Михаил Веллер - Три романа и первые двадцать шесть рассказов (сборник)

И без остановки, начальству нужны статьи, жене – шуба и машина, детям – штаны и велосипеды, потом – карманные деньги и свобода, потом высшее образование, потом им нужны жены и мужья, а тебе нужна неотложка.

Дети разъезжаются по городам, женятся, становятся на ноги, перестают тебе писать, хорошо еще поздравляют с праздниками, ты становишься дедушкой, выходишь на пенсию и получаешь возможность делать все, что душе твоей угодно.

И получив, наконец, возможность делать все, что душе моей угодно, я пошел в ЖЭК и легко устроился дворником. И теперь я встаю раньше всех, и вдыхаю чистую прохладу рассвета, шурша гоню метлой осенние листья, и все жильцы знают меня, и идя на работу здороваются со мной и улыбаются. И я поливаю асфальт из шланга и думаю, неужели мир устроен так, что обязательно надо сделать круг длиною в жизнь, чтобы прийти к тому, чего хотел. Наверное, это неправильно. И вся надежда, что хорошую сивку горки не укатают.

Жестокое лукавство Звягина может быть понятно лишь посвященным: в ампуле строфантина один кубик, и если ввести в вену не четверть и постепенно, а весь кубик и сразу, то любое сердце встанет, как милое; в медицине есть немало нюансов, необнаруживаемых никакой патанатомией и судмедэкспертизой. Похоже, что он сказал – то и сделал.

Фраза беззастенчиво заимствована Звягиным из «Собора Парижской Богоматери» при подготовке этой сцены.

История прямого эфира чудесна и чревата. Как когда в 65-м году, комментируя футбольный матч СССР – Португалия, несравненный Вадим Синявский в раже заорал: «Го-ол!!! Хуй!!! Штанга!!!». Или в 67-м на закрытии фестиваля песни в Сочи пьяный по обыкновению Соловьев-Седой произнес сюрреалистическую речь, в долгий засос перецеловал и общупал всех финалисток, силком отобрал у растерянно сопротивляющегося Юрия Силантьева дирижерскую палочку и, маша ею мимо музыки, в конце концов свалился в оркестровую яму, к восторгу и экстазу зала и всей страны, пока не дали заставку.

Вот поэтому в сталинское время гарантированного порядка в радиостудии Шаболовки, ведущей передачу в эфир, всегда находился вооруженный сотрудник госбезопасности. И даже когда Левитан читал сводку Совинформбюро, в углу сидел особист с обнаженным стволом, направленным ему в живот. Мало ли что.

Степной козел.

Статистика самоубийств в Советской Армии не была засекречена, но просто запрещена: не существовала.

«С четвертой главы романа обнаруживается явная параллель с конструкцией Моста короля Людовика Святого» Торнтона Уайлдера. Ряд разных судеб ничем не связанных между собой людей объединяется общим и совместным, заведомо случайным и трагическим итогом. В чем смысл, где логика, как угадать Божественное провидение? Вслед за простодушным монахом Юнипером тщится автор разрешить вечную задачу.

Разница в том, что опыт как бы продолжен: представьте себе, что путники, свалившись с мостом в пропасть, не погибли, а, скажем, переломали позвоночник и доживают свой век, не вставая с коек, в одной палате, допустим, монастырской больницы, и проводя время в разговорах и воспоминаниях. Ремейк? Постлитература?»

Михаил Золотоносов, «Казус Веллер». «Московские новости», № 49, 1994 г.

При аналогичном вскоре – 6 баллов – землетрясении в Сан-Франциско осел один пролет моста, разошлось полотно нескольких дорог и обвалился пяток карнизов. Погибло трое: один под сорвавшейся вывеской и двое опрокинулись в машине. Жертвы и разрушения несоизмеримы: руины Спитака погребли шестьдесят тысяч человек.

Причина катастрофы – безмерное воровство строительных подрядчиков. «Экономичные» проекты не отвечали сейсмоопасности зоны, но и их требования не соблюдали. В бетон не клали цемента, редкая арматура еле прихватывалась сварщиками. Песочные пятиэтажные коробочки не выдерживали любого толчка.

Приемные комиссии брали взятки у воров и убийц.

Эти умышленные преступления, повлекшие за собой массовую гибель людей и полностью подпадающие под статьи Уголовного кодекса, не были наказаны никак и даже официально не названы. Убийцы и воры считают себя патриотами Армении и оплакивают ее страдания.

Андре Моррель (1759—1821) – французский психиатр, в 1792—1814 годах главный врач Шарантонской клиники, автор ряда трудов. Русский перевод – монография «Видоизменения уровней связей личности». СПб, 1897, т.т. 1—2.

УСС – Управление Стратегических Служб, политическая стратегическая разведка, в 1948 г. преобразована в ЦРУ.

На фотопленке нечетко, даже при большом увеличении, текст трех страниц смазан – дефект любительской проявки. И по закону подлости, разумеется, на самом интересном месте.

По поводу этой накладки Жора докладывает анекдот:

– Война, госпиталь, раненный в промежность матрос после операции отходит от наркоза, ну, и с тревогой: «Доктор, ну что там у меня… член… целый? – Не волнуйся, все цело, после войны еще женишься на своей Оле, детей настрогаешь! – Доктор, я не понимаю… какой Оле? – Да ладно, шутник! Той самой.– Доктор, простите… у меня там татуировка была… вы не посмотрите?..– Говорю же, только по кончику чиркнуло, цела твоя татуировка! – Что там написано? – „Оля“! – Э-эх, доктор… Там было написано: „Привет революционным матросам Кронштадта от героических военморов Севастополя!“

– Здесь не движется действие.

– Вы мне нравитесь. Обрубки лежат неподвижно и двигаться не могут, а действие при этом должно двигаться.

– Да ничего себе не движется. В чем заключается действие-то? Вот именно… Так посмотрите по сторонам! – действие-то вот именно движется, причем в бешеном темпе; все меняется каждый день, повороты неожиданны, молниеносны: какой к черту театр, какой сюжет, какая литература – жизнь прет, как сумасшедший поезд мимо рельс: вот вам действие! а вы говорите… Это все равно что рассуждать о неподвижности пилота в кабине «формулы» на гонках. А у него пульс полтораста, давление двести, дорога вихрем и смерть стережет в каждом миге.

Именно такова и официальная версия событий, распространявшаяся тогда в СССР помимо печати на собраниях и политинформациях, и пользовавшаяся пониманием и доверием большинства народа.

Как тут не вспомнить «Записки» Цезаря: «В битве галл боится взглянуть в глаза германцу». Уваж-жали мы их солдата.

В переговорах с чехословацкой стороны участвовали т. Дубчек, т. Гусак и т. Свобода, с советской стороны: т. Брежнев, т. Косыгин и Т-62.