Ника Соболева - Право на одиночество

За неделю до праздника мы с Максимом вертелись по магазинам, как белки в колесе, выбирая девочкам подарки. С Лисенком все было просто – несколько книжек, огромная коробка с конфетами и музыкальная шкатулка с изящными фигурками на крышке (девочка мечтала именно о ней) – и дело сделано. Но вот что подарить Лике, мы с Максимом думали очень долго. И в конце концов я нашла все, что хотела.

– Она слишком резко повзрослела, – объяснила я Максиму свой выбор, – понимаешь? Это надо делать постепенно, а Лика сразу прыгнула во взрослую жизнь. Поэтому ей нужно подарить, с одной стороны, капельку детства, а с другой – она все-таки уже почти девушка, и об этом тоже не стоит забывать.

Именно поэтому мы купили Лике большого плюшевого медведя. Мягкий и бархатный, он был очень теплым, а на мордашке застыло такое умильное выражение, что я сразу представила, как девочка будет его обнимать.

Вторую мою задумку осуществить было сложнее, но все-таки мы справились.

Ломать голову над подарком Максиму тоже пришлось долго. В итоге я купила ему кожаный ежедневник и обложку для книг. А Миру – хороший дорогой табак для его любимой трубки.

Последний рабочий день в этом году ознаменовался крупной пьянкой. Корпоратива не было, все отделы праздновали в тесном «семейном кругу», но и этого хватило, чтобы к четырем часам дня половина сотрудников, пьяно похрюкивая, бродила по коридорам издательства и поздравляла всех подряд. Если учесть, что предусмотрительное руководство вместо воды загрузило в кулеры вино, совсем трезвыми остались немногие.

И я с легким чувством удовлетворения заметила, как захмелевшая Ирина Матвеевна из редакции детской литературы что-то пьяно, но вполне дружелюбно растолковывает хихикающей Эле. Кажется, окончательное примирение этих двух персонажей состоялось именно в последний рабочий день года. И я подмигнула Эле, про себя радуясь, что больше не придется каждые три месяца спускать в отдел кадров запрос насчет в очередной раз освободившейся должности младшего редактора.

Мы с Громовым, поздравив, наверное, в издательстве каждую собаку, ушли с работы в первых рядах.

И началось, закрутилось… Нас сразу захватили предновогодние хлопоты – на следующий день, 30 декабря, с утра мы первым делом поставили елку. Потом я схватила Лисенка с Ликой в охапку и, усадив на диван, заявила, что они никуда не уйдут, пока мы не составим меню на новогодний вечер.

Поскольку девочек домашней едой никто не баловал, пришлось предоставить им кучу вариантов различных блюд. И они очень расстроились, когда поняли, что готовить десять салатов и пять видов горячего я не буду. И даже не потому, что не хочу, а потому, что мы это просто не съедим.

Потом мы помчались в торговый центр, где царил предновогодний хаос. И если мы с Максимом воспринимали все происходящее достаточно спокойно, то в глазах девочек я видела настоящий фанатизм – так им хотелось купить все и сразу. Анжелику с Алисой мама часто таскала с собой в различные бутики с одеждой, а вот в продуктовых магазинах девочки бывали редко. Поэтому и воспринимали происходящее как увлекательную игру «кто утащит с полок побольше всего ненужного».

Вечером в этот день я занималась заготовками для салатов – варила картошку, морковь, яйца и так далее. В это время Максим, запершись в нашей спальне, сосредоточенно упаковывал подарки – у него это получалось лучше, чем у меня. А девочки сидели со мной на кухне и с круглыми глазами следили за моими действиями.

– А мы тоже будем готовить? – уточнила Лика, глядя, как я намываю картошку.

– Естественно.

– А что? – встрепенулась Лисенок.

– Вот что дам – то и будете.

– А что ты дашь?

– Что-нибудь точно дам. Пока не знаю, посмотрим.

Они замолчали. Лисенок выводила какие-то узоры пальчиком на столе, а Лика смотрела на меня, не отрываясь ни на секунду.

– Кто тебя научил этому? – спросила она, когда я домыла картошку и выключила воду.

– Ты имеешь в виду – готовке? Мама. Хотя не всему. Чему-то я училась уже после ее смерти.

– А меня… научишь?

Я улыбнулась.

– Непременно. Начнем с завтрашнего дня. И кажется, я уже знаю, каким будет наш первый урок.

Я всегда любила 31 декабря. За его длину (лично для меня это был всегда самый длинный день в году), за фильмы, которые идут по телевизору, за запахи, витающие на кухне, за радостное предвкушение…

Но ничему я не радовалась так, как удивительной детской непосредственности, с которой этот день встретили мои девочки. С самого утра пребывая в восторженном возбуждении, они носились по квартире, поминутно что-нибудь сваливая и пугая бедную Алису.

– Фурии, – только и сказал Максим, лукаво посматривая на дочерей, – угомонитесь, а? Если будете себя плохо вести, к вам Дед Мороз не придет.

Услышав эти слова, девочки оглушительно расхохотались. И я, поняв, что успокоить разбушевавшихся фантомасов невозможно, посадила их на кухне – чистить вареную картошку и морковку.

Сосредоточенно пыхтя и двигая маленькими ножами, девочки начали свою работу. Хмыкнув, я оставила их и поспешила к Максиму, который уже начинал собирать пылесос. Совместная уборка у нас с ним заняла не больше получаса, и когда я наконец вернулась на кухню, девочки как раз заканчивали чистить картошку.

– Ну что, совместный труд объединяет? – спросила я, улыбаясь и потирая руки.

Салаты, второе, закуски и пироги – все это делали мы вместе, втроем, и девочки с удовольствием принимали участие почти во всем, а на то, что не могли делать, смотрели с таким искренним восторгом, что я поневоле улыбалась.

И мне, когда я нарезала салат под «Иронию судьбы», казалось, будто я вернулась в детство. Я уже давно не чувствовала приближение сказки – и вот, это ощущение наконец пришло ко мне опять.

Думая об этом, я месила тесто для пирогов. И, забегая вперед, скажу, что вкуснее тех моих пирогов я ничего не ела.

За стол мы сели в девять часов вечера, когда девочки уже начали ходить вокруг елки и петь «Елочка-елочка, гори!».

Максим страдальчески морщился и шепотом просил меня поторопиться с готовкой, потому что еще немного – и он умрет от голодной смерти и увядания ушей (обеим девочкам медведь на ухо наступил).

– А когда будут подарки? – подпрыгивая на стуле от возбуждения, вопросила Лисенок. Судя по глазам Лики, ее интересовал тот же вопрос, но вот прыгать она уже считала несолидным для своего возраста.

– После двенадцати, – ответил Максим, строго посмотрев на дочку. Однако в его глазах плясали веселые искорки. Я фыркнула.

– Вы сначала поешьте. А потом будем с подарками разбираться.

– Да уж, еда – это очень хорошо, – сглотнул Громов, косясь на «Оливье» голодными глазами. И я, улыбаясь, принялась раскладывать наш праздничный ужин по тарелкам.