Людмила Зарецкая - Судьба зимней вишни

– А что бы сказало твое журналистское чутье об истории с убийством Петровича, если бы ты узнала, что за два месяца до свадьбы у этого жениха была совсем другая невеста? И его увели из-под венца, прямо из-под носа?

– Н-да, – крякнула Инка, – если бы речь шла не о тебе, я бы сказала, что эта бывшая невеста выглядит очень даже подозрительно.

– Ну а для этого капитана не имеет значения, что я это я. Он со мной незнаком и о моем богатом внутреннем мире даже не догадывается. Так что я у него – подозреваемая номер один.

– А в этом случае тебе вдвойне выгодно мне все рассказать, – выкрутилась Инка. – У меня в следственных кругах знаешь сколько знакомых! Я под предлогом написания материала все выведаю и буду держать тебя в курсе. Давай рассказывай, надо все факты обмозговать, потому что кто-то Петровича все-таки убил, а я стопроцентно знаю, что ты тут ни при чем.

– И еще ни при чем ты, Наташка, Лелька, Настя и Лора, – задумчиво сказала я. – Да и Шаповалов, пожалуй.

– Ну, наша бригада тут точно не замешана, Шаповалов тоже вряд ли, а вот Лора… Ты же про нее совсем ничего не знаешь.

– Ага, – язвительно сказала я. – Старая дева, наконец-то нашедшая свое счастье, решает своими руками избавиться от последней надежды выйти замуж. Ты сама-то в это веришь?

– Нет, пожалуй, не верю, – согласилась Инка. – Ты права, твоя страхолюдина тут тоже ни при чем. Может, у него еще какая-нибудь женщина была?

– Я думала об этом, – призналась я. – Но не сходится. Он ко мне в агентство пришел, чтобы с кем-нибудь познакомиться. Сначала мы не разлучались ни днем, ни ночью. – Я покраснела. – Потом он в командировку уехал. Там теоретически мог, конечно, роман завести, но вряд ли такой серьезный, чтобы его за это убили. А потом он уже от Лоры не вылезал. Так что не получается.

– Тогда остаются разборки либо по работе, либо по военному прошлому. Знаешь что, я попробую что-нибудь об этом разузнать.

На этом мы с Инкой и расстались. Она понеслась в редакцию, чтобы немедленно начать обзвон своих информаторов, а я поехала проведать маму с Сережкой. Завтра мой сын должен был уехать в спортивный лагерь, так что нужно было помочь ему собраться.

На улице стояла ужасная жара. Июль, свалившийся на город, развернулся во всю мочь. Дышать было совершенно нечем. Мама с Сережкой изнывали в квартире, в которой я, паразитка, так и не удосужилась поставить кондиционер. Поэтому, быстро собрав сумку с вещами для лагеря, мы впрыгнули в машину и отправились на Волгу.

Там мы провели остаток дня. К нам довольно оперативно присоединилась Наташка со своим семейством. Нажарили шашлыков, ребятня не вылезала из воды, взрослые лениво лежали под зонтиками. Я рассказывала о гибели Петровича, мама и Наташка охали и сочувственно качали головами. Я, естественно, не стала распространяться при своей мамуле, что меня считают главной подозреваемой. Зачем ее расстраивать? Но мама все равно разволновалась. За меня, естественно. Я еле-еле ее успокоила, уверив, что ничего страшного со мной не происходит.

– Сильная ты баба, Алиска, – задумчиво сказала Наташка, когда мама пошла купаться. – Если бы с Развольским что-то случилось, я бы с ума сошла. А ты так себя ведешь, как будто тебя это не трогает.

– Трогает, конечно, – ответила я. – Но, если честно, я и сама удивляюсь, что убиваюсь не так сильно, как следовало бы. Наверное, он очень сильно меня обидел, уйдя к Лоре. Так сильно, что я его разлюбила и теперь скорблю просто как по хорошему знакомому.

– Хоть меня это и удивляет, но за тебя, отдельно взятую, я рада.

Вечером я отвезла маму с Сережкой домой и осталась у них ночевать. Лагерный сбор был назначен на девять утра. В такую рань нечего мотаться взад-вперед по городу. Улегшись на гостевом диване, я вдруг вспомнила, что не съездила к тете Дусе. Это было некрасиво с моей стороны. И я дала себе честное слово, что завтра, отправив Сережку в лагерь, сразу же наведаюсь к пожилой женщине.

Но утром, когда я махала вслед автобусу, увозившему Сергуньку, мне на мобильный позвонила Инка.

– Срочно приезжай ко мне! – возбужденно прокричала она в трубку. – Я узнала, почему убили Петровича.

В своей газете Инка – самая главная по криминальным новостям. Всех ментов в городе она, по моему глубокому убеждению, знает в лицо. По крайней мере, когда мы полгода назад довольно крепко наотмечались седьмого марта (всероссийский день любовниц) и ехали домой, мало отличая красный свет от зеленого, остановивший нас гаишник был любовно назван Эдинькой, расцелован в обе щеки, поздравлен с поощрением от руководства, после чего отпустил нас на все четыре стороны.

Про преступления, совершенные в городе, Инка узнает если не раньше, чем они приключились, то уж точно не позднее чем через час. Именно поэтому я даже не сомневалась, что моей подруге удастся быстро докопаться до истины.

Выпроводив недовольного, но покорного Гошу на кухню и отправив Настену делать уроки, мы с Инкой с ногами залезли на диван в гостиной, и я приготовилась слушать.

– В общем, я покумекала и позвонила Шиловскому, – увлеченно начала Инка.

– Шиловский – это кто?

– Да ну тебя, Алиса, как можно не знать заместителя городского прокурора?!

– А зачем он мне? – удивилась я.

– Как выясняется, вот зачем, – заметила моя подруженция. – Ну ты слушай дальше. Я ему скинула информацию о том, что говорят жильцы дома, где недавно произошло крутое двойное убийство, а он мне взамен рассказал, что дело Петровича ведет следователь Сашка Мехов.

– А откуда у тебя информация, которую он не знает? – снова удивилась я.

– Алиса, – зашипела Инка, – ты как ребенок, честное слово! Не любят у нас в народе правоохранительные органы. Там у них в подъезде бомж живет, он перед ментами светиться не захотел, а я к нему в подвал слазила, бутылку поставила, он мне все и выложил: чего видел, чего слышал… Но это к делу не относится.

– Не относится, – согласилась я, в душе в очередной раз поражаясь Инкиной пронырливости.

Вот такая у меня подруга! Ради хорошей статьи лезет в подвал с бомжами. Сколько у нее в таких подвалах курток осталось, не перечесть. За них после каждого такого рейда ни одна химчистка не берется, приходится выкидывать. А пару лет назад недалеко от нашего города на железной дороге взорвалась бочка с какой-то химической гадостью. Инка рванула туда в двадцатиградусный мороз и вместе с фотоаппаратом пролезла в самое пекло. После этого ее новенькую дубленку пришлось выкидывать – она прогорела проплешинами. Замечу, что это случилось еще тогда, когда Гоша не занимался бизнесом. И потеря дубленки для их семейного бюджета была весьма ощутима.