Анастасия Масягина - Пузожители

Серж и Ксюша не были родственниками, указанными в контракте и потому в палату их не пустили. Но контрактное отделение располагалось на первом этаже, на окнах не было решеток, а значит, молодым мамам можно было общаться сколько угодно и с кем угодно.

Протвинские пришли навестить ее на следующий день, и Леся, согнувшись, подошла к окну.

Серж протянул ей роскошный букет.

– Поздравляем!!! – закричала Ксения. – Она не удержалась и купила-таки целую связку воздушных шариков.

Леся привязала их к оконной ручке так, чтобы все это великолепие развевалась за окном.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Ксюша.

– Если честно, не очень здорово, – призналась Леся. – Вчера я была абсолютно уверена, что не выживу. Малышка оказалась очень крупной для моей комплекции, да еще и застряла в плечах. Но я все равно очень счастлива. Вы бы видели, какая она красивая!

– А как назвала-то?

– Да подожди, как назвала, дай человеку оклематься, – одернул Серж жену. – Ей не до имени сейчас.

– Ну почему же, – улыбнулась Леся. – Имя я как раз уже придумала. – Ее зовут Ксения.

У Ксюши на глазах выступили слезы.

– Ты серьезно?

– Ну да. Понимаешь, когда я ее только родила, лежала и думала, кому мне хочется об этом сообщить, кто бы за меня порадовался. И получилось, что только ты и твой муж.

– Значит, будет еще одна «юбочка из плюша», – усмехнулся Серж, и Ксюша его ущипнула.

Олег пришел с работы необычно рано. На этот раз он не стал заходить с друзьями в бар и не поехал навещать Марусю. Ровно в шесть часов вечера выключил компьютер, убрал папки в стол и поехал домой. Алиса уже успела забыть, когда муж в последний раз возвращался с работы вовремя. Разумеется, он не забыл купить цветы. Ее любимые пионы.

– Сегодня какой-то праздник, о котором я не помню? – с легкой иронией осведомилась жена.

– Пока нет, но этот день вполне может стать для нас праздником. Если ты еще не передумала… Я согласен на ЭКО. Пусть наша дочь будет из пробирки. Пускай. Лишь бы была такой же красоткой, как ее мама.

Алиса решительно ничего не понимала.

– С чего вдруг такая перемена? Ты же был категорически против!

– Был против, а теперь изменил свое мнение. Надоело ждать и смотреть, как ты мучаешься. И мы ругаемся все время из-за этого.

– То есть ты в самом деле готов отправиться в клинику, пройти все обследования и сдать сперму в стаканчик? – все еще не верила Алиса.

– Всегда готов, – Олег изобразил пионерское приветствие.

– А если у нас родится четвертый мальчик?

– Ну, мы же уже решили – отдадим его в хоккей!

Алиса счастливо и громко рассмеялась. Ну и пусть черная полоса была долгой. Они все равно пришли к пониманию. И вот теперь все снова будет хорошо.

Вопреки заверениям Таисии Владимировны, боли у Леси не проходили, а с каждым днем только усиливались. Отек немного спал, но все медсестры, которые делали ей компрессы и обрабатывали раны, неизменно приходили в ужас, увидев ее швы. Некоторые даже крестились. А ведь они видели здесь всякое.

Передвигаться было тяжело, но все-таки приходилось. Отделение хоть и платное, но менять белье требовалось самостоятельно. И Леся тихонько, согнувшись и хватаясь за стены, выползала в коридор.

Легче становилось лишь тогда, когда приносили на кормление маленькую Ксюшу. Леся не могла на нее насмотреться и каждые пять минут проверяла, дышит ли малышка.

В роддоме практиковалось совместное пребывание матери и ребенка, и если бы была на то воля Леси, она бы вообще не расставалась с дочерью. Но Таисия Владимировна категорически запретила медсестрам оставлять Ксюшу на ночь – состояние матери было еще слишком тяжелым.

На третий день большинство молодых мам уже собираются домой, но в случае с Лесей об этом не могло быть и речи. Она держалась только на обезболивающих уколах и капельницах, которые ей ставили дважды в сутки.

От жары вены спрятались, и медсестры подолгу не могли в них попасть. В итоге все руки у Леси были в синяках.

На пятый день пребывания в роддоме, к вечеру, в палату вместе с Таисией Владимировной заглянула полноватая голубоглазая женщина средних лет. Леся узнала в ней главврача роддома – видела фотографию на сайте.

– Как вы себя чувствуете? – озабоченно поинтересовалась главврач.

Леся подробно объяснила, что и где болит.

– Но отек спал процентов на восемьдесят! – похвасталась Таисия Владимировна.

Главврач отмахнулась от нее, осмотрела разрывы, и резюмировала:

– Ну что, придется снимать швы.

– Еще им просто не время зажить, надо посмотреть на них через пару месяцев, а лучше через четыре…

– Несите инструменты, я сказала.

Пара почти безболезненных взмахов большими хирургическими ножницами и вот уже главврач выдернула нитку.

– Вот, Таисия Владимировна, посмотрите сюда. Это что тут у вас, дырочка?

– Ну и что же, это ничего…

– Таисия Владимировна!!! Можно вас на минутку?!

Они вышли за дверь, и Леся обратилась в слух.

Главврач тихо ругалась:

– Вы что, не понимаете, что она так ни ходить, ни рожать не сможет? – сумела разобрать женщина. – А если они разойдутся? Что будет?

Таисия Владимировна отвечала громко, и, по всей видимости, больше для Леси:

– Ну и что же! Ну и что же… Ничего страшного.

На следующий день Лесю отвели в смотровой кабинет и, несмотря на ее вопли, заставили взгромоздиться на кресло.

Главврач наживую снимала ей швы, и было видно, что она старается делать это быстро и безболезненно, но Лесе было больно настолько, что она тихонько выла.

– Вы чувствуете запах? – спросила главврач.

– Чувствую, – вынуждена была согласиться Таисия Владимировна.

– У вас нагноение в двух местах, – сказала она Лесе. – Хорошо, что сейчас обнаружили, а не дома.

Молоденькая медсестра, которая привела ее в кабинет и должна была вести обратно, вздрагивала, видя, что с ней делают.

Первых два часа в палате болело с прежней силой, но потом боль понемногу стихла, и Леся вдруг осознала, что без швов ей гораздо легче, чем с ними.

Вечером заглянула Таисия Владимировна.

– Ну что, завтра зашьем тебя по-новой! – заявила она.

Леся аж вздрогнула.

– Там хоть обезболивают?

– А то!

– Слава Богу… А что мне потом дома делать? Есть какие-нибудь обезболивающие, которые можно кормящим? Я вдвоем с дочкой жить планирую, да еще в другом городе. Если прихватит, помочь некому.

Взгляд Таисии Владимировны неожиданно потеплел.

– Я выпишу вам таблетки. Я хорошо знаю, что такое боль. Сама мучаюсь от сильнейших болей в суставах. Просто живу на обезболивающих.

Все мгновенно встало на свои места. Выходит, вовсе она не Злая фея. Просто страдает от чудовищной боли. Что ж, от этого, пожалуй, еще не так озвереешь.