Геннадий Евтушенко - Грехи наши тяжкие

Были мы, помнится, в начале мая на Волге. Ну и поехали на лодке кататься. Вернее, на шлюпке приличных размеров. Втроём, конечно. Дул свежий ветерок, гнал по Волге мелкую рябь, вода ледяная. Бррр… Мы-то с Толькой гребём, греемся. А Верка на корме кутается в кофту, поскуливает, но от речной прогулки не отказывается – характер демонстрирует. Плывём, значит. Вскоре буксир показался с баржами на прицепе. Толька сразу вопросительно глянул на меня. Я его без слов понял, согласно кивнул. Верка и не заметила, что мы вот так, безмолвно, договорились прицепиться к этому каравану и вверх по течению на халяву прокатиться да удаль свою молодецкую девушке показать. За баржей и ветерок не так дует, может, и Верка согреется, Друг мой перебрался на нос шлюпки. Цепляться можно было за лодку, тянущуюся на тросе за последней баржей, но это было слишком просто, и Толька выбрал другой вариант, более сложный, зато эффектный. Опыт у нас был, Я подгрёб почти вплотную к борту судна и выбрал вёсла – куда ж их девать? А Толька должен был ухватиться за баржу и, перебирая руками её борт, медленно осаждать наше плавсредство к корме. Но всё пошло не так. Юрьев, зацепившись за судно, зачем-то стал ногами на борт нашей лодки, она резко клюнула носом и вода мощным потоком хлынула прямо нам под ноги… Верка заорала как резаный поросёнок. Крен был такой, что я понял: вот-вот перевернёмся, толком ничего сообразить не успел, заорал благим матом:

– Бросай борт!

Но Толька вместо этого запрыгнул на баржу. Шлюпка сразу выпрямилась, воды в ней оказалось не так уж много. Но она потеряла ход, прошла по инерции метра два-три и стала. А Толька на барже поплыл дальше. Я успел только увидеть его безумные, полные ужаса глаза. Мелькнула мысль: «Куда его увезут? Где потом искать?» А он уже рванул по палубе к корме, стараясь держаться на уровне качающейся на волнах лодки. Но палуба вот-вот закончится! И что тогда? В этот момент Верка истошно заорала:

– Прыгай!

Между баржей и лодкой было уже метров пять-шесть! И Толька прыгнул! И попал. В шлюпку! Завалил меня, я больно ударился рукой и головой о днище. Но до того ли было? Было только одно: ощущение огромного счастья. Счастья, от того, что он в лодке, от того, что всё закончилось так удачно. А то, что у меня локоть опух и голова три дня болела – пустяки.

Это происшествие имело и другие, более важные для меня последствия. Дня через три Верка спросила меня:

– А ты бы смог так прыгнуть?

Её не интересовало, по чьей милости шлюпка чуть было не перевернулась, почему Толька не просто бросил борт баржи, а запрыгнул на неё. Ей, видите ли, интересно было узнать: смог бы я так, как Толька прыгнуть! Я взял её за руку и, конечно, не стал говорить о том, почему другу моему прыгать пришлось, а сказал, что для точного ответа нужно побывать в Толькиной ситуации. Без этого, мол, говорить можно что угодно. На словах все мы герои. Но Верка слушать меня не стала, со злостью руку выдернула и выпалила:

– Вот ты всегда такой! Интеллигентишка закаканый! – Скорчила гримаску мерзопакостную. – Всё у тебя надо проверить-выверить. А у него времени на проверки не было! Понял? Не было! И он прыгнул! Вот поэтому я его и люблю! А ты бы до самого Чёрного моря думал: прыгать или не прыгать? Я тебя – ненавижу!

Меня почему-то даже не задели её слова. Я только сказал:

– Волга, между прочим, впадает в Каспийское море. А ты – дура.

Повернулся и ушёл. Что-то щёлкнуло во мне, переключилось. И закончилась моя любовь к Верке. Вот тогда Юрьев и рассказал про поцелуйчики. Виновато взглянул, положил руку мне на плечо.

– Не переживай. – Покачал головой. – Точно тебе говорю: Верка не твой кадр.

Я его руку сбросил, улыбнулся.

– Конечно не мой. С чего ты взял? Я и не переживаю. Понятно: она – твой кадр. А насчёт ваших обжимансов ты мог бы мне и раньше рассказать.

Он виновато посмотрел на меня.

– Конечно, должен был. Да с духом не мог собраться. А потом: ты ж по вечерам такие интересные байки нам рассказывал! Не мог я от этого отказаться!

– Ладно, кончай ерунду пороть. Я особо по Верке не тоскую. Как-то сразу всё перегорело. – Взглянул на него. – И тебе, мой друг, скажу откровенно, согласен – не мой она кадр. Но и не твой. Пустая она. Кроме ножек стройных и мордашки ничего в ней нет. А тебе, как моряку, она тем более не подходит. Ты в море на полгода, а она куда?

Толька поморщился, почесал затылок.

– Да знаю я, что она мне не пара. Знаю, а завязать не могу. Тянет меня к ней, как муху на мёд! Каждое утро говорю себе: «Всё, пора кончать. Сегодня последняя встреча». А увижу – обо всём забываю. И так изо дня в день.

– Волю тебе, капитан, надо воспитывать. Волю. А то толку из тебя не выйдет!

И действительно, ничего хорошего у Тольки с ней не получилось. Он после школы уехал в мореходку, а Верка через год замуж выскочила. Так и закончилась их любовь.

Лёшка снова улёгся на живот, стал думать о Тольке. Вот это друг. Вот это навсегда. И никакая Верка нам не помеха. Вспомнилось, как однажды днём Алексей с Лизой и маленьким Дениской отправились в Сокольники полакомиться шашлыком. У Алексея в тот день образовался выходной, у Лизы занятия начинались только в обед, ну а Дениска вообще был свободен, как ветер. Народу в это утреннее время в шашлычной почти не было, и Сидоровы, что называется, гуляли. Шашлык был прекрасный, мороженое ещё лучше. Взрослые, несмотря на то, что Лизе нужно было на работу, а Алексею за руль своей «шестёрки», позволили себе по бокалу сухого. Все веселились, Лёшка строил рожицы Дениске, тот заливался смехом, Лиза потешно морщила свой носик, пыталась утихомирить мужичков, но наконец, сама не выдержала и залилась колокольчиком. Глаза у неё были счастливые. Не часто им удавалось так беззаботно посидеть в кафе. Дома, конечно, было не то. Но всему хорошему приходит конец. Когда время истекло, Лиза с Дениской двинулись к выходу, а Алексей к кассе. Уже протянув деньги кассиру, Алексей повернулся к выходившей из кафе жене и спросил:

– Ты сумочку взяла?

– Да, – ответила она и вышла с Дениской на улицу.

Алексей поспешил за ней. Подбросил Лизу к музыкальному училищу и, попрощавшись с женой, обернулся к Денису.

– Ну, куда двинем? Кино или зоопарк?

Дениска долго не думал.

– Зоопарк.

И они поехали в зоопарк. У самого зоопарка Алексей вспомнил, что сумочку свою с документами и деньгами у Лизы так и не забрал. Он принял вправо и затормозил, почесал затылок, вздохнул, огорчённо глянул на сына и виноватым голосом протянул:

– Да, малыш, такие вот дела… В зоопарк мы сегодня уже не попадём.

Дениска поднял на него глаза.

– Почему? Мы же уже почти приехали.

– Приехать-то приехали. Да денег у меня в кармане нет. Деньги все в сумочке, а сумочку мою после кафе мы у мамы не забрали. Такие вот дела.