Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2

Николай Александрович посмотрел на супругу:

– Что скажешь, Аликс?

– Думаю, что этот комиссар многого недоговаривает. Он ссылается на возрастающую опасность нашего нахождения здесь. Но что мешает новой власти убрать из Тобольска все эти революционные банды, оставить лишь отряд полковника? В небольшом городе проще организовать охрану. Поэтому-то нас, по словам Керенского, которому я никогда не верила, и сослали сюда. Нет, Ники, большевики, по-моему, замышляют что-то другое.

– Что именно?

– Если бы я знала. Может быть, Яковлев имеет приказ доставить нас в Москву?

– Чтобы провести показательный суд?

– Или использовать тебя в сложившейся ситуации. Например, заставить подписаться под Брестским договором.

– Но что значит подпись монарха, свергнутого с престола, не имеющего никакой силы?

– Не скажи, Ники. Я уверена, Вильгельм очень хотел бы, чтобы на договоре стояла и твоя подпись.

– Ради того, чтобы удовлетворить свои амбиции?

– Ради того, чтобы Европа признала поражение России в войне. Ведь власть большевиков незаконна. После свержения Временного правительства только ты можешь представлять Россию.

– Да я лучше сам отсеку себе руку, нежели подпишу этот договор.

Александра Федоровна улыбнулась:

– Дорогой мой Ники, ты уже один раз допустил роковую ошибку, не совершай другой.

– Ты имеешь в виду отречение? Но тебе прекрасно известно, что его как такового не было.

– Я знаю. Но кому до этого хоть какое-то дело? В общем, ехать нам придется. Комиссар не отстанет. Доводить дело до насилия бессмысленно. Я отправляюсь вместе с тобой.

– А как же Алексей?

– О нем есть кому позаботиться.

Николай обнял супругу.

– Может быть, ты все же останешься?

– Нет, Ники, мы должны быть вместе. Это решено.

Николай Александрович проводил супругу в ее комнату. Александра Федоровна пригласила Пьера Жильяра, наставника Алексея Николаевича, объяснила ситуацию и попросила присмотреть за сыном.

Николай Александрович решил, что с ним, женой и дочерью Марией поедут князь Долгоруков, доктор Боткин, камердинеры Чемодуров и Седнев, а также горничная Демидова.

В половине четвертого во двор дома въехали тарантасы, из которых только один имел откидной верх. Николай Александрович, Александра Федоровна и Мария Николаевна тронулись в путь.

Его начало оказалось ужасным. Дороги развезло, реки приходилось преодолевать по самодельным мостикам. Александра Федоровна писала об этом сыну и дочерям, оставшимся в Тобольске.

Кириллин тут же пошел на телеграф. Нина Карасева оказалась на работе.

Сергей послал телеграмму в Петроград:

«Дорогая Лиза, скоро будем в Екатеринбурге. Желательно там встретиться. Владимир не будет против принять нас и все подготовит. Твой Сергей».

После отъезда из Тобольска Панкратова и Никольского контроль за корреспонденцией офицеров практически не осуществлялся. Яковлеву было не до этого. Все же Кириллин предпочел воспользоваться нехитрым иносказанием.

Царская чета и дочь были доставлены в Екатеринбург 30 апреля. На станции их ожидали Белобородов, Голощекин и Дидковский – члены Уральского совета. Яковлев официально передал им узников, доложил об этом Свердлову и был вызван с отрядом в Москву.

Семью же на двух машинах повезли к дому, реквизированному у горного инженера Николая Николаевича Ипатьева. Он стоял на углу Вознесенского проспекта и переулка с таким же названием и был подготовлен для содержания царской семьи.

Там Голощекин приказал арестовать князя Долгорукова и отправить в тюрьму.

В это время у дома стал собираться народ, прознавший, что за постояльцев доставили в дом инженера. Толпу разогнали.

Николай Александрович, Александра Федоровна, Мария Николаевна, доктор Боткин, Чемодуров, Седнев и Демидова прошли во двор. Государь возмутился арестом Долгорукова, но новые тюремщики не посчитали нужным что-то объяснять ему. Ворота закрылись. Возле них был выставлен караул.

Елизавета Ступина получила телеграмму Сергея и тут же отвезла ее Покровскому. Князь понял, что царскую семью срочно вывезли в Екатеринбург, и решил проверить это с помощью поручика Беркутова. Вскоре тот подтвердил доставку части царской семьи в Екатеринбург.

Покровский тут же объявил офицерам группы сбор, на котором приказал им готовиться к поездке в Екатеринбург. Дату он не определил, приказал Беркутову установить наблюдение за домом Ипатьева и связаться через сестру с Кириллиным, дабы прояснить судьбу остальных членов царской семьи.

Ответ пришел через десять дней. Тогда Покровский отдал членам группы приказ по одному направляться в Москву, на квартиру близкого родственника штабс-капитана Лыкарина.

В Тобольске же 17 мая был расформирован отряд Кобылинского. Его заменили красногвардейцы Родионова. Кириллин продолжал наблюдение за детьми императора.

20 мая их поместили на пароход «Русь» и отправили в Тюмень. На борту хозяйничал Родионов, но Сергею удалось уговорить этого ярого революционера взять его на борт. Решающую роль в этом сыграл подарок – дорогой фамильный перстень, с которым Кириллину пришлось расстаться, дабы находиться рядом с детьми императора.

23 мая их доставили в Екатеринбург. Поезд из Тюмени пришел ночью, но до девяти утра никого не выпустили на улицу. Потом к составу проехали пролетки.

Из вагона вышел матрос Нагорный, который нес на руках больного наследника. За ним следовали великие княжны. Жильяр тоже двинулся на выход, но его на платформу не пустили.

Со станции в дом Ипатьева царских детей и свиту сопровождали Заславский и Юровский.

Жильяра и еще кое-кого большевики отпустили.

Царская семья воссоединилась. Теперь уже навсегда.

Пролетка с открытым верхом миновала заслон красноармейцев, перекрывавших проспект, и остановилась у ворот дома инженера Ипатьева, который с недавнего времени стал тюрьмой семьи Николая. Часовой поднял винтовку.

Из пролетки выпрыгнул немолодой уже мужчина в военной форме, при офицерской портупее и в начищенных до блеска сапогах, подошел к часовому:

– Ты с ружьишком-то не играйся, солдат, оно и стрельнуть может. Комендант на месте?

– А ты кто такой?

– Молодец, службу справно несешь, вот только с винтовкой поосторожней. – Мужчина достал из накладного кармана бумагу и поинтересовался: – Грамотный?

– Других тут не держат.

– Тогда читай. – Мужчина в портупее развернул мандат.

Часовой по слогам разобрал:

– Начальник отдельного отряда Волков Федор Алексеевич. Ну и что?

– А то, дубина!.. Я спросил, комендант на месте? Нужен он мне.

– Не надо бы так, товарищ Волков. Я на посту. А винтовка и впрямь стрельнуть может.