Лидия Реттиева - Игра

– Нет, сюда я больше не ходок, – решила я. Однако куда бы я со своей лесной дороги ни шла, здания кафе мне не было бы не миновать. Это слегка расстроило меня. Но когда метров через четыреста я обнаружила тропинку, ведущую наискосок через лесную чащу к деревне, сейчас белеющую от первой снежной крупки и потому заметную, обрадовалась: это дорога для меня, констатировала я и весело зашагала в сторону деревни, почти протискиваясь между раскидистыми ветвями пушистых, совсем не таких, как у нас в Эстонии, елок. За спиной, со стороны дороги, послышался рев мощного мотора мотоцикла. Отведя ветку в сторону, я чуть не встретилась взглядом с проезжавшим мимо парнишки из кафе. Он вертел головой по сторонам, явно искал меня, понимая, что я свернула в лес, поскольку так быстро преодолеть этот прямой участок дороги было невозможно. Не знаю почему, но меня это раззадорило. Вот так, дружочек, ищи теперь меня.

Идти по лесной тропинке была одна радость. Холодный, прозрачный и удивительно сладкий воздух – это скорее всего из-за елей – успокоил меня. Почему-то из-за этого мальчишки в душу закралось странное беспокойство. Что-то в его смазливом личике было отталкивающим: возможно, его самонадеянная ухмылка, с наглинкой, нет, скорее всего, чувство неприязни к нему возникло из-за непонятой мною фразы, сказанной им в придорожной корчме, вызвавшей в посетителях такую же непонятную мне реакцию. Но теперь, увидев его растерянный взгляд и то, как дернулся в детском отчаянии острый кадык его тонкой юношеской шеи, я поняла, что он совсем еще ребенок. И что-то жалкое сквозило в его взгляде.

Минут через пять послышался шум магистрали. Выйдя по тропинке на обочину, я поняла, что почти напротив меня, на другой стороне шоссе, находится въезд в деревню, ее центральная площадь и ведущая от нее вверх в гору центральная улица, по обе стороны которой и раскинулись сама деревня. Справа на площади стояло небольшое, но очень представительное, тщательно отремонтированное и потому как новое, только из другой эпохи, двухэтажное здание, на крыше которого висел государственный флаг Болгарии, а на фронтоне красовались часы. Удивительно, что здания муниципальных центров повсюду, в какой бы стране ни были, узнаваемы и по архитектуре, поскольку большинство из конца тридцатых годов прошлого столетия. Сегодня воскресенье. На площади было безлюдно, и я чувствовала себя слишком заметной. Чтобы не привлекать к себе возможных взглядов из окон домов, я не стала подобно туристу рассматривать все подряд и не рванула в первую же лавку с сувенирами и различными поделками, а нормальным деловым шагом зашагала вверх по улице, на ходу читая названия на деревянных табличках. Что было за этими названиями и окнами, несложно было догадаться по рекламе и витринам. Площадь заканчивалась длинным зданием с двумя подъездами, по краю крыши на длинной, как транспарант, вывеске было написано «Комбинат бытовых услуг». Ого, и само здание похожее. Неужели в странах бывшего так называемого соцлагеря было необходимо строить объекты социального назначения по одним и тем же проектам? Это здание из конца шестидесятых – начала семидесятых. Но выходит, что так. Потому что еще много лет назад, оказавшись в Карелии, я не могла удержаться от смеха, когда там, среди прекрасных деревянных построек послевоенных лет, увидела инородным телом торчащее среди одноэтажных с высокими шапками крыш домов двухэтажное, с плоской крышей сооружение из прямоугольных строительных блоков розового цвета – видимо, так строили повсеместно, что в Карелии, что в Эстонии. Это здание было похоже, но облагорожено карнизом из темного дерева, алюминиевые двери были заменены на деревянные. Интересно, какие услуги здесь оказывают? Я, возможно, даже зашла бы, если бы не вывеска, что на «неделе», то есть в воскресенье, выходной. У нас в этих комбинатах бытовых услуг в лучшем случае остались лишь парикмахерские и починка обуви. А ведь раньше были и телеателье, и часовщики, и ювелиры, и швейные мастерские. Сейчас в Таллинне мастерской часовщика днем с огнем не сыскать. На вопрос, куда все они подевались, один мастер ответил: «Кто же сейчас часы ремонтирует? Электроника в основном или разовые. В основном батарейки меняем и старые будильники пенсионерам чиним».

Свернув вправо, в узкий проулок, я вскоре вышла на следующую улицу, расположенную перпендикулярно главной и уже уровнем выше. На углу я обратила внимание на красивое здание с вывеской «Аптека»; неподалеку в длинном здании, огражденным низкой каменной оградой с монтированными в нее фонарями, располагался ветеринарный пункт. А еще чуть дальше табачная лавка. Слово «табак» (тютюн) мне было знакомо еще с тех времен, когда вся страна Советов курила болгарские сигареты и слово «Шипка» ассоциировало у меня лишь с болгарскими сигаретами без фильтра с изображением пушки и памятника на горе. Были и другие сигареты: и «Стюардесса», и «Ту-154», и «Солнышко», и «Золотое руно», отличавшиеся от других сигарет особенным ароматом. Улица сворачивала направо и, видимо, оттуда вниз, я же решила подняться по ступенькам переулочка на новый уровень: мне очень хотелось понять систему, по которой можно было бы продвигаться по расположенной на таком крутом склоне деревне.

Все улочки были мощеные, дома в основном двухэтажные, нижние этажи их были выложены из тесаного камня, верхние построены из дерева. Сказка из дерева и камня. Ни один дом не повторял другого. И столько камня, сколько использовано здесь, мне прежде никогда не приходилось видеть, за исключением оборонительных стен Старого города в нашем средневековом Таллинне. Все дороги и тротуары, края водосточных канавок, массивные высокие ограды и даже берега речки и ступеньки, ведущие под древний, видимо, сохранившийся еще с времен Средневековья великолепный мост с тремя арочными сводами, были вымощены камнем. Местами вдоль берега речки и даже через ручеек, впадающий в речку, построены каменные мостики, а пологий спуск к воде вымощен камнем. Ничего не осыпается, все чисто и к тому же уютно от этих каменных стен узких улочек. Пройдясь по лабиринтам узких этих улочек, обрамленных высокими каменными оградами (часть их была образована стенами домов или хозяйственных построек), я почувствовала себя в средневековом городе-крепости. Поднимаясь вверх, я пыталась понять систему расположения домов, ведь какой-то смысл должен был быть в таких странных зигзагах. И еще мне было интересно узнать, как могут проезжать сюда автомашины?

Покружив еще немного, я была удивлена, что за все время моей прогулки мне повстречались всего несколько прохожих – мужчина средних лет с корзиной для дров, в которую вместо поленьев были сложены бутылки из-под минеральной воды; старушка в длинном, почти до пят, синем вязаном пальто, поверх которого был надет коричневый овчинный жилет. Прижимая к груди маленького рыжего котенка, старушка ласково его за что-то журила. И еще два подростка шушукались за углом дома, считая деньги и покуривая по очереди одну сигарету. Однако пустынные улицы не казались безжизненными, поскольку из труб домов шел дым, из-за каменных оград доносились голоса людей, звук бензопилы, а через открытые форточки запотевших окон то здесь, то там слышалась музыка и обрывки разговоров.