Алла Полянская - Невозможность страсти

– Ничего, заживёт. Пить хочешь ещё?

– Что-то ты мне недоговариваешь.

Напрасно он думал, что она не поймёт. Ведь говорила же Ленка о её склонности давать людям меткие клички, а это свидетельствует о её остром уме и чрезвычайной наблюдательности.

– Ничуть. – Павел улыбается самой невинной из своих улыбок. – С чего ты это взяла?

– С того. – Ровена снова закрывает глаза. – Давай, Биг, расскажи мне, о чём ты старательно не хочешь говорить.

– Биг?

– Ну, извини. – Ровена поморщилась. – Биг – это по-английски «большой, старший». Как у Оруэлла, знаешь? Большой Брат следит за тобой. Вряд ли ты мне брат, хотя, учитывая динамику родственных связей, все на планете друг другу дальние родственники. Неважно… Так уж пришлось тебя назвать, и быть посему.

– «И быть тебе рыбой, мерзкой, скользкой рыбой! – Обещали котом! – Недостоин!» – процитировал в лицах Павел. – Может, поспишь?

– Какое там – поспишь? – Ровена болезненно поморщилась. – У меня всё болит. Вот буквально всё. Мне душно, неудобно, у меня грязная голова, и я ощущаю, как в волосах начинают заводиться насекомые, я хочу в душ, и мне, блин, так больно, что в глазах темнеет. Ты бы уснул при таком раскладе?

– Нет. – Павел беспомощно оглянулся. – Насчёт боли я не знаю… сейчас медсестру позову, она уколет что-нибудь, чтобы стало легче.

– Потерплю, мне нужна ясная голова. – Ровена презрительно поджала губы. – Давай рассказывай то, о чём говорить не хотел.

Павел вздохнул и понял – надо рассказывать. Эта женщина знает, что боль сейчас её друг и союзник, она не даёт ей расслабиться и уснуть, забыв о вопросах. Павел замер… он вспомнил боль в запястьях, которая возвращала его из тьмы и заставляла считать и считать кирпичи, абстрагируясь от голоса, который о чём-то спрашивал.

– Ты чего завис?

– Нет, ничего.

Ему хотелось поймать это воспоминание за хвост, но оно ускользало, и он, сделав себе закладку, чтобы вернуться, рассказывал Ровене о событиях последних дней, а она слушала, молча хмурясь, всем своим видом показывая, как не одобряет то, что происходит без её участия.

– Ну, Варвару-то я отлично помню. – Ровена смотрит на стаканчик. – Дай мне ещё попить… ага, спасибо. Блин, как больно, просто терпежу никакого нет! Когда мне станет легче, как Валька обещал?

– Через пару дней…

– Пусть делает что хочет, но мне надо завтра, я два дня в таком режиме не выдержу. – Ровена сердито посмотрела на Павла. – Рука ноет, и под гипсом чешется. Ты не мог бы найти какую-нибудь тонкую плоскую штучку и дать мне?

– Линейку, что ли? – Павел задумался. – Лежи, никуда не уходи, я сейчас.

Он выскользнул из бокса и пробрался к столу медсестёр. Поверх толстой конторской книги там лежала небольшая металлическая линейка. Павел взял её и вернулся к Ровене, глядящей на него сердито и умоляюще одновременно.

– Издевается ещё…

– Что?

– А что ты – «лежи, никуда не уходи»… куда я отсюда, по-твоему, денусь? Дай сюда.

Она взяла у него линейку и, осторожно засунув её под гипс, блаженно застонала:

– О-о-о, я думала, с ума сойду, так чесалось!

– Давай отнесу её обратно.

– Ещё чего. – Ровена спрятала линейку под подушку. – Она мне скоро понадобится. Давай попробуем поднять койку, я хочу сесть, мне дышать трудно.

– Не знаю, можно ли тебе, давай медсестру позовём.

– Не валяй дурака. Просто найди кнопку, она где-то там.

Вздохнув, Павел осмотрел кровать – справа виднелись кнопки, и он внимательно изучил обозначения над ними.

– Вот эта поднимет тебя чуть повыше. Готова?

– Поднимай скорей, я дышать не могу.

Павел усмехнулся. Как там Тимка сказал – не возмущаться, когда она будет тобой командовать? Да она пространства для возмущения не оставляет, куда уж тут – возмущаться…

– Легче?

– Ага, чуток полегче. – Ровена осторожно сделала вдох. – Долго я так не просижу, конечно…

– Как устанешь, скажи, я опущу обратно. Может, и так нельзя.

– Хватит болтать, дай мне пить и рассказывай дальше, что там у вас стряслось.

Павел повиновался, мысленно удивляясь тому, что он подчиняется этой женщине, и это не вызывает у него ни протеста, ни ощущения неловкости. Он старался не смотреть на Ровену – слишком бледное у неё лицо, слишком она слаба, слишком не хочется уходить от неё. И во всём этом он виноват.

– Мне нужно съездить домой и взять одежду. – Лена знала, что эту блузку она сегодня сожжёт. – Я не могу каждый день по два раза стирать свои вещи.

– Я останусь с Тимом, мы тут кое-чем по хозяйству займёмся, а вы с Андреем езжайте. – Павел задумчиво осматривал сломанную газонокосилку. – Времени у вас час, потом нам надо будет поработать, есть зацепка. Елена, езжайте на твоей машине, а внедорожник пусть здесь останется, мало ли, вдруг понадобится, я к нему больше привык.

– Так, может, работайте, а я сама съезжу?

– Лен, зацепка подождёт, а одна ты никуда не поедешь. – Павел вздохнул. – Тим, принеси мне все отвёртки, что есть в доме.

Всё-таки не всё умела делать Ровена. Олешко поменял на кухне кран – ты что, дядь Паша, этот маме не понравится, надо же, чтоб гламурный был! Какой из кранов гламурный, Павел в толк взять не мог, зато это отлично знал ушлый продавец, всучивший им кран по цене трубопровода. Потом они с Андреем поменяли в машине Ровены свечи и бензонасос, прислушавшись к двигателю, присовокупили новый ремень генератора. Сегодня он приехал из больницы, оставив там спящую Ровену, и сам несколько часов поспал, пока неугомонный Нефёдов не растолкал его к завтраку.

– Газонокосилка хорошая, посмотрим, что там сломалось. – Павел услышал, как закрылись ворота. – Тим, где отвёртки?

– Вот. – Мальчик подал ему коробку с инструментом. – Мы её в ремонт хотели оттащить.

– Незачем, сами разберёмся.

– Пойду шланг в георгины перенесу.

Тим пошёл по дорожке, широко ступая длинными худыми ногами, а Павел принялся разбирать газонокосилку.

– Что один человек сделал, другой завсегда разобрать сможет.

Он любил этот фильм – «Формулу любви», который посмотрел уже взрослым чисто случайно и тут же растащил на цитаты. Было там всё – и гениальная актёрская игра, и какая-то особенная чистота, отличающая многие фильмы того времени, и потому он удивился, найдя в компьютере Ровены подростковые комедии и боевики.

Болты шли туго, отвёртка не слишком подходила, и Павел про себя выругался – надо было заехать в магазин и купить нормальный набор инструментов, а не это недоразумение, которое держать у себя может только одинокая баба.

– Посиди в машине, я схожу домой, соберу шмотки. – Лена с опаской поглядывала на Нефёдова. – Я на третьем этаже живу, так что быстро.

– Давай без самодеятельности. – Нефёдов сердито нахмурился. – Ведь договорились же…