Маша Трауб - Шушана, Жужуна и другие родственники

Три женщины, объединенные судьбой, друг друга не понимали. Манана недоумевала, как можно столько на себя взвалить и тащить. Ляля же корила Маечку за никому не нужную жертвенность – как можно отказать себе в счастье материнства и отказаться от замужества. Маечка была достаточно привлекательной, чтобы иметь мужа. И можно было бы успевать приглядывать и за стариками, и за мужем с детьми. Все успевают! Маечка и Ляля в один голос осуждали Манану – зачем так привязывать к себе сына, чтобы он оставался холостяком? И как можно было так выбирать невестку, чтобы вообще не выбрать? Зачем было так держать при себе мужа, который ходил направо и налево, если можно было его выгнать и жить спокойно?

Нина с удивлением отмечала, что подруги при всей несхожести характеров и темпераментов дико ревновали друг друга. Если Ляля забегала отдельно к Манане на кофе, Маечка, узнав об этом, с обидой спрашивала, почему ее не позвали. Если Ляля с Маечкой шли в магазин выбирать ткани, то Манана спрашивала: почему ее не взяли? Ревность была пылкая, страстная. И любой мог заметить, что, несмотря на многолетнюю дружбу, Маечка недолюбливала Лялю, а Ляля – Маечку и Манану. Манана полагала, что Ляля ее любит, а Маечка – не очень, но считала себя связующим звеном между подругами и была убеждена, что Маечка с Лялей любят ее больше, чем друг друга.

Вечер прошел хорошо. Женщины расходились довольные.

– Если ты останешься и выйдешь замуж за Мераби, – произнесла торжественно Манана, как последний тост, обращаясь к Нине, – я сделаю тебе подарок. Разрешу лежать в Пантеоне вместе с Кахой и моими родителями.

– Манана, ты так говоришь, будто собираешься жить вечно! И пережить Нину! – хмыкнула Маечка.

– Зачем ты пугаешь девочку? – встала на защиту Ляля.

– Я? Нет! Я не так сказала! – забеспокоилась Манана. – Я хотела сказать, что Нина уже в нашей семье. И пусть не волнуется о том, где она будет лежать после смерти.

– Она не волнуется, – Ляля вдруг развеселилась. – Это ты должна волноваться. А то Нина тебя так похоронит, что спокойно лежать не сможешь.

– Как? Что? Почему? – Манана чуть бокал с вином не опрокинула.

– Я пошутила, шутка, – успокоила ее Ляля, подмигнув Нине.

Так Нина опять осталась у Мананы. Но поскольку уже все знали, что девушка не вышла замуж за Мераби, то она теперь считалась невестой. И соседки донимали ее и Манану вопросами – когда свадьба? Когда Мераби сделает предложение?

Манана изменилась настолько, насколько могла. Она, например, разрешила Нине варить варенье. Нина любила варить варенье и хорошо умела это делать. Закрывала банки, варила много, угощала Маечку с Лялей и Римму. Все хвалили ее варенье. «Девочка – просто сокровище, – сказала однажды Римма Манане. – Такое варенье сварила, что мы его уже съели!» «Да, она из забора варенье может сварить», – ответила Манана, которой было неприятно, что Нина оказалась такой мастерицей. Особенно неприятно было то, что Мераби ел варенье ложками и ходил вокруг Нины павлином, распушив хвост. Они часто стали уходить вдвоем погулять, в ресторан или на концерт. Без Мананы. И было видно, что Мераби увлечен Ниной, а Нина благосклонно принимает ухаживания.

– Ты же этого и хотела, – удивилась Маечка, когда Манана сообщила ей о перемене в поведении Мераби и о том, что, если так пойдет дальше, то свадьба не за горами.

– Хотела, но они про меня совсем забыли! – возмущалась Манана. – Раньше Мераби только на меня смотрел, а теперь на нее смотрит! И хвост распушил. Кахин сын! Каха мне с того света мстит, что Мераби стал копия он!

– Манана, ты хочешь, чтобы она ушла? Опять? Оставь их в покое.

– Почему Мераби так изменился? – недоумевала Манана. – Зачем я тогда решила умереть, если он и так на Нину стал смотреть?

– Ну, во‑первых, доказать, что он… э… интересуется девушками и что он – мужчина. А во‑вторых, если ты испугалась за Нину, когда та ушла, то и он мог испугаться. Откуда я знаю? Может, он совсем Кахин сын?

– Хорошо, тогда я буду играть Глазунова, меня это успокаивает…

Лучшим времяпрепровождением и отдыхом Манана считала музицирование. Она играла любимые этюды, мелодии, которые подбирала специально для балетного класса. Иногда играла джаз. Редко, но с удовольствием разучивала по нотам новые пьесы. Нине нравилось слушать, как играет свекровь.

Жизнь шла своим чередом. Нина готовила, гладила, драила сантехнику и окна. Мераби ей стал даже нравиться. Он много шутил, водил ее в театр, на концерты, они обсуждали книги и фильмы. С ним было интересно. Он оказался щедрым и добрым, искренним и ранимым. Нине было приятно его внимание, его подарки и сюрпризы. Мераби был из тех мужчин, которые способны встать на одно колено и сделать предложение. Которые не считают пошлым бросить кольцо в бокал с шампанским и завалить всю кровать бордовыми розами. Романтик.

– Фу, это же… так просто! – хихикала Шушана, которой Нина показывала подаренное кольцо и рассказывала, как Мераби отвез ее в горы и показал вид на город, от которого захватывало дух.

– А мне приятно, – отвечала Нина. – У меня такого никогда не было.

– Ты что? Совсем мужчин не знаешь? – удивлялась Шушана. – Да они все такие, пока до дела не дошло! Отвез он ее, кольцо подарил! Песни не пел? Пусть лучше предложение сделает!

– А мне нравится! Нравятся цветы, нравятся рестораны и свидания! Да, у меня такого не было! – чуть не кричала Нина, которая удивлялась сама себе. Если бы хотя бы год назад кто-то ей сказал, что она будет с восторгом смотреть на охапку роз – пышных, пошлых, на длинных стеблях, замотанных в золоченую упаковку, она бы поморщилась и сказала, что такое – не для нее. Если бы кто-то предложил ей поехать не пойми куда, чтобы увидеть город с высоты птичьего полета, она бы поперхнулась от возмущения. Но это же правда – как в дешевом романе, как в бразильском сериале, как не бывает в реальной жизни! Но сейчас ей все это очень нравилось. Да, у них были странные отношения – они с Мераби жили в одной квартире, сначала считались мужем и женой, потом непонятно кем. Она готовила ему завтраки и ужины, но при этом они «встречались»! И Нина не могла признаться Шушане, что очень хочет выйти замуж за Мераби и он готов жениться по собственному желанию, а не по велению матери. Как не могла признаться, что они с Мераби несколько раз тайно встречались в квартире его друга, а один раз – в пентхаусе лучшего отеля города. И там все было так, как в кино, – пошло, романтично, предсказуемо и очень, очень здорово. Были и клубника со взбитыми сливками, и шампанское в ведерке со льдом, и полотенца, свернутые в виде сердечек.

Шушана не могла успокоиться и при каждой встрече намекала Нине, что Мераби окажется плохим любовником, плохим женихом и плохим мужем. Если так много говорит и так часто дарит цветы, то точно ничего не может, у любой женщины спроси.