Лана Войс - Отдельно Взятая Жизнь

– Ты смотри, молодая сука. Куда ее?

-Везите в зиндан!– Приказал властный голос

Видимо после убийства Широколицего, Турок не поскупился на профессиональную охрану, устало подумала я. Услышала вскрик и увидела, как двое в черной униформе волоком тащат Саню.

С меня сорвали дедово пальто, обхлопали по бокам, заглянули под резинку шерстяных штанов, сказали "Пусто", сунули кулаком поддых, связали руки сзади, подтащили к фургону "Перевозка мебели" и кинули на обжигающе холодный пол

Я помню смутно, как тряслась и перекатывалась на ухабах. Рядом в фургоне, я ощущала присутствие другого бессознательного тела, мне не хотелось думать, что это Саня.

Зиндан оказался мрачным помещением, где не было ни окон, ни освещения. Просто забетонированный каменный мешок с массивной дверью и спертым воздухом.

Меня грубо затащили в зиндан и дверь захлопнулась, я лежала, стараясь отключиться от боли промерзшего тела, потом с усилием приподнялась, села привалившись к стене и вдруг услышала шорох в углу

-Ты кто?– прошептала в темноту, надеясь что это не крысы.

-А ты кто?– ответил насмешливо мужской голос.

–Я Алена.

–О, Алена, а я Андрей Иванов очень приятно,– отрекомендовался невидимый собеседник.

-И долго ты здесь сидишь, Иванов?-спросила я?

–Второй день– отозвался Андрeй.– Пить дают раз в день, ведро пописать приносят, а еды никакой.

Я подтянула ноги к подбородку и опустила голову, если дышать в колени, воздух будет теплый.

Внезапно раздался дикий крик знакомого тембра, так что по телу прошла морозящая волна ужаса.

"Саня! Санечка!"

Я беззвучно плакала, чувствуя свое бессилие помочь и зная что я следующая.

–За что они тебя сюда кинули, Алена?– поинтересовался Андрей после тягостного молчания.

Я ответила безжизненным голосом:

-Убили отца, а меня не получилось с первого раза. А тебя?

–Хотят, чтобы я бизнес им подписал, у них фишка такая, угрожать убийством близких, да мои все за рубежом в надежном месте, им с этой стороны меня не взять.

–И что будет, если ты не подпишешь?– спросила я.

Тут раздался просто жуткий крик, такой, каким кричат в последний раз, и на высокой ноте оборвался. Грудь сдавило невыносимой тяжестью.

"Прощай милый Саня! Я отомщу за тебя, если выживу."

Я глубoко вдохнула воздух и постаралась временно проглотить свое горе, мне предстоит битва, я поплачу потом.

Эти твари не знают, что у меня в рукавах спрятаны под резинками два метательных ножа, подарок Сани.

Глаза привыкли к темноте и я даже стала немного угадывать силуэт Андрея.

-Эй, Андрей! Ты связан?

–Да– тут же ответил пленник.

-Ты можешь зубами ослабить узлы на моей веревке?

-Ну давай, ползи сюда, попробую-,согласился Андрей

Я подползла к нему, он стал зубами растягивать узел, причиняя боль и без того затекшим рукам. Наконец, после значительных усилий, я смогла высвободить одну руку, вытащила из под рукава плоский нож и разрезала свои путы. "Держитесь теперь сволочи, я просто так не дамся, обязательно заберу на тот свет кого-то из вас" злобно думала я.

Вспомнила про Андрея:

–Лежи не двигайся, я тебя освобожу.

Я подползла к пленнику,

достала нож и разрезала его веревки. Андрей застонал и выругался от появившейся боли в обретающих чувствительность руках.

–Они скоро придут сюда за кем то из нас.-проговорила я Андрею– Держи, если не хочешь умереть.

Я протянула ему один из моих ножей и добавила:

-Буду их поджидать у двери, а ты отвлеки внимание.

Нож исчез в руке Андрея, на мгновение он прикоснулся ко мне. Это было молчаливое обещание сражаться рядом и до конца.

Примерно через час тишины мы оба насторожились, услышав топтание у двери.

Дверь распахнулась и зажегся яркий фонарь на полную мощность, видимо с целью ослепить и деморализовать пленников, но так как а пряталась сбоку, луч фонаря прошел мимо меня, и я со всей силой, которую давала мне ненависть, ударила охранника Саниным ножом прямо в горло.

Он захрипел, поднял руки к ране, из которой полилась кровь и упал навзничь.

Брякнула связка ключей, Андрей подскочил к телу, выдернул телефон, я вытащила из кобуры пистолет, прихватили фонарь и мы пошли по коридорам, настороженно озираясь по сторонам. Благополучно поднялись этажом выше, я посмотрела в окно, прячась за тюлевой занавеской. Моим глазам предстал двор обнесенный кирпичным забором, и во дворе люди грузили черный полиэтиленовый мешок в уже знакомый фургон "Перевозка мебели".

–А я знаю этот дворик,– недобро усмехнулся Андрей, заглянул за дверь, оказалась кладовка, достал трофейный телефон, набрал номер и стал вполголоса разговаривать.

Закончив говорить, повернулся ко мне и сказал:

-Сюда Алена.

Он втащил меня в кладовку со швабрами и прочим инвентарем и показал на губы, призывая к молчанию.

Через пятнадцать минут раздался треск выстрелов и заметались лучи прожекторов, проносясь отсветом через щель в двери кладовой, я услышала крики, топот бегущих ног, и ждала, держа дверь кладовой под прицелом.

А когда все стихло, Андрей шепнул мне

– Алена, убери пушку.

Дверь распахнулась и в сопровождении парней в камуфляже, мы с Андреем вышли наружу в ярко освещенный двор.

Многочисленная челядь Турка лежали на земле с руками сцепленными на затылке, а из подвала серого трехэтажного дома, камуфляжные ребята выносили и выводили, бережно поддерживая, каких то тощих оборванных людей.

Двое человек в медицинских перчатках рассматривали останки извлеченные из черного мешка, до меня донеслось:

– Вот же звери, бедного парня живым резали на куски.

Я заметила, что какой то мужчина подтолкнул Турка подальше в сторону, в общем шуме раздался одиночный выстрел.

Мое сознание плыло, и последнее, что я услышала совсем рядом.

-А где главный этого концлагеря?

И быстрый ответ:

–Убит при попытке к бегству.

После всех этих злоключений, по настоянию Андрея я наконец легла на медицинское обследование, договорившись, что возьму с собой кое какие милые сердцу личные вещи.

Из дома я взяла увесистую книгу "Мифы народов мира", вырезав в ней отличное ложе для вальтера, фланелевую пижаму и вернулась добропорядочной девушкой со смиренно опущенными глазами, но с настоятельной просьбой к персоналу, не трогать то, что мне принадлежит.

Мне ставили капельницы, давали разноцветные таблетки, я стала чувствовать себя лучше, и вечерами прогуливалась в плюшевых тапочках по отделению.

Как то я стояла у окна в больничном коридоре, бездумно глядя на центральный вход в нашу больницу.

Мое внимание привлекли два типа в дорогих пуховиках "Канадский Гусь" решительно идущие вперед к дверям. В памяти всплыл сентябрьский день на чердаке, и эти же типы хохочут в обществе Жакаева на лоджии отцовской квартиры.