Эльчин Сафарли - Я хочу домой

– Но ты ведь поборол себя ненастоящего?

– Я с ним познакомился и… разошелся. Это как сойти с автобуса, на который сел ошибочно, в спешке. Какое-то время едешь себе спокойно, потом понимаешь, что маршрут-то не твой, тебе не в ту сторону. Выходишь на остановке, стоишь на незнакомой улице, ругаешь себя за невнимательность, как вдруг, оглянувшись, знакомишься с новым местом. И оно раскрывает в тебе нечто важное. Или как минимум понимаешь красоту и ценность пути к своему истинному дому, на который жаловался…

– Простил себя за это?

– Пришлось. Иначе никак: каждое обвинение – разрушение себя. Давно известно: мы приходим в этот мир учиться. Тут нет отличников и двоечников, но есть хорошисты. Когда знакомишься с их опытом, понимаешь, что можно стать лучше.

– Для чего и для кого? Я вот не хочу ни с кем соревноваться, кому-то что-то доказывать…

– И не надо. Стремиться стать лучше нужно для себя. Чтобы легче дышалось, крепче спалось, трепетнее любилось. Сильнее верилось. Став чище сам, ты сделаешь светлее то, что окружает тебя.

– Да, Лиман, мы все отражатели…

– Еще какие. Пока я был не на своем месте, вокруг меня была разруха. Человек может всему научиться, многое в себе воспитать. Для этого, видимо, и дана нам жизнь.

– Лучше много об этом не думать. Если воспринимать жизнь как учебу, можно в этой вечной работе над собой превратиться в робота. Перестаешь позволять себе слабости. Я выбираю просто быть и…

– …стараться делать себя и этот мир чуточку лучше.

– Да, Лиман. Человек нуждается в свободе и…

– …в возможности быть в чем-то слабым?

– Именно.

– Однажды суфия спросили: «Почему в этом мире все настолько хрупко?» Он ответил: «Чтобы люди раскрыли в себе силу духа».

Не сплю тут более четырех часов. Засыпаю к полуночи и просыпаюсь, когда ночь светлеет. Еще блеклые лучи солнца призывают: «Вставай, пора в дорогу». Теплый душ, стакан воды, пара фиников – и в путь. Мне предстоит услышать, увидеть то, что приблизит меня к человеку, с которым время наших жизней объединится. И мы продолжим путь вместе.

В дороге будем улыбаться тому, как, оказывается, проходили мимо одних и тех же мест с небольшой разницей во времени.

«Ты помнишь тот дом под платаном с красной калиткой? Перед ним по вторникам на большом камне старушка продает сладкие тыквенные семечки…»

«Я их купила как-то. Но не успела отойти, как полил ливень, и семечки в кармане отсырели».

«Кажется, мы покупали их в один и тот же день. Только я после дождя. Странно, но я так к ним и не притронулся. Значит, они предназначались тебе».

Она тоже приезжала в эту деревню, спускалась к Пустым Надеждам и кормила рыжего кота у заброшенного маяка. Но мы разминулись – видимо, не были готовы друг к другу. Значит, нам предстояло найти в себе то, что в итоге нас объединит. У каждой встречи свое время – опоздания исключены.

В дороге еще раз убедимся в том, что ошибок не бывает. Каждая из них – шаг к месту, куда мы должны прийти. А те, с кем разошлись, научили нас любить и не изменять голосу сердца. Важно, чтобы это понимание процедилось сквозь горечь, обиду, желание мести.

«Ты тоже думал, что никого не встретишь, и готовился прожить остаток лет в пустой комнате? Я пробовала стать той, кем не являюсь. Циничной или этакой женщиной-праздником. Выбивало. Мы порою наносим себе большой, но в чем-то и полезный вред».

«А я думал, что, отказавшись от земного, постигну какой-то великий смысл жизни. На самом деле все просто – прожить достойно. С любовью. С пользой… Любить телесную часть мира так же, как невидимую».

* * *

Возвращаюсь домой к десяти вечера. Пешком или на автобусе, зависит от того, насколько далеко ушел. Вчера Лиман спросил меня: «Ты уходишь, чтобы вернуться? Ищи новые отражения. Не зацикливайся на привычном, сосед». Я ответил: «Мне нужно еще немного тут побыть, Лиман». Он похлопал меня по плечу: «Молодчина. Слушай сердце, а потом ближнего».

По ночам меня будят чайки, они засыпают на крыше дома, спросонья поклевывая черепицу. В первое время чудилось, что кто-то стучится в дверь: вскакивал, отпирал ее, а там никого, кроме волн Синего моря. Со временем узнал чаек. Дружелюбные, чуткие и беспокойные птицы.

По утрам, какая бы погода ни была ночью, в карманах брюк хрустит песок Пустых Надежд. Каким образом он проникает в мою одежду даже сквозь шкаф, неизвестно.

В жизни должно быть то, что человеку не раскроется, – так он учится верить в чудеса.

Когда я был маленьким, в моих карманах всегда можно было найти яблочные косточки. Съедая яблоко, я аккуратно вынимал их из сердцевины, складывал в укромное место.

А все началось с фразы, как-то услышанной из уст взрослых. «Жизнь в семенах яблок, а не в кожуре». Смысл слов был другой, но я воспринял их по-своему: «Чем больше у меня будет семян, тем больше жизней я смогу продлить. Маме, папе, дедушке, бабушке…» Я собирал семена жизни до дня дедушкиной смерти.

Когда Асада, страдающего циррозом печени, уложили в больницу, я примчался туда с банкой семян. «Бабуль, я успел, успел! Вот семена, деда спасен!»

Сона взяла банку, обняла меня, тихо заплакала. Дедушки наутро не стало. Семена закопали в саду нашего дома. Со временем там проросла яблоня.

Скучая по дедушке, я подолгу сидел под ней.

* * *

– Лиман, почему люди боятся любить? Хотят и одновременно убегают от своего желания. Говорят, что уберегают себя от боли.

– Не важно, кого и что любишь, это чувство делает тебя лучше. А если вдруг хуже и циничнее, значит, не любовь была, а эгоистичное желание, чтобы кто-то пришел и заполнил твою пустоту. Выполнил за тебя работу.

– Никуда от положенного не денешься.

– Да, сосед. Узнать себя и стать лучше. Вот после этого встретишь того, кто дополнит тебя своей любовью.

– А бывает, двое встречаются и расстаются…

– Значит, кто-то из них не завершил работу. Не до конца узнал, простил или отпустил. Высшая сила, месяц ли спустя или десять лет, возвращает на то место, где что-то было недоделано.

– Открыть любовь в себе, чтобы любовь открылась нам?

– Да, сосед. И никто этого не избежит.

– Лиман, я сегодня утром вышел на пробежку вокруг маяка и вдруг ощутил, что настоящего в моей жизни стало больше, чем прошлого.

– Научился владеть временем.

– Не думаю, что настолько серьезно.

– Почему же, сосед? Ты наконец-то обладаешь своим временем. Никуда не спешишь. Ни от себя, ни за чем-то.

– Нелегко сойти с этого круга. Носишься по одной траектории и уже настолько привыкаешь, что и голова не кружится, и ничего другого не хочется.

– Знаю такое. Кажется, что тогда было самое сильное и красивое. И, сам того не замечая, не даешь настоящему стать таким же.