Наталья Нестерова - Лялька, или Квартирный вопрос (сборник)

Выходило противоречие: если доченьки нет, если она не бегает по потолкам, значит – счастлива, чего мы и хотели. Если бы она сейчас тут истерики закатывала, значит – ей плохо, а нам, таким-сяким родителям, в удовольствие?

Медовые месяцы у молодых, а мы с Сашей как на затянувшихся поминках живем. Поэтому когда Надя заявилась перед Новым годом, первым предательским движением было приголубить ее: попоить, покормить, успокоить, спать положить, получить в пользование любимую доченьку.

Стоит она на пороге, сопли-слезы до пола, худенькая, несчастная, с маленьким рюкзачком, ладошкой лицо вытирает:

– Мы совершенно разные люди! Он меня не понимает!

– Саша! – говорю я. – Мы знали, что так будет! Саша, мы договаривались! – А у самой руки уже тянутся обнять Надюшку.

– Сейчас пустим, – тоскливо соглашается муж, – потом уж не выставим.

Не дали мы доченьке порог родительского дома переступить. Отец развернул ее и по ступенькам вниз потащил. Я пальто с вешалки сорвала и за ними побежала.

Машину поймали, «жигули» старенькие, о цене не договорились, в салон сели, Саша водителю адрес Игоря назвал.

– Как вы можете! – От возмущения у дочери слезы просохли. – Папа! Вы даже меня не выслушали! Вы не знаете, что произошло!

– Муж тебя бил? Издевался? Калечил? Изменял? – быстро спрашивает Саша.

– Вот еще! – фыркает Надя. – Скажете тоже!

– Тогда, – прихожу я на помощь мужу, – ты забыла, что уже не мамина и папина маленькая девочка! А жена! Будь любезна вести себя в соответствии с социальным статусом, определенным моральными и этическими нормами, а также актами законодательства и подзаконными распоряжениями правоустанавливающих органов.

Это я, конечно, от волнения выдала. Волновалась, в том числе, сколько водитель за поездку запросит, ведь у нас в кошельке негусто, с долгами за свадьбу еще не расплатились. Но водитель с нас ничего не взял. Подкатил к Игореву дому, вышел и двери перед нами распахнул:

– Правильно рассуждаете. А моего сына теща с невесткой каждую неделю из дома выгоняют. Бабы! И ведь им морду не набьешь? А пацана жалко. Ну, бывайте!

Чужой человек. А как поддержал нас! И ни копейки не взял!

Дверь открыли Игорь с мамой. Он насупленный, она руки к груди прижимает и смотрит виновато, будто Надежду здесь недокармливали.

Я зятя за руку в дальнюю комнату увела для разговора. А Саша дочь при свекрови песочил, основываясь в этот раз на сельскохозяйственной тематике.

Грозно в пол пальцем тыкал:

– Это теперь твой дом! Поняла? Другого у тебя нет! Корнями врастать! Сорняки полоть! Сеять и выращивать! Ты что же думаешь? Само по себе заколосится и созреет? А труд приложить, спину согнуть? Что посеешь, то и покушаешь!

– Мы на твоей стороне! – говорила я Игорю. – Ты нам как родной сынок. Но не давай ты Надежде лишней свободы! Она язык любит распускать и всех под свою дудочку плясать заставляет. Не в том, Игорек, мудрость, чтобы марку держать, свою точку зрения доказывать! А в том, чтобы кара за содеянное имела следствием наказание, способное вызвать раскаяние содеянным. Понятно выражаюсь?

– По сути ясно, – вздыхает Игорь. – Тысячу раз давал себе слово не заводиться, спускать на тормозах. Но Надя иногда меня доводит! Как специально!

– Правильно, специально, – соглашаюсь я. – Она от рождения натуральная мазохистка. Лет в шесть пальчики в мясорубку опустила и стала ручку поворачивать. Я на крик прибегаю: верещит, орет не своим голосом, но крутит! Интересно ей, видите ли! Если над собой издеваться может, над другим тем паче. Против мазохистов есть только один прием – полное равнодушие. Ты хоть двадцать раз себя через мясорубку проверни – мы ноль внимания.

Дальше я зятю рассказала про одного подсудимого, который произвел на меня впечатление своей силой воли. Во время заседания видно было, что он нервничает. Когда некоторые свидетели выступали, едва удерживался, чтобы не вскочить и не броситься с кулаками на них. Для обуздания эмоций этот подсудимый считал. Тихо одними губами произносил «один, два, три…» – мне со своего места отлично видно было. Оправдать не оправдали, но срок дали условно.

Следующая ссора у детей случилась после 8 Марта. Мы с Сашей уже немного привыкли к новой жизни. Я котенка больного на улице подобрала, Саша полки книжные мастерил. В другое время я бы столярную грязь в квартире не потерпела, но тут и не заикнулась. Ждали весны, чтобы ехать в деревню помогать Игоревым родным с посевными работами.

Мы из кино вернулись (теперь по кино и концертам часто ходим), Надя уже доски-заготовки в сторону сгребла, место себе расчистила, сидит за столом с книжками под лампой.

– Я курсовую пишу.

– А почему ты ее дома не пишешь? – спрашивает Саша.

– Это и есть мой дом! – заявляет Надежда вредным голосом. – Я здесь прописана!

Саша воздух в грудь набирает: сейчас он ее «выпишет» по всем статьям и со всех площадей. Поэтому я перебиваю:

– Вы поссорились?

– Да! – гордо отвечает дочь, но губы у нее начинают дрожать. – Он надо мной издевается!

– Как? – восклицает Саша. – Что он позволил?

И уже забыл, по какой тематике хотел дочь ругать, на зятя переключился.

– Позволил себе насмехаться и уничижать мое человеческое достоинство! – заявляет дочь и принимается хлюпать носом.

– Конкретнее! – требую я. – По существу рассматриваемого эпизода!

– Я просто хотела ему объяснить, почему он не прав, когда превозносит советский хоккей, порожденный тоталитарной системой. А Игорь! Он считал! Нахально считал!

– Что делал? – не понял Саша.

– Папа! – уже в полный голос ревет Надя. – Папа, он считал! Глядя прямо мне в лицо! Считал: один, два, три, четыре, пять…

Прежде чем расхохотаться, мы с Сашей успеваем задать по вопросу.

– До скольких досчитал? – это я.

– Что ты понимаешь в хоккее? – это муж. Надя, конечно, опешила от нашей реакции, даже плакать забыла, только пробормотала:

– Когда он сказал «сто тридцать восемь», я решила вернуться к вам. Почему вы смеетесь?! Чему радуетесь? Моя семья летит вверх тормашками, а вы хохочете!

Мы-то отлично знали, откуда уши растут и с чьей подсказки Игорь применяет арифметическую методику. Но дочери ничего не пояснили. Выставили ее из дома, вместе с книжками для курсовой. Вернее, передали на руки мужу, который не замедлил явиться.

– Забирай садистку! – велела я.

– Может, тебе побыстрее считать или на таблицу умножения перейти? – весело подмигнул зятю Саша.

Юмор – великая сила и очень полезное в семейной жизни оружие. Мы стали с юмором относиться к ссорам Игоря и Нади, и постепенно размолвки их сошли на нет. Никто не хочет выглядеть смешно. Надежда еще несколько раз прибегала к нам. У нее трагедия, у нас – потеха: клоун прибыл, сейчас цирк начнется. И над зятем подтрунивали – над ковбоем, которого мустанг сбрасывает.