Вячеслав Прах - Дешевый роман

Юлия встала, взяла полотенце, вытерлась и направилась в спальню. В свою вчерашнюю постель, она каждый день застилала свежую. Она словно чего-то ждала, что-то должно было случиться этим утром…»

– Габриэль…

Удивительная женщина, она знает, сколько ложек сахара я кладу в чай, но каждый раз спрашивает об этом, словно впервые.

– Две, пожалуйста.

Принесла поднос.

– Я размешала.

– Спасибо.

Взял чашку и поставил на пол перед собой.

– Может быть ты хотел, чтобы я для тебя что-то сделала?

Я дал ей блокнот.

– Зачитай.

«Я пион – а я и не знаю другой судьбы. Это лучшее, что могло со мной случиться. Я тот, у кого самая долгая жизнь, ведь никто больше не считает секунды. Я вижу небо из белых маленьких капель, оно полно чужих грез. И если бы люди никогда не мечтали, то не было бы и звезд. Я вижу воздух, я бы никогда не подумал, что его можно видеть. Он толщиной, как летнее одеяло, им можно укрыться, но я бы не стал, ведь мне бы не хотелось испачкать себя. Этот плед сшит из слов, из того пара, что вылетает изо рта, но не имеет особого веса. Он мягкий, как вата. Словно соткан из пыли, разбитых на части алмазов. Все самое драгоценное выбрасывают в воздух, в воздухе летают слова. Громкие речи одержимых идеей, но отказавшихся от нее при первой же неудаче. Клятвы. Люди так много используют клятв, что со временем сами не верят, исчезает сила обещаний, остается лишь звук. Ложь – это самый заразный микроб, он вылетает из уст одного и тут же влетает в рот другому. Вы дышите этим воздухом, зараженные, но ведь вы сами его заразили. Я – цветок, а цветы не имеют заразы, у них нет губ. От какой-то неизвестной чумы вымрет все человечество, но только не цветы. Представьте себе на секунду идеальный мир…

Я пион и таю в себе аромат. Я не знаю, чем пахнут человеческие души, но если вы сорвете меня и поставите в воду, то я лишусь своей души, и одна скрипка лишится струны, но музыка будет играть. Но если бы еще музыка пахла…»

– …Если бы еще музыка пахла, – дочитала она.

Рита заглянула мне в глаза, пытаясь найти в них продолжение.

– Что ты можешь об этом сказать? – не сдержался я.

– Я пион, а быть пионом легко… – процитировала меня Рита.

– Ты улавливаешь ритм, который я задал этому тексту. Ты различаешь мои интонации.

– Это не сложно.

– Согласен, Рита. Мне кажется, скоро мы будем говорить с тобой на одном языке.

Я смотрел во двор, мне хотелось увидеть там пион. Но ничего, кроме асфальта, там не было. Реальность слишком отличалась от моего выдуманного мира. Это либо город был таким серым, безжизненным, либо мои глаза не различают больше цвета. Рита. Моя теплая Рита. Я хочу обнять твое голое тело. Мне необходимо питаться твоим током. Ты – мой заряд.

Я повернулся, она стояла обнаженная передо мной. Ее длинные волосы по поясницу, ее талия, утонченность, изгиб. Она для меня, словно кисть, я впитываю в нее свои лучшие краски.

– Пойдем на мольберт, мое творение.

Тем же вечером мы вошли с ней в книжный, она стала рассматривать книги, а я людей, которые их читали. Что они чувствуют, когда держат в руках эти мягкие обложки? Знают ли они, что автор отдал им свои дни, месяцы, годы, посвятил часть своей жизни, чтобы чужие пальцы могли касаться его души. Чем пахнет страница, которую вы сейчас читаете? И правда ли, что она имеет свой особый запах? Вы слышите голоса героев, они у вас в голове? Вы купились на обложку или пришли за конкретной книгой? Эти и еще миллион вопросов, которые я хотел задать читателям, но вместо этого я сам взял в руки первую попавшуюся книгу. Закрыл глаза. Представил, что это мое произведение. Там я, пион, Юлия, Рита. Я гладил обложку и нюхал листы. Я вообразил себя читателем моей книги, тем неизвестным человеком, который придет в этот книжный с единственной целью – купить часть меня.

– А души сейчас стоят дешево.

Ко мне подошел мужчина лет тридцати, он был одет в дорогой костюм, который прекрасно на нем сидел. Обувь начищена до блеска, зубы отбелены, улыбка до ушей.

– Не понял, – удивился я.

– Я говорю, души сейчас стоят дешево.

– Это я понял. Но вы это сказали к чему?

– Вы вслух произнесли что-то вроде, «купить часть меня». Вот я вам и ответил.

– А… Вы о душах писателей. Простите, а кто вы?

– Я человек, написавший ту книгу, которую вы держите сейчас в руках.

– А почему вы говорите, что ваша душа стоит дешево?

– Потому что на ней указана цена.

Показал мне наклейку с ценником.

– И твоя душа, мой друг, будет стоить дороже всего на несколько центов.

Я был в ступоре. И не знал, что ему ответить.

– Я сейчас тебя понимаю лучше, чем кто-либо на этом свете. В этом ты мне поверь.

Похлопал меня по плечу. Подошла Рита. Он даже не обратил на нее внимание, пристально глядя мне в глаза.

– Я хочу вас познакомить со своей спутницей, она моя Муза. Рита!

Он медленно перевел взгляд на нее.

– Очень приятно, Рита.

Она любезно улыбнулась.

– Я отойду, хочу перелистать Фицджеральда.

Она покинула меня, оставив наедине с ним. Я бы не сказал, что был этому рад.

– Мы говорили о душах писателей. – напомнил он.

– Так вот, я хочу сказать, что наши души измеряются в центах. Читателю важен надрыв. Перелом и любовные страсти. Если они не узнают себя в твоем герое, то считай, что твоей книги – нет. Разумеется и тебя. Все просто. А за пустое место люди не готовы платить.

Я держал в руках книгу человека, который стоял передо мной. Я чувствовал его энергетику, но не через обложку.

– Где ты сейчас? В каком месте?

Его голос стал громче.

– Я здесь и сейчас.

– Я о книге. Какая глава?

– Третья глава. Надрыв… Но нет сил больше громко кричать.

– Это начало. Переходи на шепот. Читатель услышал твой голос и будет за ним следовать, куда бы ты его не повел.

Черт возьми, он понимает меня с полуслова.

– Я начал шепотом, но чувствую, что голос постепенно пропадает.

– Вводи нового героя немедленно.

– А как мне его найти?

Человек в костюме развернулся, чтобы уходить.

– А как находят своих героев? Сами входят в книгу!

Рита осторожно коснулась плеча. Я обернулся.

– Что это за странный тип?

– Не знаю, но в чем-то он прав.

Мы еще долго обсуждали с Ритой этого незнакомца, который заглянул в меня и прочитал, словно открытую книгу. Еще мне не давала покоя фраза о ценности писательской души, он ведь прав по-своему. Но как он стал таким реалистом? После чего? Что толкнуло его посмотреть на мир с такой стороны? Или кто?

– Все думаешь о нем?

Рита, оказывается, не спала.

– Да. Я не могу забыть его слова.

– Какие именно?

– Ты будешь стоить на несколько центов дороже.

– Если с этой стороны посмотреть на вещи, то ты сейчас не стоишь ничего. А я – и того меньше.