Майя Кучерская - «Сглотнула рыба их…» Беседы о счастье

Мы часто принимаем за любовь чувства, знакомые нам по той самой первой любви, которую мы познали, – в любви к маме. Но можно ли называть детскую любовь любовью в полном смысле этого слова? Любовь ребенка эгоистическая по своей сути. И от этого полюса эгоизма мы всю жизнь идем к полюсу другому – альтруизму, самоотречению. И чем ближе мы к этому полюсу, тем больше способны любить. Вот почему любовь не может нагрянуть. Нагрянуть может только влюбленность, кредо которой – вот человек, в котором я нуждаюсь, который может дать мне то, чего я жду. Как когда-то мама – самый нужный человек на свете.

Но любовь вовсе не дар, а результат внутренней работы души.

М. К. Работы, очевидно, строительной? Вот, например, не любит женщина гладить. На гладильной доске незаметно вырастают горы. Но она не любит. Тягомотно так, даже под телевизор. Муж сердится, но куда денешься, гладит сам, только страшно сердится. А однажды приходит домой – все переглажено. Жена решила сделать ему сюрприз. На следующий день приходит – снова ни одной неглаженой рубашки. А жена ему: так теперь и будет, потому что я придумала, чем в это время заняться. Глажу и слушаю аудиокурс «Как жить с мужем счастливо», в 32 частях, так что еще надолго хватит.

Т. Б. Когда люди решаются привычке изменить, не только они сами меняются, меняется и тот, к кому они отнеслись по-другому. И эта награда – полные благодарности глаза, например, вызывает такой прилив нежности и тепла в душе, что в следующий раз тебе уже совсем не трудно опять человеку навстречу пойти.

Но вот на чем я хочу еще остановиться – на даре любви. Если любовь должна быть нам дана извне, свыше, то почему она не дается всем? В христианстве есть ответ на этот вопрос. Любовь не может поселиться в нас против нашей воли. Вот почему Христос говорит: «Се, близ дверей стою и толкусь» – стучу в закрытую дверь каждой души. Любовь приходит к тому, кто открывается навстречу Богу, она результат и признак того, что контакт с Богом есть. Отвернулся человек от Бога, разомкнул контакт – ушла любовь, перестал человек ощущать в себе Жизнь. Повернулся к Богу лицом, восстановил контакт – опять в душе свет и тепло.

М. К. Встряну. Бывает все же и по-другому, когда Сам Бог не выходит с человеком на связь, богооставленность, по разным это случается причинам, не всегда разберешь – то «суды Божии», как сказано было одному подвижнику. В этом же смысле, думаю, Бог может кому-то подарить любовь, кому-то нет.

Т. Б. Я думаю, богооставленность – это испытание, и почему оно дается людям – непонятно, это как раз «суды Божии». Но хочу обратить ваше внимание, что оставленность человека Богом означает, что Бог был с ним! Бог был с ним на связи, но оставил его, отошел «на минутку» – и человек ощущает себя так же, как в младенчестве, когда мама вышла из комнаты. Ушла мама – и нет потока любви, на него направленного. Холодно, пусто. И вернется ли мама – неизвестно. Остается только ждать, тоскуя…

Мне кажется, что говорить о даре любви как об особой способности человека можно в том смысле, что некоторым людям повезло, и они, что называется, с молоком матери впитали в себя образец подлинной любви. И получив этот образец, они научаются относиться к людям с любовью сами, мы ведь снимаем «кальку» с поведения своих родителей – бессознательно копируем их. И вот в каком еще смысле можно говорить о даре любви.

Была я как-то в Сергиевом Посаде. Привезла туда свою соседку в надежде, что она получит духовную помощь в очень сложной ситуации. И приехали мы в Лавру в такой день, что не смогли ни к мощам Сергия Радонежского попасть, ни с батюшками поговорить. Колокол устанавливали на колокольню. Огромный. С вертолета. И народу было столько – яблоку негде упасть. Конечно, и патриарх там был, и все церковные иерархи. Я очень расстроилась: как же мы остались без того, ради чего приехали? А соседке моей завтра заграницу уезжать. И вот уже на выходе решила я хотя бы иконочку ей подарить, купленную здесь, в Лавре, чтобы не совсем пустыми отсюда уезжать. В иконной лавке у ворот, в киоске, нес послушание пожилой мужчина – послушник, видимо, не монах. Глянул он на меня и спрашивает:

– А как ваше имя, матушка?

– Татьяна.

А он в ответ:

– Что-то ты грустная, матушка Татьяна! Съешь яблочко!

И дает мне яблоко. С улыбкой, полной света и тепла. Столько лет прошло, а этот дар любви я помню…

Мы дарим друг другу любовь. И чем больше дарим, тем больше к нам возвращается. Иногда любовь не возвращается к нам сразу, а передается – как олимпийский факел – еще кому-то, вызывая цепную реакцию любви. Но обязательно возвращается к нам. Часто – когда мы этого не ждем и откуда получить не ожидали…

М. К. Да, такую любовь проявить можно. Но я говорила, скорее, о том, что кому-то оказывается подарен именно тот человек, а кому-то нет, и что же делать тем, кто остался без подарка? Вы отчасти ответили, что подарок этот мы сами можем себе сделать. Возможно. Любовь – это отношения, движение навстречу другому, которое от наших усилий зависит, успокоимся на этом?

Т. Б. Мне думается, что каждому подарен именно тот, которого ему и надо полюбить. Полюбить, а не получить с него то, что тебе самому мама недодала. Но не все своими подарками довольны. Некоторые отказываются и ропщут – не того дали! И от подарка отказываются. А потом говорят: «Почему мне никого не подарили?!»

М. К. Наша третья остановка, она же конечная – счастье. Итоги понятны и почти банальны: путь к счастью труден, и happy , извините за каламбур, end отнюдь не гарантирован. Людей счастливых в мире единицы, несчастных или не слишком счастливых – подавляющее большинство. Возникает вопрос: да может быть это оттого, что человек все-таки рожден не для счастья?

Т. Б. Не думаю, что людей счастливых мало и что счастье – так уж труднодостижимо. Счастье – не обязательно восторг и упоение! Не наслаждение или удовольствие, к которым люди так стремятся. Это вовлеченность в происходящее, которую мы ощущаем как поток энергии, протекающей через нас. Это происходит, когда мы отдаемся происходящему, говорим миру – ДА. А сказав миру НЕТ, мы замыкаемся и оказываемся в пространстве, в котором холодно, пусто и одиноко. В этом состоянии счастья точно нет. Но если так понимать счастье, то думаю, человек призван к нему – к выходу за пределы своей ограниченности, к единению с миром, гармоничному слиянию с ним. Размыкая темницу своей души, мы делаем шаг навстречу счастью.

М. К. Думаете, нам удалось объяснить, как ее разомкнуть?

Т. Б. Не знаю. Да и нужны ли непременно объяснения? Ребенку вот никто не объяснял, как надо ходить. Он видел, как ходят другие, и хотел ходить! Он пробовал. Падал, вставал и снова пытался. Всему, чему научился человек, он научился именно так. Можно сколько угодно объяснять человеку, что руль надо держать так, а не иначе, но пока он не поймал равновесия, ездить на велосипеде не научится. И так – во всем.