Ольга Покровская - Пока горит огонь (сборник)

– Постойте, так вы совсем без денег остались? – сочувственно спросила я.

Неожиданно для себя мне стало жаль его. Конечно, нас он, говоря по-современному, кинул, но ведь и сам попал в переплет.

– У меня пятьдесят рублей еще осталось, – гордо заявил Артур.

– А самолет? – обернулась к нему Вероника. – «Як-18», которые списывали тысячами и вы один себе приобрели?

– Честно говоря, – замялся Артур, – нет у меня никакого самолета. Это один мой знакомый в Оренбурге, бизнесмен, самолет купил. А я рассказал про него, как про свой… ну, просто, чтоб было понятней, чтоб не приплетать лишних персонажей. Мне показалось, это будет…

– …концептуально! – мрачно закончила Вероника. – Ты где ночевал-то сегодня, драматург ты наш недоделанный?

– На вокзале, – признался Артур. – У меня больше нет денег, чтобы платить за комнату…

– Ехали бы вы домой, честное слово, – предложила я. – Попробуйте продать свою идею Оренбургскому телевидению. Может быть, там найдется инвестор. А потом уже приедете с готовым шедевром покорять Москву.

– Дело в том… – совсем смешался Артур, – что у меня и на билет денег нет. Не ехать же мне зайцем.

Мы переглянулись с Вероникой и вымученно вздохнули.

Через два дня мы провожали Артура на вокзале. Билет до родного города мы купили ему сами, на собственные деньги. Да еще и собрали в дорогу пакет сухарей и палку колбасы. В конце концов бабья жалость все же взяла верх над справедливым негодованием. Да и не бросать же было этого вдохновенного мечтателя одного в Москве, беспомощного и нищего.

Поезд уже фырчал на перроне, в вагоны грузились озабоченные пассажиры. Равнодушная проводница в синем кителе торопливо просматривала билеты.

– Я даже не могу передать, как благодарен вам, – прижал руку к клетчатому пиджачишке Артур.

Отмывшись в Вероникиной ванне и поев досыта, он стал чуть меньше похож на чокнутого бродягу.

– Обещаю, как только будет возможность, вышлю вам все, что должен, почтовым переводом.

– Угу. За колбасу посчитать не забудьте, – скептически заметила Вероника.

– Не сомневайтесь. Я свои долги всегда возвращаю, – дернул тощей шеей Артур. – И я уверен, нас еще ждет плодотворное сотрудничество. У меня много идей.

– Знаете, Артур, вы попробуйте написать о ваших приключениях в Москве, – посоветовала я. – По-моему, может получиться довольно…

– Концептуально! – снова вставила Вероника.

Объявили отправление поезда. Артур вскочил в вагон и долго еще махал нам из тамбура кепкой. Наконец паровоз взревел, поезд содрогнулся и пополз прочь, – и вот уже он грохотал где-то вдали.

– «Я вам все вышлю почтовым переводом», – протянула Вероника. – А адрес твой он взял?

– Нет, – покачала я головой. – Ну что, подельница, похоже, опять мы с тобой пролетели? Эх, чувствую, посадят меня в долговую яму с моими кредитами.

– Не переживай, я буду носить тебе передачи, – поддержала меня Вероника. – Ну что, поехали, мы же сегодня еще с одним гениальным сценаристом встречаемся. Что там у него за идея?

– Там что-то из старинной жизни, – наморщив лоб, вспомнила я. – Какой-то родовой замок, долг, честь… Это у него в заявке была фраза: «Он стоял на скале, отягощенный достоинством, тянувшим его в могилу!»

– Точно, – кивнула Вероника. – Ну, достоинством, положим, нас не удивишь. Надеюсь, он отягощен еще и кошельком.

Смеясь, мы двинулись к метро, пытаясь укрыться от дождя под одним на двоих зонтом.

Апрельское небо было до того синим, что, если долго смотреть вверх, начинало резать глаза. Обрывки белых облаков резво неслись по нему, торопясь покинуть Москву. Он же не торопился – всему свое время, самолет у него только завтра утром.

Он неторопливо прошелся по Пятницкой, задержался на Большом Москворецком мосту, посмотрел на лепящиеся друг к другу разноцветные особнячки Замоскворечья, церкви, похоже на глазированные бисквитные пирожные. Над золотыми маковками в яростном весеннем небе кружили галки. Рваные облака и опрокинутые крыши дрожали в серой воде Москвы-реки. Цепляя их острым белым носом, лихо бежал по реке белый речной трамвайчик.

Он поднялся вверх по запруженной блестящими машинами Тверской, свернул в Камергерский переулок и сел за столик летнего кафе. Заказал чашку кофе и рюмку коньяку, отхлебнул горячую густую маслянистую жидкость и машинально облизнул обожженную губу.

Прихлебывая коньяк, он смотрел на торопившийся мимо него город, внимательно, пристально, словно хотел навсегда запечатлеть его в памяти. Так или иначе, его жизнь была тесно связана с Москвой последние 25 лет. Почти дотянул до серебряной свадьбы. Трудно поверить, что больше он, вероятно, никогда не увидит этого города.

Сейчас, когда он досконально знал все запутанные московские переулки, изучил каждую подворотню, ориентировался даже среди неотличимых друг от друга многоэтажек спальных районов, смешно было вспоминать, что впервые увидел он этот город из окна военного госпиталя. Оттуда и видно-то было только широкую подъездную аллею, притулившуюся среди высоких елок доску почета с выгоревшими фотографиями и возвышавшиеся над деревьями серые многоэтажки. И он, едва начавший вставать с больничной койки, подолгу простаивал у окна, гадая, каким окажется этот незнакомый пока город – какими звуками его встретит, какими запахами. Кроме родного Волгограда, он, двадцатилетний, успел пока побывать только в одном мегаполисе – Кабуле.

Там, в Афганистане, рассветная сумрачная дымка окутывала высокие островерхие горы. На востоке край неба начинал светлеть, зарозовели снежные шапки на вершинах. А когда появлялось солнце, снег вспыхивал в первых утренних лучах всеми цветами радуги.

После учебки Сергей попал в десантный батальон. Сдружился там с одним парнем, Автарханом, призванным в армию из Чечни. Автархан был вечной головной болью особиста – лейтенант едва сумел отмазать парня, вздумавшего ходить в местную мечеть и водить дружбу с имамом, да и регулярное выполнение Автарханом намаза также не облегчало жизнь капитану. Сергею же молчаливый сдержанный парень рассказал, что ходит в город не просто так. Оказалось, Автархана угораздило влюбиться в дочь имама Фатиму.

Ну влюбился и влюбился, с кем не бывает. Так нет же, решил жениться, прям сразу, не отходя от кассы. Автархан написал родителям письмо и ходил просить лейтенанта Копылова, тоже выходца из Чечни, хоть и русского, но знающего горские обычаи, чтобы он от его имени поговорил с отцом невесты. Сергей посмеивался над другом:

– Ты хоть лицо ее без чадры видел, а? Может, там крокодил какой!

Но Автархан на подколки реагировал нервно – раздувал ноздри и так и шпарил своими горячими черными глазами. И в конце концов Сергей оставил друга в покое – да пусть женится, кому какое дело. Черт их разберет, что у этих детей гор в голове! Автархан парень хороший, честный, смелый, не ссориться же с ним из-за бабы!