Татьяна Тронина - Вишни для Марии

Федор. Боже мой, она же с ним вчера целовалась! И он предложил ей поехать с ним в Америку. Шутил или всерьез? Ни так, ни так. Просто был пьян. Болтал. Конечно, к его предложению нельзя относиться всерьез, как и к этим поцелуям.

Но все равно на душе приятно и легко. Наверное потому, что голова отключилась на какое-то время вчера, и Мария жила только чувствами, ощущениями. Вот и сейчас она помнила тепло вчерашнего вечера, вновь ее ноздри защекотал запах речной воды и осоки. А плечи ее помнили ладони Федора, губы – его поцелуи. Если бы не появился Костик, то… ну да, у этих поцелуев было бы продолжение. Случилось бы всё . И Марии не было бы стыдно, потому что в любви нет ничего стыдного, потому что это так чудесно – забыть о суетных проблемах и отдаться во власть летнего вечера, во власть мужских рук. В сущности, самой стать частью природы и того, главного, что двигало жизнь на протяжении веков и тысячелетий.

– Совсем не стыдно… – пробормотала Мария. Хотя никогда раньше не позволяла себе столь стремительного сближения с мужчиной. Даже с Костиком прелюдия к их роману растянулась на довольно долгое время, они сначала ограничивались беседами. «Да и вообще, Костик – это сплошная прелюдия, без продолжения, без завершения», – с печальной усмешкой подумала Мария.

В случае с Федором наверняка все было бы иначе. Так, как Мария всегда хотела, но ни с одним из ее мужчин не получилось.

Молодая женщина сидела на кровати в ночной рубашке, сползшей с одного плеча, бормотала себе под нос и чертила пальцем какие-то знаки на простыне:

– Я тебя тоже знаю как будто… Увидела и узнала. Ты, понимаешь, какой? Ты классный. Да-да, да, так совсем юные девчонки про своих кумиров говорят, ну и что. Ты классный. Хотя нет, девчонки теперь уже какое-то другое слово произносят, «классный» – устарело, но ты все равно классный. Нет. Нет, это я все придумала. Ты просто напился и поцеловал меня, а я уже целый роман с твоим участием придумала. И хорошо, что Костик вовремя подошел, а то бы… я бы сейчас жалела, если бы… или не жалела? А ты думаешь обо мне сейчас? Думаешь? Ты не хочешь меня снова увидеть?

Внутренний голос подсказал Марии, что Федор, наверное, очень хочет ее увидеть. А значит, он скоро придет сюда. Со свойственной только ему бесцеремонностью. Как придет? Да как всегда, пролезет сквозь дырку в заборе. Дом открыть тоже легко, кстати. Он сейчас придет, а она – в разобранном состоянии еще!

Мария вскочила с кровати, быстро привела себя в порядок. Надела свой любимый сарафан – белый, из льна, который доставала из недр ветхого шкафика редко, лишь по торжественным случаям. Вертясь перед потускневшим зеркалом (тоже еще от старых хозяев осталось), вдруг подумала: «А не похожа ли я сейчас на невесту? Нет, это чересчур, белое платье, это слишком «в лоб» намек, надо что-нибудь другое надеть!» Но не успела.

– Маша! Маша, ты меня слышишь! – раздался голос Ласунской издалека.

Мария выскочила из дома – соседка стояла у ее забора, держась обеими руками за штакетины.

– Как ты, Маш? Уф, ну и битвы вчера вокруг твоей особы случились, прямо настоящая кармен-сюита…

– Нелли, доброе утро, – подошла к забору и Мария.

– Ты просто красавица. Вся в белом, как на свадьбу.

– Нелли!

– Тебя никто из них не достоин. Ни Костик твой, ни этот Байкалов, – без всяких предисловий пылко заявила соседка.

– Да, глупая вчера получилась сцена, – сказала Мария, едва сдержав улыбку.

– Маш… Ты вроде взрослая женщина, но наивная… – насупилась Ласунская. – Обрадовалась, что мужики вокруг тебя хоровод устроили. А что в этом хорошего? Это в двадцать лет хороводы хороши, но на четвертом десятке допускать подобное…

– Я знаю, но что я могла сделать!

– Не верить этому Байкалову, вот что. Он ведь тебе понравился, да? Не ври только, понравился, я же видела. У тебя на лице всегда все написано. Тебе было приятно, что он за тобой ухаживает, что он с Костиком столкнулся, что они оба друг на друга, как петухи, прыгают.

– И что теперь? – Мария пожала плечами. – Я слишком долго жила без страстей. А это так скучно… Я живой человек, Нелли.

– А ты в курсе, что у Байкалова есть невеста? – сурово спросила соседка.

– Что? – опешила Мария.

– У Байкалова есть невеста. Настоящая. Живая женщина, которая тоже хочет любви и страстей.

– Не может быть…

– Ну почему не может, Маш? – громким шепотом спросила Ласунская. – У тебя прямо какой-то дар находить себе несвободных мужчин.

– Откуда вы знаете про невесту?

– Она сегодня утром приехала. Я собственными глазами видела, – Ласунская указала пухлым коротким пальчиком на свои очки. – Приехала на такси, такая приличная молодая женщина, очень симпатичная, не вульгарная, современная… Долго трезвонила в ворота, по телефону еще пыталась кому-то дозвониться. Потом препиралась с Ахмедом, он не сразу ее пустил.

– Но, Нелли, почему вы считаете, что она – невеста Байкалова? – растерянно спросила Мария.

– Да она сама так Ахмеду представилась! – нетерпеливо притоптывая ногой, сообщила соседка. – «Я, говорит, невеста вашего хозяина, Федора Байкалова, и зовут меня Наташа, мы с Федором давно договорились, что я приеду к нему сегодня, и в Америку мы с ним вместе едем, а у Федора телефон почему-то выключен!» И все такое прочее… Я же тут, напротив, была, на своем участке, малину у забора собирала и все видела и слышала!

Не верить Ласунской – глупо. Нелли никогда не врала, не сочиняла и не преувеличивала даже. Насколько Мария успела изучить соседку – та всегда резала правду-матку в глаза, что порой даже шло этой почтенной даме во вред.

Мир, еще недавно яркий, переливающийся перед Марией всеми возможными гранями, внезапно схлопнулся и стал снова плоским и серым.

«А почему у Байкалова не может быть невесты? Может!» – устало, с отвращением к самой себе, подумала Мария.

– Маш. Маш, ну что ты?

– Я? Нет. Я ничего, – заставила она себя улыбнуться. – Все в порядке.

– Точно?

– Абсолютно. Но в любом случае, Нелли, это хорошо, что вы меня предупредили о Байкалове. Он, конечно, мне понравился, но не до такой степени, чтобы из-за него переживать. И его невесту жалко. Неужели она не в курсе, что ее жених – тот еще гулена?

– А может, не хочет она знать. Есть такие женщины, которые боятся знать правду.

– Или она обо всем догадывается, о похождениях своего жениха, но готова на это закрывать глаза. Подобное тоже часто случается…

– Точно! Ты права. Уф, ты молодец, Маш, а я за тебя переживала. Ладно, побегу, у меня работы… Роман один редактирую сейчас, на тысячу страниц, представляешь? О тяжелом наследии двадцатого века. Тоталитаризм, концлагеря, доносы и репрессии. Очень тяжело идет. Я, конечно, понимаю, что надо знать правду о тех временах, но зачем столько мусолить эту тему… Все равно как открытые персты постоянно в раны вкладывать и вкладывать, не давать им зажить. И постоянно помнить, помнить о грустном, обо всех тех ужасах, что произошли когда-то, начиная со времен царя Гороха. Ну, ты историк, ты знаешь.