Виктория Токарева - Немножко иностранка (сборник)

– Конечно, постарается, – согласился Николай, с опаской глядя на собаку.

– Слушай, позвони ему.

– Кому?

– Савкину. Скажи, что ты наш друг. Он тогда испугается.

– Чего испугается?

– Того, что ему жопу надерут за моего мужа.

Тетка берет телефон, набирает номер. Сует трубку Николаю.

– Здравствуйте, – растерянно здоровается Николай.

– Кто это? – спрашивает Савкин.

– Это артист Николай Озерников. Я на гастролях в вашем городе.

– И чего?

– Я хотел бы пригласить вас сегодня вечером на концерт.

– На хер мне ваш концерт? У меня завтра две плановые операции. Все?

– Нет. Я хотел узнать насчет больного…

– Митрофанова, – подсказывает хозяйка.

– Митрофанова, – повторяет Николай.

– Так я и знал. Это вас его жена подослала? Она нас уже затрахала: подсылает генералов, космонавтов, теперь артистов. Скоро короля Иордании заставит звонить. Мало нам ее мужа… Знаете, что такое устранять непроходимость? Говна нанюхаешься до обморока. Я сделаю операцию так, как я умею, не хуже и не лучше.

Савкин бросил трубку. Затикали гудки. Николай отдал трубку хозяйке.

– Что он сказал?

– Сказал, что все будет хорошо. Операция не сложная… Очень грубый человек.

– Хирурги, они все грубые, мясники.

Помолчали.

– Знаете, я недоверчивая, – поделилась тетка. – Я сама обманываю. Специфика работы. Поэтому я думаю, что и другие обманывают. Думаешь, я поверила, что ты артист?

– Артист. Певец.

– Тогда спой.

Хозяйка выходит из комнаты и возвращается с гитарой. Протягивает.

– Настроения нет, – отказывается Николай.

– А ты без настроения.

– Спойте лучше вы, – предлагает Николай.

Хозяйка берет гитару и начинает петь, неожиданно хорошо. Собака поднимает морду и воет.

Хозяйка перестает петь. Плачет.

– Все можно поправить, – сочувствует Николай. – И муж выйдет из больницы, и подруга отсидит и вернется, и сын уедет в Америку. У них там для умных – Силиконовая долина.

– Хочешь, видак подарю? – предложила хозяйка.

– Не надо. У меня есть.

– Скажи честно, зачем приходил?

– Я перепутал.

– Вот. Зайдет хороший человек, только если перепутает. Заходи еще.

– Не обещаю.

– Противно живу, – поделилась хозяйка.

– Приберитесь, – посоветовал Николай.

– Стимула нет.

– А вы без стимула. Это же не комната. Это склад.

– Может, мебель переставим?

– Уберите собаку, – просит Николай.

– Она не помешает. Она реагирует на мою интонацию. Пес – как компьютер.

– А как его зовут?

– Бобик.

– Ничего себе Бобик, таких собак зовут Рекс или Ральф.

– Вот этот холодильник давай подвинем в угол, – предлагает хозяйка. – Это японский. «Шарп».

Николай подошел к высокому пеналу в картонной упаковке. Стал его толкать. На холодильнике раскачивается чугунный бюст орла. Хозяйка испуганно вскрикивает, но поздно. Орел падает на голову Николая всей своей чугунной тяжестью. Бобик реагирует на голос хозяйки, вскакивает со своего места и как снаряд летит на гостя.

Николай успевает закрыть лицо. Крики, свалка, лай. Соседи сверху стучат по батарее.

Николай переходит площадь.

Одежда свисает с него лентами. Бровь рассечена. Люди оборачиваются вслед: что за чучело огородное?

Начинается проливной дождь. Николай мгновенно промокает.

Из гостиницы выскакивает Тамара с зонтом.

– Тебя что, собаки рвали? – пугается Тамара.

– Волк.

– А где ты его встретил, в зоопарке?

– У Галины Митрофановой.

– Какая еще Галина?

– Я ей посылку передавал.

– Я не понимаю, ты что – почтальон, посылки разносить?

– Когда я был маленький, я мечтал как раз о таких солдатиках. А мама не покупала, боялась, что я глаз выколю. А я так хотел… Больше я уже никогда и ничего так не хотел.

Номер Николая.

Рая роется в пакете с лекарствами. Звонит телефон. Рая снимает трубку:

– Девушка! Я же сказала: он в районе. Встречается с тружениками села. И перестаньте трезвонить. Я вас узнала. Да… Пожалуйста…

Николай лежит на кровати. Рая подходит с пузырьком и ватой. Обрабатывает рану. Звонит телефон. Рая снимает трубку:

– Девушка, вы стоите гораздо большего, чем путаться под ногами чужой жизни, как драная кошка. Пожалуйста, не стоит благодарности.

– Очень грубо, – замечает Николай.

– Для ее же пользы.

– А может, это моя мечта звонит.

– Мечта не навязывается, – замечает Тамара.

Входит молодой музыкант Дима.

– Можно попросить кипятильник? – спрашивает Дима. Видит Николая с пластырем на лбу. – Это как понимать? – удивляется Дима.

– Так. Все вон! – распоряжается Тамара.

Дима и Рая выходят.

– Ну почему вон? – огорчается Николай. – Не уходите. Не надо меня оставлять.

– Тебе надо побыть одному. Успокоиться. Ты пережил схватку с хищным зверем. Тебе волк мог шею перекусить.

– Ну и что? Это же моя шея.

– Ошибаешься. Это наша шея.

Тамара укрывает Николая одеялом. Подтыкает дырочки. Садится возле Озерникова. Смотрит на него. Николай закрывает глаза.

Барабанная дробь. Под барабан маршируют оловянные солдатики. Они идут слаженно и красиво. Барабаны стучат, набирая силу.

– Коля! Вставай! Машина внизу. Через двадцать минут концерт.

– Я не могу.

– Почему?

– Умираю.

– Выступишь, а потом умирай сколько хочешь. Все билеты проданы. Нельзя отменить.

Тамара прислоняется своей щекой к лицу Озерникова.

– У него действительно жар, – пугается она. – Простудился под дождем.

– Ситуация безвыходная. Коля, вставай! – приказывает Рая.

– Я болен. Я упаду на сцене.

– Песня поднимет. Песня вылечит.

– Я не могу, – стонет Николай. – А если бы я действительно умер?

Зал аплодирует.

Николай стоит в кулисах с цветком в петлице. Рая сует ему под нос ватку с нашатырем. Николай мотает головой. Потом концентрируется. Энергично выходит на сцену.

Зал восторженно аплодирует.

Группа музыкантов играет вступление.

Николай начинает петь ритмичную песню, пританцовывает. Заводится сам и заводит зал. В зале тоже начинают двигаться – сидя и стоя. Молодые ребята и девушки танцуют перед сценой. Некуда девать энергию. Буквально праздник. От болезни Николая не осталось и следа.

Рая в кулисах не может удержаться и тоже красиво движется, поводя руками и бедрами.

– Ну вот, я же говорила! – замечает Рая.

– Это потому, что у него талант сильнее, чем плоть. Этим отличается художник от остальных, – объясняет Тамара.

– Тома, Тома, все это слова, слова… Слов много знаешь. Так и будешь всю жизнь разговаривать.

– Буду.

– А жить когда?

– А я живу. «И душа моя, как парус, вся наполнена тобой»…

– Он всем нужен, – замечает Рая. – Такого попробуй ухвати. А если даже ухватишь – попробуй удержи. Хороша Маша, да не наша. Вот у меня муж – инженер, на фабрике работает. Никто его не знает. Никто в дом не звонит. Никому он не нужен. Мой. И все. А я – его. Скучно, конечно. Но за покой надо платить.