Юрий Серов - Главные вещи

Мне остался один шаг – сдать экзамен по продажам, и я буду принят в компанию, получу работу и в качестве подарка твою улыбку.

Твою. Улыбку.

Как судьба свела вместе четырёх ребят, Степан Тимофеевич не знал. Не знал, но догадывался. Чёрные отголоски прошлого присутствовали в памяти каждого воспитанника детского дома, и новички вряд ли отличались от других. Четыре закалённые души, привыкшие ко всему: к дракам, к воровству, к безразличию окружающих, к подлости. Четыре души, закрытые для всех чужих людей.

Они сидели на деревянных стульях, сложив мускулистые грязные руки на колени, и смотрели на директора грустными глазами пойманных хищников, запертых в клетку. Степан Тимофеевич вглядывался в лица новеньких ребят, пытался распознать в них черты бандитов, но не находил. Ему виделись обычные подростки, поколоченные жизнью, и не верилось, что несколько недель назад эта четвёрка гастролировала по спальным районам столицы, нападала на дедушек и бабушек, выхватывая у стариков сумки и кошельки со скромным содержимым. Не верилось директору, но материалы уголовного дела говорили об обратном, и счастье, что ребята попали на умного судью и отправились вместо колонии в детский дом «Пирогово», к Степану Тимофеевичу.

Мужчина не стал расспрашивать новичков о жизни: ясно было, что они прошли огонь и воду, и лишние расспросы не привели бы ни к чему хорошему. Вместо этого директор улыбнулся и поздоровался.

– Меня зовут Степан Тимофеевич, – представился он. – Я директор нашего детского дома. Здесь вы будете жить, учиться и работать. Коллектив у нас дружный, никто никого не обижает, поэтому ведите себя достойно и прилично. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас вышел отсюда преступником или натворил плохих дел. Привыкайте, теперь вы – часть нашей семьи.

Ребята переглянулись и ухмыльнулись. Паренёк, похожий на цыгана, подмигнув остальным, поднялся и громогласно объявил, что жить они здесь не будут.

– Это почему? – поинтересовался Степан Тимофеевич. – Условия отличные: трёхразовое питание, грамотные педагоги, большой спортзал, своя футбольная команда, библиотека, кабинет информатики с новыми компьютерами, столярная мастерская…

– Наш дом не здесь, – парировал цыган.

– Да нет у вас дома. Вы на улице жили. Беспризорничали, воровали, гуляли.

– Улица – наш дом, – хором ответили они. – Она нас кормила и поила.

Степан Тимофеевич погрустнел. Знакомство с новыми воспитанниками состоялось не лучшим образом, поэтому продолжать разговор не хотелось. Вздохнув, мужчина нахмурился, дотянулся до телефона и нажал красную кнопочку.

– Светлана Андреевна, – обратился он в телефон. – У нас сегодня четверо новеньких. Устройте их, будьте добры.

– Хорошо, Степан Тимофеевич, – сказал телефон женским голосом.

Директор отключил связь и повернулся к ребятам.

– Жить вы будете на втором этаже, учиться в старшей группе. На ближайший год это ваш дом, а дальше посмотрим. Дуйте, Светлана Андреевна вас встретит.

Четвёрка, понурив головы, дружным строем покинула кабинет. В коридоре они облокотились на подоконник и прислонились лбами к холодному стеклу.

– Да уж, кисло, – подвёл итог Пашка. – Как считаете, братишки, можно ли слинять отсюда?

– Слинять можно отовсюду, – проворчал Лёлик. – Месяцок поживём, присмотримся, а там и дёру дадим.

– Как? Как мы смоемся? – занервничал обычно спокойный Рим. – Посмотри на улицу. Сможешь ты перелезть через такую махину? Не допрыгнешь даже! Росточка не хватит!

Пашка посмотрел в окно. Территорию детского дома ограждал четырёхметровый забор с колючей проволокой, а внизу, чтобы обитатели не задумывались о побеге, хитрые воспитатели вырыли глубокий арык и наполнили его водой.

– Как в кино, – улыбнулся Пашка. – Чтобы сбежать, нужно сначала придумать гениальный план. Забор отпадает, будем искать другие пути отступления.

– Под землёй туннель выроем, – сострил Цыган. – Точно как в кино будет… А стену буром просверлим. Или дрелью. Здорово, да?

– Никак отсюда не смоешься. – Лёлик легонько стукнул по стеклу. – Если вы думаете, что в рай попали, отдохните. Не забывайте, что у нас срок. Это детский дом строго режима, для условно осужденных. Табличку что ли не видели?

– Видели, – нахмурились ребята.

Грустную беседу прервала подошедшая воспитательница Светлана Андреевна.

– Вы почему здесь стоите? Степан Тимофеевич велел подниматься наверх, почему не слушаетесь? За мной, экскурсия начинается.

– Я найду, как отсюда смыться, – шепнул Пашка друзьям, когда они поднимались по лестнице. – Дайте только время… Слово пацана даю…

Экскурсию Светлана Андреевна провела быстро.

– Здесь у нас спальня, здесь ваш класс, – показывала она по дороге. – Некоторые лентяи предпочитают прогуливать занятия и прячутся по норкам, но они в конце года обычно переходят в детдом для отсталых. Если у вас есть желание сменить место жительства, можете не учиться… Столовая, младшие классы, библиотека и спортзал на первом этаже. Последние два места советую посещать почаще, детскому дому нужны грамотные и спортивные люди. Во взрослой жизни потом легче будет… Что ещё?… Ах, да! Туалет и баня находятся во дворе, в бане не вздумайте курить: полы деревянные. Больничка за домом. Если кому-то нездоровится, доктор вылечит… А тут у нас комната отдыха. – Воспитательница толкнула дверь.

– Ой! – успела крикнуть она, а сверху уже летели пакет муки и добрая порция воды.

Раздался заливистый хохот. Несколько человек, празднуя веселье, попадали со стульев и смеялись, лёжа на полу. Светлана Андреевна, потеряв дар речи, замерла в оцепенении.

– Тили-тили-тесто! Нет жениха, а есть невеста! – потешались озорники.

– Сейчас я доложу обо всём Степану Тимофеевичу. – Топнув ногой и резко развернувшись, она ушла.

Наступила тишина. На ребят уставились три десятка глаз: некоторые смотрели с любопытством, но большинство выражало недовольство. Напряжение возрастало, и парни понимали, что одно неловкое движение или неосторожное слово может стоить слишком дорого. Минуты две-три стороны изучали друг друга, а потом тишина нарушилась.

– Здорово, приезжие, – поздоровался высокий крепыш, сверкнув мускулом. – Надолго к нам или как? Если надолго, особо не рассчитывайте. Купе все заняты. – Он ухмыльнулся и развалился в кресле, показывая, кто здесь главный, и кого надо бояться. – Хотя… Если на должность уборщиков согласны, тогда оставайтесь. Я даю добро.

Лёлик, широко улыбаясь, отделился от четвёрки, подошёл к крепышу и протянул руку в приветственном жесте.