Марианна Гончарова - Аргидава

Вот тогда из этого ада Сашку, разбитого, измученного, в слезах, почти теряющего сознание, и вытащил дядя.

Корнеев, кроме своей сомнительной принадлежности к науке и культуре, был изобретательный создатель различных легенд, а проще говоря, мастерски сочинял сплетни. Так что и эта сплетня об особых отношениях Сашки и Тищенко была неудивительна. Ее вполне мог придумать и озвучить именно Сашкин дядя. И на племянника давил: поминая Сашке мелкие детские шалости, интимные тайны, унижал его, смеялся отвратительным гулким, как из бочки, смехом, больше похожим на лай старой служебной тюремной овчарки. Словом, был великим мастером шантажа.

Так вот о Тищенко.

Сашка Маше с Игнатом рассказывал, как после присвоения профессору степени члена-корреспондента Британской академии наук профессор Тищенко пригласил этого британца-археолога… того, который усовершенствовал радар. И главное, так просто, чуть ли не с помощью женской шпильки. Дейвид его звали. Пригласил Дейвида сюда, к нам. Ну не к нам, конечно, а, естественно, в Аргидаву. Тищенко ведь всю жизнь занимался крепостью и утверждал, что следы захоронений в курганах есть не только вокруг крепости, но и в ней самой имеется уникальное захоронение пятого века нашей эры. Никто этому Дейвиду с его радаром не верил, наша академия не хотела даже оплачивать командировку, называли его шарлатаном, мол, как можно, не ведя раскопки, видеть сквозь слои конкретный предмет, его химический состав, а главное, возраст. Но Тищенко пригласил его. В гости. Как это называлось? Частный вызов, что ли. Еще целая история была, как он провозил радар через границу, поднимали все знакомства, профессор тогда обзванивал ученых чуть ли не полмира, а те по цепочке звонили своим знакомым, чтобы этот британец Дейвид… как же фамилия была его, вылетело, не помню… чтобы ему разрешили взять с собой его радар. Очень поспособствовал дядя мой, Корнеев. Сам ездил его встречать в Москву. Вез сюда на машине через две страны. И ведь не было такой надобности, а поехал.

Короче, тогда в результате сканирования всей площади Аргидавы Тищенко и этот Дейвид с его аппаратом обнаружили под Тронным залом древнее захоронение. Под северной стеной, откуда все время сочится вода. Он готовил доклад четыре года. И доказал, опять же с помощью этого радара, что древние строители Тронного зала спроектировали такую конструкцию, что, если только начать прокапывать ход к этому вот древнему захоронению, малейшее, хоть миллиметровое нарушение особых пустот под стеной Тронного зала вызовет резонанс. А тот поведет за собой моментальное разрушение соседних сооружений, которое затем вызовет подобные изменения следующих, и так далее в линейной последовательности по принципу домино. Гениальные зодчие.

– Были такие жрецы. В переводах отца Васыля есть о них. В тетрадках, которые Корнеев забрал, – мрачно отозвался Игнат.

Сашка нехорошо оскалился:

– И за неделю до своего доклада, куда были приглашены гости соседних государств, тех государств, чья история так или иначе была связана с поселением, а потом и с крепостью Аргидава, куда был уже официально приглашен британский коллега профессора Тищенко, тот, кто усовершенствовал радар, за неделю до триумфа своего, нашей науки, нашей страны Тищенко не проснулся утром. А доклад его в нескольких экземплярах, все планы крепости, все показания радара, все распечатки сканирования… исчезли.

– Расследование, естественно, вел твой дядя, Корнеев, – без капли сомнения отозвался Игнат.

Сашка кивнул.

– В пропаже доклада обвиняли меня. Даже подкинули мне улику. Буквально подкинули – под кровать. Я чуть не сдох в капэзэ. Корнеев меня вытащил. Дядя мой. Дя-дюш-ка…

Иногда ему даже отказывало зрение. Все шестнадцать тетрадей Корнеев расшифровал и прочел за три месяца, закрываясь по вечерам в своем кабинете. Три тяжеленных месяца…

И наконец в последней шестнадцатой, в самом конце, прямо на картонной обложке, он обнаружил следующую запись:

«…Говорили, что силу ему дал Бог войны и кормилица его, ведунья, дала ему меч великого Ареса. Рукоятка из золота и слоновой кости с вправленными камнями как алые слезы, как зерна граната…»

– Меч! – взвыл Корнеев, его всего обдало жаром. Он одним броском кинулся к бару, схватил бутылку с белым густым напитком и торопливо сделал несколько больших глотков прямо из тонкого горлышка.

– Вот что они ищут! Меч! – вытер он рот рукавом и опять сделал несколько глотков. – Меч. Мой меч! – Корнеев забился, мотая головой, вращая дико глазами. – Меч! Не дам! – рычал и стонал он. – Молокососы! Свиньи! Ничтожные ублюдки! Вот, оказывается, что они ищут! Ах ты маленькая потаскуха! Ах ты тварь! Сволочь! Стерва! Аааааа! – Корнеев всхлипывал и задыхался. – Мой меч, – приговаривал он, – мой. Он мой.

Постепенно успокоился. Закрыл жалюзи. Плотно задернул шторы. Принялся доставать из бара все бутылки и ставить их рядом на карточный столик с гнутыми ножками. Освободив бар, он, вцепившись ногтями в невидимый рычаг, отодвинул в сторону зеркальную заднюю стену бара, на цифровой панели набрал код, открыл сейф и достал оттуда на кожаном шнурке подвеску, сделанную из старой и от древности бесформенной монеты. Еще всхлипывая и вздыхая мелко и часто, как наплакавшийся ребенок, на этот раз не спеша он налил себе в стакан своего тягучего пойла, взял между пальцев монетку, потирая ее нежно, и уселся в кресло. Он окончательно успокоился и вызвал Бустилата.

На следующий день, рано утром, когда Маша выгуливала и тренировала на парковой огражденной собачьей площадке Лушку, к воротам на малой скорости подъехал корнеевский джип. За рулем сидел Бустилат. Он притормозил, не выключая мотора, и высунулся в окно:

– Э! Эй!.. Эй, ты, подойди-ка, потолковать нужно!

Маша обернулась на крик, что-то в зовущем ее человеке показалось ей знакомым… Черт… Где-то она его видела… Где же, где?..

Машину Бустилат поставил так, что она перекрыла выход с площадки.

– На пару слов, а? – Бустилат поманил Машу пальцем. Та не сдвинулась с места. Но Луша заворчала, подошла ближе и встала между Машей и автомобилем.

– Ну?! – насупилась Маша.

– А что за псина такая у тебя? В очках! – загоготал Бустилат. – Ты сама очкастая, твой этот хахаль тоже, и собака в окулярах!

Луша задрала голову, посмотрела на Машу вопросительно, полураскрыв пасть, подошла еще ближе к выходу и опять угрожающе зарычала на Бустилата. Тот перестал ржать, напрягся и тихо выругался. Маша, взяв Луну за ошейник, прошла в узкий проход между забором и машиной и направилась к выходу из парка.

– Ты вот что… – Бустилат вышел из джипа. – Я с тобой пока по-хорошему… Слышь, а ну стой! Куда пошла, стой, сказал!