет стоять в полный рост – затемненном гроте, отделенном резными воротцами от основного помещения Храма Свято-Успенского мужского монастыря, полностью вырубленного в скале, скрыта от праздных взглядов ещё одна знаменитая святыня Крыма – Чудотворная икона Божией Матери. Служка заботливо затворяет и отворяет воротца всякий раз, когда настоятель дает благословение на то, чтобы позволить паломникам, мирянам, туристам поклониться прославленной святыне.

Служка пропускает посетителей по одному, потому у входа в грот всегда собирается очередь. Встав в самый конец и машинально делая по шагу или по два вперёд, когда кто-то выходит, озаренный благодатью, она разглядывает иконы, лица пришедших, товары церковной лавки. Окно над пропастью растворено. Оттуда веет приближающейся грозой. На подоконнике – букет свежих роз.

Очередь подходит. Склонив голову в наспех повязанном платке, чуть робея от царящего здесь всеобщего молитвенного благоговения, и она вступает в тесную обитель чуда.

«Матерь Божия, спаси и помилуй меня грешную…»

Она не умеет молиться. Трогательно неуклюже крестится три раза.

«Пожалуйста, я очень хочу увидеть Макса, ну хоть ещё один раз…»

«Нет. Нельзя о таком просить. Большой грех.»

«Пусть мои дети будут здоровы, и муж тоже, и папа…»

Опомнившись, беззвучно шепчет она. Вновь торопливо крестится. Подходит, чтобы приложиться к иконе губами.

Она высокая. Выпрямившись, задевает головой лампадку. Та печально звякает, качается со скрипом на тонких цепях.

– Осторожнее вы, девушка! – возмущенно восклицает служка.

– Простите, пожалуйста… – лепечет она сконфуженно.

– Бог простит.

На миг почему-то суеверный ужас охватывает её.

«Как нехорошо вышло… Вдруг это предупреждение о грядущем несчастье?.. Знак, что Богоматерь не примет моих молитв?.. Может, я проклята?..»

Она покидает грот, потирая ушибленный висок. В церковной лавке долго уговаривает мужа купить ей освещенный крестик. Он, учёный человек, атеист, нехотя соглашается:

– Женская прихоть. Бывает. Только, смотри, не очень дорогой.

В Поповку в тот день вернулись уже затемно. Посетили воспетый Пушкиным Фонтан Слёз в Ханском Дворце – две свежие розы, красная и белая, неизменно лежат там – заглянули в дегустационный зал и старейшую лавку с восточными сладостями.

«Рахат-лукум» – в переводе это означает «кусочек счастья».

Накупили целую коробку ароматных разноцветных кубиков, сваренных по оригинальным рецептам из соков различных фруктов и ягод с добавлением орехов, специй или семян.

Она долго ворочалась в постели – с неизъяснимой тревогой думала о своём досадном столкновении с лампадкой – а когда все уснули, тихо встала и, набросив на плечи шаль, покинула номер. Путь её лежал на берег. Море имеет свойство успокаивать, снимать наваждения, оно отгоняет дурные сны.

На чёрном небе – яркими точками звезды. Время от времени невдалеке коротким белесым всполохом сигналит маяк – словно выпархивает из кустов жар-птица и тут же исчезает. Ночь. Август. Крым.

Постояв немного у воды, полюбовавшись её темной, блестящей – как лакированная кожа – поверхностью, она отправилась прямо по пустому пляжу туда, где, разбрасывая снопы радужных огней, призывно сияя разноцветными переливами света, гремела ночная дискотека.

Танцпол был пуст. Только две девушки, по-видимому, близкие подруги, одна в коротких джинсовых шортах и вторая – в маленьком облегающем платье, обе стройные, танцевали, встряхивая густыми волосами, изгибаясь плавными волнами, красиво свивались друг с другом, кружились за руки под восторженными взглядами нескольких юношей, сидящих за столиком на возвышении.

Она повесила шаль на спинку стула и тоже спустилась на танцпол. Расправила плечи, запрокинула голову, пустив по спине искристые струйки белокурых волос, призывно качнула бедрами… Отбросив стеснение, отдалась музыке, льющейся из динамиков, мерцанию цветных лампочек, чуть слышному ласковому шепоту моря.

Устав танцевать, она присела на крайний стул возле стойки бара. Очень хотелось пить, а никаких денег с собой она не взяла. Пятеро парней за прямоугольным столиком с гоготом распивали коньяк. У них стояла невостребованная двухлитровая бутылка «АкваМинерале». Она решилась попросить.