Дмитрий Липскеров - Леонид обязательно умрет

А потом они купили много всякой еды в Смоленском гастрономе и, набив колбасами, сырами, рыбой красной и белой авоськи, перетащили все добытое в дом Серафимы.

Весь вечер пировали, запивая богатую еду сливовой наливкой.

А потом легли спать на толстую перину и прижались телами друг к другу накрепко…

Она счастливо заснула…

В третьем часу ночи Леонид быстро поднялся с кровати, оделся наскоро, вышел из подъезда дома Серафимы. На Калининском проспекте он поймал левака и уехал в неизвестном направлении…

Он отсутствовал ровно два часа и к четырем утра вновь вдыхал аромат Машенькиных волос…

Ромка Псих проснулся в плохом настроении. Впрочем, это было второе его пробуждение подряд в гадком расположении духа. Не анализирующий себя никогда, в этот раз он связал плохое настроение с предстоящим уроком математики. А точнее, с учительницей Верой Викторовной, которая накануне била его в туалете мокрым полотенцем с завязанным узлом на конце по всему телу… Самое главное, издевалась не по делу!.. Ромка не был причастен к воровству денег из учительской, а тем более из сейфа… Но Верка орала, что это он на пару с новичком, исчезнувшим к ночи, ограбил интернат.

– Где Северцев?!! – визжала кривоногая математичка, с необыкновенной силой взмахивая полотенцем. – Куда спрятали деньги!..

– Не имеете право бить! – громко орал Ромка в ответ.

– Где деньги! Где деньги!!! Где Махаонова?!!

– Не знаю-ю-ю!!! – выл избитый мальчишка.

– Ах ты, гаденыш!!!

Верка таскала Ромку по кафельному полу туалета за волосы, ударяя его маленьким тельцем обо все углы.

– Мерзкая, преступная морда!!!

– Вот батька мой откинется, – не сдавался Рыжий, – он тебе, выдра кривоногая, глаз на ж…у натянет!..

Она била его, пока сама не выдохлась. Дышала, словно старая собака уличная, которую гнали живодеры… Лишенная сил, она произнесла:

– Проваливай!..

Всю ночь во всем теле болело…

Ромка Псих, чистя пальцем в умывальне зубы, думал о Северцеве, которому поклялся в вечной дружбе. Но теперь стало ясно, что Ленчик подставил его, ограбив школу и смывшись с уловом, прихватив в качестве марухи Махаонову. А его оставили за козла… А козлы за все отвечают. Обманули!.. В который раз в жизни обманули!..

Ромка решил, что если сегодня экзекуции будут продолжаться, то он непременно заложит наколовшего его Леонида.

Вот паскуда, злился Рыжий. Обжимает сейчас где-нибудь этот лилипут Махаонову, а он, Ромка, вынужден покрывать его предательство.

Входил Ромка в класс медленно и настороженно. С приближением звонка на урок избитое тело заныло куда как сильнее, чем поутру. Верка обещала сегодня ментов привести, которым его передадут на расправу, а те в свою очередь должны сослать Рыжего в лесную школу. Хотя вокруг интерната в Лосиноостровском тоже произрастали леса… В Сибирь повезут, наверное…

Класс был в сборе, и звонок прозвенел, но Верка все не шла. Вероятно, общалась с ментами… Но прошла первая треть урока, а математичка все не появлялась.

«Может быть, это хороший знак? – понадеялся Рыжий. – Вдруг пронесет?»

И действительно, прошло еще пятнадцать минут, класс, лишенный надсмотра, уже гудел в полную силу, а Верка словно в Лету канула… Зато вместо нее с коротким визитом явился завуч с лицом бледным, нагруженным какой-то загадочной мыслью.

– Тихо, дети, – попросил он впроброс. Казалось, что дядька смущен какими-то обстоятельствами и ему было не до галдящих детей. – Веры Викторовны не будет сегодня, – сообщил завуч.

Класс взревел от восторга, но его осадили сообщением, что прибудет замена в лице учителя физкультуры.

У Ромки отлегло от сердца… Но странное дело, о Верке ходили интернатские легенды, что она ни разу за двадцать пять лет работы в Лосиноостровском даже насморком не хворала. Кривоногая тыква была здорова, как племенная корова с ВДНХ. Но и на старуху бывает проруха!..

Неожиданно какая-то сила, скорее всего, любопытство заставило Ромку выбраться со своей задней парты и, согнувшись разведчиком, выскочить из класса, засеменить вдоль коридорной стеночки к учительской, а там…

Дверь в учителесборник оказалась приоткрытой, из щели густо тянуло сигаретным дымом, а голос директора докладывал нечто странное:

– Хоронить будем в интернате. Гроб поставим в актовом зале!

– А хорошо ли это для детей? – казалось, сама себе задала вопрос учительница по биологии.

– В нашем коллективе работала покойная, нам ее и хоронить! – отрезал директор. – А детей от смерти не убережешь!

«Кого хоронить в актовом зале? – обалдел от подслушанной информации Ромка. – Каких детей надо уберегать от смерти?..»

Тем временем директор продолжал решительно:

– И родственников сюда позовем!

– У Веры Викторовны нет родственников, – сообщила начальник отдела кадров.

– Ну и хорошо! – ляпнул директор. – Вернее, плохо, конечно… – У него зачесался плоский затылок. – В общем, мы ее семья, и нам хоронить соратницу. Надеюсь, все согласны?

Учительская одобрительно зашумела. Всем понравилось, как директор выскочил из неловкого положения.

– Верка умерла! – почти громко проговорил обалдевший Ромка. Он был настолько счастлив этой новостью, что чуть не закричал громогласное «ура»! Но рыжий мальчишка сдержался, так как в учительской продолжали разговаривать про интересное.

– И все-таки я не понимаю! – почти истерически возопила учительница французского языка. Она так тряхнула на нервной почве головой, что модные очки съехали с ее утиного носика и чуть не упали на пол. Их любезно подхватил педагог по труду, удачно опохмелившийся поутру, отчего руки были ловки. – Спасибо!.. И все-таки я не понимаю, как эти муравьи проникли в ухо Веры Викторовны?..

– Все в жизни бывает, Ира! – философски подметил учитель труда, в крови которого происходили благоприятные процессы. Он ухаживал за «француженкой», хотя она об этом не знала.

– Да, – подтвердил директор. – В жизни бывает все!

– Но не настолько! – еще более истерично вскричала Ира. – Не настолько, чтобы эти гадкие звери сожрали ей полмозга!

– Это не звери! – уточнила биологичка. – Это – насекомые!

– Какая разница!

– Огромная!

– Да замолчите вы!

– Возьмите себя в руки! – приказал директор. – Пусть во всем милиция разбирается. А наше дело хоронить. Кто «за», прошу поднять руки!..

С этого места Ромка уже ничего не слушал. Он помчался в туалет, где с удовольствием опорожнил мочевой пузырь, устремляя на радостях струйку мимо унитаза, стреляя то в один угол, то в другой, добиваясь столь впечатляющего эффекта способом пережимания уретры.

«Ах, Северцев! – пела его душа. – Друган ты мой!.. Ведь не обманул же! Сделал все, как обещал, дружище! А я на него напраслину навел! Настучать хотел!»