Александр Тамоников - Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2

– Отвечай на вопрос!

– Тут он.

– Так сообщи, что я приехал.

Часовой шмыгнул носом, опустил винтовку, ударил прикладом в доски калитки.

На улицу вышел другой солдат.

– Чего надо, Никола?

– Товарищ Волков к Авдееву.

– Документ смотрел?

– Глядел, документ справный.

Второй солдат зевнул, взглянул на Волкова.

– Сейчас передам коменданту, что к нему приехали.

– Давай поживее.

– А ты не торопи. У нас свое начальство и порядки. – Солдат ушел.

Волков прикурил папиросу.

Часовой проглотил слюну.

– Что, хочешь закурить?

– Не положено на посту, да и не привык я к этим сосулькам. Самосад – другое дело. А это так, баловство одно. Вон император бывший тоже папиросы курит.

Волков отвернулся.

За долгие годы Федор пообжился в Екатеринбурге. Ему нравилось здесь. Спокойный и в то же время большой город с лавками, полными продуктов и вещей, добротными домами, широкими улицами. Солдаты не болтаются без дела. Порядок.

Бывший партийный начальник Курилов скоропостижно помер сразу после революции. Власть в городе крепко взяли в свои руки большевики. Леонид Якубовский, товарищ Федора еще по Питеру, а затем и по ссылке, сейчас являлся членом Уральского совета. Не оставил он без дела и Волкова. Федор стал командиром пусть небольшого, но отдельного отряда, который использовался только по прямому указанию председателя Уральского губисполкома товарища Белобородова.

Из калитки вышел комендант дома особого назначения.

– Федор, по какой надобности приехал? Уж не очередную ли директиву привез?

– Нет, Александр, не беспокойся. Время свободное выпало, вот и решил заглянуть. Семейка Николаши давно уже в городе проживает, а я никого из них так и не видел. Сперва в Питер посылали, потом по окрестностям, смотреть, нет ли чего подозрительного.

– Без этого теперь, когда белые ведут наступление, нельзя. По городу вовсю бродят слухи о том, что офицерье со дня на день попытается освободить Романовых.

– Брехня все это. Ни крупных отрядов белогвардейцев, ни казаков у города нет. Может, где и прячутся мелкие группы, но что они могут? Так ты покажешь мне Николашу с его женой, германской шпионкой?

– Раньше надо было приходить, Федя, сейчас не могу впустить.

– Отчего?

– Юровский стал часто наведываться, недавно Голощекин приезжал.

– А чего суетятся?

– Не знаю. Наверное, решают, что с семейством делать. Белые-то по широкому фронту наступают, теснят и громят наших. Так недалеко и до захвата города. Не оставлять же тут Николая с женой и детьми!

– В другое место перевезут. Долго ли?

– Слышал я, Федя, Голощекин в Москву собирается. Там будут решать вопрос по Романовым.

– А чего ехать-то? По телеграфу и запросил бы.

– Видать, не все так просто.

Волков докурил папиросу, выбросил ее на дорогу.

– А скажи, Саша, это правда, что все свои драгоценности семья отставного царя с собой сюда привезла?

– Все или нет, не ведаю, но разных золотых побрякушек с камушками у жены и у дочерей Николая много. Я сам видел.

– А чего наш совет не конфисковал такое добро?

– Ты об этом у Александра Григорьевич Белобородова спроси.

– Понятно. Значит, впустую я сюда приехал?

– Почему? – Авдеев как-то ехидно усмехнулся: – Повидаться со своей Веркой можешь.

– Чего? – Волков напрягся.

Он уже год сожительствовал с вдовой слишком ярого революционера, за добрые дела зверски убитого у собственного дома.

– Того! – ответил комендант. – Третий дом по той стороне, за широким проулком, видишь?

Волков обернулся, сориентировался.

– Ну?

– Не нукай, Федя, не запряг. В этом доме сожительница твоя. Уже часа два.

– На чем приехала?

– На авто губсовета. Она же не меньше мужа бывшего революции предана. Ни дать ни взять комиссар в кожаной юбке. И чего ты с ней связался, Федя? Баб попроще в городе полно. Есть дивные вдовушки, а ты Шановскую пригрел. За один раз не обхватишь! Чего ее так разнесло? Раньше постройней была.

– А мне, Саша, такая больше нравится. Есть за что подержаться. Но, видно, сейчас кто-то другой за прелести ее уцепился. Ну, собака, застану – пристрелю!

– И под трибунал угодишь. У нас же сейчас не как раньше. Свобода, Федя, она для всех. И баб тоже.

– Все одно прибью. А кто в том доме живет, не знаешь?

– Старуха, вообще-то, но у нее комнату снимает бывший офицеришка, который к нам переметнулся.

– Офицеришка?

– Ага. Он у Голощекина в прямом подчинении. Не надо связываться, Федя, брось ты ее да найди другую. Могу адресок подкинуть.

– А зачем ты мне про Верку рассказал?

– Да уже жалею. Не знал, что взбесишься.

– Я, Саша, спокоен, как никогда. Неси службу, коли пустить не хочешь.

– Не могу, Федор. Это разные вещи.

– Ладно, пойду-ка подпорчу Веруне ее свидание с офицером, заодно морды набью обоим. – Волков развернулся и быстро пошел к указанному дому.

Он открыл калитку, стараясь не шуметь, поднялся на крыльцо, тронул дверь, зашел в сени, прислушался. Вроде тихо, но если Верка-стерва балуется с офицером, то не в горнице, а где-нибудь в спальне. Оттуда не слышно. Федор достал из кобуры револьвер. Будет вам сейчас любовь.

Он резко открыл дверь и застыл на пороге, разинув рот. У стола замерли его сожительница Вера Шановская и старуха. В горнице темно, как вечером, из-за того, что окна закрыты плотными шторами. На столе свечка, рядом блюдце, в нем горелые спички.

– Ты чего, Федька? – воскликнула Шановская, пришедшая в себя.

– А вы чего тут? Где офицер?

Очухавшаяся бабка поднялась:

– А ты что за бугор на ровном месте, чтобы в хату ко мне без спросу врываться?

– Бабуля, не волнуйся, сожитель это мой, Федор Волков, – заявила Вера.

– Чего надо ему?

– Да… – Женщина взглянула на Федора. – Ты откуда взялся-то?

– Сказали мне, что ты милуешься тут с офицеришкой.

– Дурак! Да я к бабке Арине по делу пришла. Какой еще офицеришка?

– Зачем пришла? По какому такому делу?

– Ты чего допрос устроил? А ну иди отсель, а то такую порчу наведу, что с кровати месяц не встанешь! – выкрикнула бабка.

– Колдунья, что ли?

– Я тебе все объясню, Федя. – Шановская подошла к Волкову. – Сглаз бабуля с меня снимает.

– Какой еще сглаз?

Бабка немного успокоилась.

– А не видишь, что с бабой твоей? Как распирает ее? Все от сглаза.

Федор усмехнулся:

– Ага, от сглаза. Не надо сладкое жрать пудами.

– Поговори еще! – вновь взвилась старуха. – Давай, ступай, откуда пришел, покуда ноги еще держат.

– Да, Федор, ты ступай, – вторила ей Шановская. – Хочешь, на улице подожди. Я недолго.

– Нет уж, это тебе заняться больше нечем, как по бабкам шляться, а у меня служба. Дома поговорим.

– Да, Федя.

Волков вышел в сени, потом на крыльцо, вдохнул свежего воздуха. Он только сейчас заметил, что до сих пор держит в руке револьвер, и сунул его в кобуру.