Никки Каллен - Рассказы о Розе. Side A

– Ааа, Флавия всё-таки решила не приезжать. Хорошо.

– Поэтому я тебя и взял к себе – но я думаю, что через полгода ты точно будешь жить в Соборе – и даже выберешь себе дормиториум – а не какой дадут. Обклеишь его писателями…

– Извини, я аккуратно. Это двусторонний скотч, не обычный зверский, канцелярский, а специальный, дорогой, легко снимаемый. Мы с Тео нашли его в одном магазине рядом с Университетом, у нас же там целый книжный квартал, и канцелярский. Стены не страдают, проверено уже.

– Да мне не жалко, пусть висят. Я только Хэрриота не узнал, пришлось перевернуть, прочитать сзади. Как твои ребра, зубы, голова – целы? Нет сотрясения?

– Нет, но всё болит.

– Набери ванну, после падения мне отец всё время ванну набирал в детстве, такую горячую, с маслами – помогает. По-девчачьи так, но папа вообще странный. Иногда я думаю, что он гомосексуалист.

– О, Боже, Декамп, я пойду…

Спать-спать. Какой дикий день. Но мысль о горячей ванне показалась Дэмьену здравой. Он зашел в ванную, включил краны, нашел что-то на полках – соль, масло, пена, – бергамот, роза, сирень, миндаль, белый перец, – всего накидал, разделся и лег. Стекло аквариума запотело. Дэмьен долго смотрел на него, потом протер и долго смотрел на рыбок, а потом заснул, и проснулся резко, от того, что замерз – и оттого, что на него теперь кто-то долго смотрит; этот кто-то вошел в ванную, скрипнул дверью – из разных пород дерева, с вмонтированным синим стеклом, сел на край ванны и смотрит на него, обнаженного – девушка невозможной красоты; вместо Оле-Лукойле; черноволосая, в пышной черной одежде, с белым кружевным воротником под горло; фирменное декамповское узкое лицо – но не благородное, породистое, а именно что очень-очень красивое, бледное, средневековое; и пальцы все в кольцах, черных, серебряных, и перстень, похожий на перстень отца Декампа – только с рубином; настоящая принцесса-ведьма, которая умеет превращаться в ворону, черную кошку или кобру.

– Привет, – сказала она мелодично, манерно, растягивая слова. – Ты кто такой?

Дэмьен шумно сел в ванне, вода выплеснулась на пол, и на край платья девушки; пена уже давно растаяла, и девушка наблюдала его во всей красе.

– Я… Дэмьен Оуэн.

– Тоже Дэмьен?.. Как теперь сложно – я думала, он единственный Дэмьен на свете, а теперь есть ты; и ты тоже очень красивый… Ты не замерз?

– Замерз. Я прошу прощения…

– Дать тебе полотенце?

– Да, спасибо, – она поднялась с края ванны – безумное длинное платье с рваной пышной кружевной юбкой, кожаным корсетом, цепочки на рукавах, – будто она только с Хэллоуиновского карнавала, – сняла ему полотенце с вешалки – позолоченной, с подогревом, темно-синее, – но не отвернулась; Дэмьену пришлось встать из воды, как есть, и взять у нее полотенце.

– Я Флавия Декамп.

– Я понял.

– Видел фото?

– Из контекста.

– Оу… а ты брат Розы, про которого рассказывал Дэмьен?

– Наверное. Думаю, я не первый, кто приезжает к нему из Братства…

– Мальчик-библиотекарь, душечка, который книгу про Христа написал… и ведет переписку с Артуром Соломоновым в «Искусстве кино»?

– Да.

– О, ну, приятно познакомиться. Я в самолете читала твою новую книгу – про святых – «Absolution», купила прямо перед полетом, заехала в магазин свой любимый, «Башня», оставляла там предказаз. Подпишешь?

Дэмьен не знал, что сказать – он стоял в полотенце, голый, замерзший, с красивой девушкой в пышном черном платье в ванной; а вокруг ночь, и никого, кто бы помог.

– Мне… мне нужно одеться. Не обижайтесь… но тут ужасно тесно. И вообще, ситуация для меня щекотливая, я же… Давайте я оденусь, а потом мы с вами поговорим.

– Кофе сварить? Я тихо, я умею. А то Клавелл уже спит, и Дэмьен тоже – не люблю их будить. Я сказала, что приеду, попросила тетю Ирен передать, но не сказала, во сколько будет самолет, сама не знала, вот они и не ждали… Собаки только мне обрадовались. Но ничего, у меня полная розовая сумка горячих хэллоуиновских подарков для двух взрослых скучных любимых мужчин; если б знала, что тебя застану – и тебе бы что-нибудь привезла.

– Спасибо.

– Я тебе потом подарю что-нибудь, извини, обещаю. Сразу: кожа, шелк или латекс?

– О, Боже… а твида или вельвета нет в списке?

– Ммм… надо подумать… черный бархат?

– Уже лучше.

– Поняла.

Она, наконец, вышла. Дэмьен облокотился о стену, нашел в кармане пиджака телефон и позвонил Маттиасу – никогда не думал, что доживет до звонка Маттиасу среди ночи – и вот как быстро.

– Да, – сразу отозвался Маттиас, он спит когда-нибудь?.. отжимается на кулаках в холодном дормиториуме, небось, как Ричи. – Я не помешал?

– Нет, я читал – твою книгу, про святых, купил сегодня утром, еле успел, последний экземпляр был в магазине, всё расхватали, сказал продавец, а говоришь, далеко до Фрая. Последняя книга Фрая там грудами лежит, никому не нужная… Она чудесная, правда, такая красивая, пронзительная, добрая… подпишешь?

– Да… конечно… Флавия приехала.

– Ого.

– Отец Декамп и Клавелл спят, а я проснулся. Она… вполне дружелюбная… Мы поболтали, но, наверное, лучше тихо собрать вещи и найти, где переночевать.

– Да она на пару дней обычно приезжает. Они очень быстро с отцом Декампом превращают жизнь друг друга в ад.

– Но всё равно, не буду же я на диване здесь спать.

– Что-то тебе сегодня не везет.

– Мне кажется, я в каком-то черно-юморном шоу…

Маттиас засмеялся.

– Не переживай, это, правда, на пару дней. Моя знакомая как раз ищет, кому сдать квартиру – у нее съехала девушка в середине месяца, квартира стоит пустая и оплаченная, она не будет возражать, если я тебя туда вселю. По договору она пока не может ее сдать, но жить в ней можно. Такая светлая славная мансарда. У меня даже ключи есть. Так что кидай вещи первой необходимости в чемодан и выходи. Я тебя в парке встречу.

– Спасибо, Маттиас.

– Подпишешь мне книгу.

– Конечно.

Флавия была уже в гостиной на полу, она включила один торшер, разожгла камин, и сидела на полу, почти лежала, облокотившись на локти, и смотрела в камин. На стеклянном столике стояли две чашки с кофе, из сервиза с рисунками да Винчи.

– Ты с молоком любишь?

– Я… Вы знаете, мне нужно уходить…

– Оу, жаль. Дверь открыта, как всегда.

Он посмотрел в сторону «своей» комнаты, на ее пороге валялась уже груда ее розовых сумок и чемоданов – она не шутила про розовый.

– Мы же еще увидимся? Ты в Соборе работаешь?

– Да, в библиотеке.

– А обеденные перерывы у тебя бывают?

– Если я вспомню про еду…

– Я, может, зайду, поглазеть на ваше хрустальное распятие, о котором везде понаписали, что шедевр-шедевр, и напомню тебе про еду, сходим, сэндвичей у Тернеров пожуем…