Дмитрий Липскеров - Леонид обязательно умрет

– Как в США, говорите.

– Правда, она – одна.

– Не скажите… – давил Дронин.

– Много лет прошло. Стал бы я врать сейчас, если бы все неправдой было? Сказал бы, что по пьяни или по злобе ляпнул… А я и сейчас подтвержу, парень шесть лет в камере без еды и питья просидел! Проверяйте!

– Проверим! – пообещал Дронин.

Он отпустил Берегиводу, пообещав скорое свидание, а сам вызвал капитана Рыкова и велел срочным образом искать сына расстрелянного Криницина-Северцева.

– Как его имя? – поинтересовался Рыков, приготовив для записи блокнотик.

– Вот с выяснения имени ты и начнешь!..

– Хмуров! – закричала она на все бескрайнее поле. – Хму-у-у-ро-о-ов! – разнесло эхо по России.

А он шуршал навстречу к ней, перебирая ногами, как когда-то – козликом. И столько счастья было на его морщинистом лице, что проливалось оно из глаз слезами…

Она обнимала его, словно отца родного, которого чудом застала в живых. Он не скрывал слез – плакал ребенком, одновременно улыбаясь.

– Ангелина, – приговаривал.

– Хмуров, – вторила она ласково.

Солдат, оглядывающий окрестности в бинокль, дивился такой умильной картине. Обычно здесь никто не обнимался, а тем более баба незнакомая с инструктором.

– Как ты, Хмуров?

– Ничего, – ответил старик. – А ты?

– И я ничего.

Они были совершенно родными, хотя понимали, что не знают друг о друге ровным счетом ничего. Когда-то он учил ее стрелять, а она научилась… Но душа Гели так и осталась для Хмурова загадкой. Вот и сейчас, обнимаясь родственниками, они искали тему для разговора, пробуя неуклюже.

– А помнишь Прокопыча? – отыскался у старшины вопрос.

– Помню.

– Прокопыч до генерала дослужился…

– Да что ты!..

– Да…

– И где он сейчас?

– А нигде… Скончался в одночасье от кровоизлияния в мозг!

– Да что ты!.. Жаль…

Они долго еще разговаривали почти ни о чем. Вспоминали красоту природы того места, в котором школа располагалась, приезд героя генерала и адъютанта Неслыхало.

– И что сейчас с этим генералом? – казалось, сам себе задал вопрос Хмуров.

– Тоже скончался.

– От инсульта?

– От грибного супа. Поганку съел.

– Всяко бывает…

Они выговорили все, что знали совместного, а потом долго смотрели в сторону горизонта, на фоне которого выделялись мишени.

– Постреляешь? – спросил Хмуров.

– Ага, – ответила Ангелина.

– Ну, пошли…

Такого изобилия оружия она никогда не видела. Половину систем не знала вовсе. От энергии, исходящей от смертоносного железа, шагнула назад.

– Сколько лет прошло, – поняла она.

– Ты тогда все хорошо сделала?

– Нормально.

– Я и не сомневался, – удовлетворенно качнул головой Хмуров. – «Токаря» хочешь?

– А есть? – вскинулась она, сразу осипнув глоткой.

Старшина выудил из кармана холщовых штанов ключик, который подошел к крайнему шкафчику. Из него он достал завернутый в промасленную тряпку агрегат. Бережно развернул и передал винтовку Ангелине.

Она приняла оружие, крепко взяв его в руки. Сощурила глаза.

– Здравствуй, «токарь»! – сказала.

А потом она стреляла.

Как же она могла столько лет прожить без этого! Столько времени потерять бездарно!..

Ангелина плавно нажимала на курок, ощущая кожей полет пули. Отдача в плечо была радостней мужской руки, выстрел – пиком страсти.

Хмуров, как и в те давние времена, пока она перезаряжалась, бегал от мишени к мишени козликом и хихикал восторженно.

– Сплошные десятки! – бубнил он в сторону горизонта. – Ну гениальная баба!

Солдат, продолжающий подглядывать в бинокль, не верил глазам своим. Эта гражданская тетка из ста произведенных выстрелов, вогнала девяносто девять пуль в десятку. Сотой пулей она прибила серого зайца, за которым старым охотничьим псом сгонял инструктор… Такого чуда солдат не видел…

А потом Ангелина с Хмуровым ели наваристый суп из зайчатины. Они даже выпили по сто граммов за всех, кто не вернулся.

Она вспомнила мертвого араба, убитых осликов, Костика – своего первого мужчину, который не дожил до мужского возраста, убитый пятисоткилограммовой бомбой… Перед глазами Гели, словно диафильм, прокрутили со всеми лицами ее мужчин, живущих теперь на небесах, уложенных в землю… Генералы, полковники, солдаты, муж-баптист…

Хмуров, прихлебывая алюминиевой армейской ложкой супчик, тоже что-то вспоминал свое, о чем-то думал таком, что не срослось в его жизни, подошедшей к концу…

Оба были настроены мужественно-лирично, а потому испытывали друг к другу чувство выше любви – великую эмоцию истинной дружбы!..

А потом в течение десяти дней Хмуров обучал ее новому снайперскому вооружению.

Ангелина, потрясенная движением науки, глядела в прицелы завороженно, не понимая, зачем нужны снайперы. С такой оптикой и ребенок мухе в глаз попадет…

Она стреляла и стреляла, не замечая, как с каждым днем за ее действиями наблюдает все большее количество военных…

Многие стрелки заключали пари, предполагая, что уж в следующей серии эта тетка мазанет, уж одну пулю в девятку точно запустит. Но наживалось умное меньшинство, те, кто ставил на идеальную меткость. Проигранного армянского коньяка пролились реки… А потом тотализатор закрылся сам собой, когда на стрельбище просочился слух, что эта гражданская баба – полный кавалер орденов Славы, что ее груди не хватит для всех орденов и медалей, которыми правительство отблагодарило стрелка за службу Родине.

– Гений! – шептал Хмуров, радуясь вниманию офицеров к его воспитаннице.

Несколько военных, возбужденных ее стрельбой, а также зрелыми женскими формами, пытались ухаживать за нею, но она даже руки не протягивала для пожатия, пряча ладонь за спиной. Казалось, даже пугалась чего-то…

– Замужем? – спрашивали Хмурова.

– Сами разбирайтесь, – отмахивался инструктор.

Через две недели Ангелину Лебеду вызвали в КГБ.

Национал улыбался ее приходу, совершенно не сдерживаясь.

– Слышал, слышал! – проговорил он, приглашая ее к чашкам с горячим чаем и конфетам «Мишка на Севере» в хрустальной конфетнице. – Ни одной девятки за три тысячи выстрелов!

Она не смущалась и отвечала правду:

– Ни одной, Тимур Ашрапович!

– Молодец!

– Рада стараться!

– Перестань, ты не на службе!

– Нет?! – вздрогнула она всем телом.

Национал тотчас стал серьезным. Улыбка соскользнула с его лица, глаза почти закрылись, превратившись в щелочки.

– Уверена? – спросил киргиз.

– Совершенно.

– Наград не будет, статей в газетах тоже.

– Продолжайте…

Волею судеб ей предстояло лететь в ту же арабскую страну, с которой она начинала свою снайперскую деятельность. Об этом ей сообщил генерал, уверенный, что такую женщину можно использовать в открытую.