Наталия Терентьева - Страсти по Митрофану

– Элька, не молчи.

– Я не молчу, пап.

– Все нормально?

– Все блестяще, пап. Я иду в гостиницу, чистить зубки и ложиться спать. Спокойной ночи, малыши.

– Хорошо… А… – Федор не знал, о чем еще спросить дочь. – А там у тебя не темно, не страшно? Десять часов все-таки…

– Белые ночи, пап. Сейчас сниму закат и пошлю вам.

– Отличная идея, дочка! Завтра утром обязательно позвони перед конкурсом. Мы с матерью в тебя верим. Будь умницей!

Интересно, им не приходит в голову спросить, а как там мальчик, с которым она поехала? Им неинтересно? Они забыли, что она не одна? Они ведь знают, что он Эльке небезразличен… Не хотят лезть? Стесняются? Или им просто все равно? Скорей всего, просто все равно. Сыта, не простужена, и ладно. Отец даже забыл как будто, что она теперь без денег. Забегался. Дел много на работе. Людей хлебом надо кормить!

Элька закусила губу, чтобы не расплакаться. И ведь у нее – прекрасные родители. Они для нее ничего не жалеют. Они о ней искренне беспокоятся. По-своему, как умеют.

По дороге к гостинице она увидела группу детей из своей музыкальной школы. Они шли с пакетами чипсов, смеялись. Здорово все-таки было жить до двенадцати лет. Мир казался другим. Сейчас тоже здорово, но очень сложно и как-то… негармонично, что ли.

– Теплакова! – окликнула ее Ольга Ивановна. – Как дела? Готова завтра всех сразить?

Почему она так с ней разговаривает? Потому что она старше на тридцать или сорок лет? Сколько ей лет? Столько же, сколько Элькиной маме? Интересно, у нее есть своя дочь или сын? Что бы она сказала, если бы с ее ребенком кто-то так разговаривал?

Элька промолчала, улыбнулась.

– Молчишь? Ну-ну. А где твой партнер? Сбежал? Конечно, с таким характером парней не удержишь, даже если у твоего отца миллионы.

– Ольга Ивановна, – не выдержала Элька. – Что вы ко мне цепляетесь?

– Цепляюсь? Я – цепляюсь? – мгновенно завелась учительница. – Ты что, вообще, что ли? Да ты как разговариваешь?

– Как разговариваю, так и разговариваю, – пожала плечами Элька. – Не хуже, чем вы со мной.

– Жизнь тебе покажет! – зло засмеялась Ольга Ивановна. – Прокофьев! – закричала она одному из своих учеников. – Хватит уже объедаться чипсами, смотри, ты и так, как шар, раздулся, завтра лопнешь на конкурсе! А ты, Теплакова, не думай, что тебе все можно, если твой папа всех купил.

– Да кого он купил? Что вы говорите?

– Всех купил. И если тебе завтра что-то дадут, значит, и здесь всех купил. И голоса у тебя нет. Так, ничего особенного. Полно таких голосов. Просто у других возможностей нет. А тебе отец деньгами дорожку выстелил. Точнее, булками!

Элька знала, что обижаться, если тебя нарочно хотят обидеть, – последнее дело. Но слезы выступили сами собой. Глупость какая… Дорожку ей булками выстелили… Представишь такую картинку, плохо станет… Она побыстрее отвернулась. Вот черт, зря она этой дорогой пошла, надо было возвратиться по морю. Но ей казалось почему-то, что здесь она может встретить Митю. А ведь надо как-то помириться перед завтрашним выступлением. В номер к нему идти неудобно, лучше поговорить на улице.

Что случилось с Ольгой Ивановной? Неужели ей понравился Митя и она ревнует, галиматью такую несет? Но он же младше ее лет на тридцать, двадцать, сорок… Непонятно, на сколько, но сильно младше… Хотя это обстоятельство не мешает Марине Тимофеевне увиваться за Митей в школе… Все уже шепчутся… И не одной Марине хочется потрогать Митю, приобнять, причесать ему волосы, потрепать по щеке…

Эля развернулась и пошла к гостинице, не обращая внимания не то, что Ольга Ивановна нарочито громко стала рассказывать детям, что конкурс – дело очень субъективное и побеждают, как правило не сильнейшие, а самые богатые. Зачем ехать сюда было тогда?

– Какая приятная встреча! – Никита догнал Элю и ловко подхватил девушку под руку.

– Я тебя не видела…

– А я давно тебя видел, по другой стороне улице шел. Думаю, ну кто же такая красивая идет… Задумчивая… Что, привязалась к тебе эта тетка? Кто она?

– Привязалась… Это наша преподавательница из музыкалки, привезла сюда детей. Да ну ее! Она слишком волнуется перед конкурсом, так вымещает свое волнение.

– Ты – хорошая… – Никита ненароком поправил Эле волосы. Девочка чуть отстранилась. Он усмехнулся. – Пойдем, я тебя угощу?

– Я не голодна.

– Выпьем чаю… Такое милое кафе у моря… Пойдем, пойдем, сниму тебя на закате… Закат никогда не повторяется. Каждый вечер новые картины. Изумительно… Идем!

Эля колебалась. Она ведь хотела помириться с Митей… Но где его искать?

– Хорошо, только недолго. Я бы и правда еще выпила чаю. Очень стылый вечер.

– Пошли, пошли… Красивые слова знаешь… – Никита попытался взять девушку под локоть, но она аккуратно высвободилась.

– А знаешь, мне даже нравится, что ты такая недотрога! – засмеялся он. – Отвык совершенно от этого! Всё доступно, все сразу в первый день остаются у меня до утра, а хотели бы и до вечера…

– Вот прямо так все? – тоже засмеялась Эля.

– Нет, есть феминистки, которые не задерживаются. Получают удовольствие и уходят.

– Давай не будем продолжать эту тему? – попросила Эля.

– Стесняешься?

– Просто есть другие темы.

– Вот, давай сюда, видишь, как здесь уютно… Сейчас закажем чай и… выпить чего-то, да? Рижский бальзам со смородиной пробовала?

– Я буду только чай, Никита.

– Мило. Я, кажется, начинаю в тебя влюбляться.

Эля смотрела на симпатичного молодого человека и думала – вот когда так легко, не смущаясь, говорят об этом, это ведь неправда? Ну не стал бы он говорить, что влюблен, если бы это было на самом деле. А Митя? Митя – влюблен? А если нет, зачем тогда утром набрался духа и взял ее за руку… Бесконечный день… Все это было только сегодня утром…

– О чем думаешь? – Никита налил ей чаю и пододвинул чашку. Провел пальцем по руке. – Рука нежная, холеная… Ничего не делаешь дома, да? Булочки сама не печешь?

– Не пеку… – покачала головой Эля. – Есть кому печь…

– А думаешь – о том пацане? Не думай о нем, толка не будет.

– Почему? – Эля подняла глаза на Никиту.

– Потому что не будет. Он весь в своем пупке, понимаешь, что я имею в виду?

– Это такое норвежское выражение?

– Нет, это русское выражение, Эля! Весь на себе зациклен! Не видит дальше своего пупка. И тебя не видит. Смотрит не на тебя, какая ты прекрасная или что у тебя в душе, а как ты к нему относишься. Ловит другие взгляды… Я же видел! Какие-то дуры на него в ночном клубе пялились, так он весь искрутился, раз посмотрел, два, оборачивался, когда мы уходили… Для него важна не женщина, не девушка, а количество поклонниц, уверяю тебя. Я таких знаю.

– А ты не такой, – уточнила Элька.

– Я? Я, конечно, не такой. И послушай, даже если я тебе не нравлюсь и у нас ничего не получится, с этим пацаном тоже не стоит ничего начинать. Или… Или уже начала?