Фазиль Искандер - Детство Чика

– Вот и проводишь Нику, – сказал Славик, – а то ее некому провожать!

Ника подошла к нему как ни в чем не бывало. Чик был поражен, что ни Славик, ни она не испытывают никакого чувства вины. Мальчики и девочки шумной гурьбой отправились в сторону центра, а Чик со своей спутницей пошли в обратную сторону. Чик молчал, и она молчала. Главное, ничего не показывать.

– Он что, тебя приглашал? – вдруг спросила Ника, взглянув на него бледнеющим в темноте лицом.

– Кажется, – сказал Чик, держа себя в руках, – а тебя?

– Нет, – сказала Ника, – я была у подруги, а он зашел за ней и уговорил меня.

У Чика немного отлегло от сердца. Значит, он все-таки к ним во двор не заходил.

– Обо мне что-нибудь говорили? – спросил Чик с некоторой тревогой.

– Нет, – сказала Ника, – о тебе никто не вспоминал…

До этого Чик хотел, чтобы так оно и было, а теперь почему-то стало обидно: предадут и даже не вспомнят!

– Ты знаешь, Чик, – вдруг добавила Ника. – Славик мне кажется каким-то глупым… А некоторым девочкам он нравится… Почему он все время подхихикивает?

Лейся, освежающий ливень, лейся на душу! Нет, Нику не проведешь своими хихиканьями и шлепаньем в носках по тротуару!

– Глупый! – всколыхнулся Чик. – Да он просто идиот!

– Зато папа у него такой добрый, такой славный, – вздохнула Ника.

– Насчет отца не знаю, – сказал Чик, – но Суслик, он и есть Суслик.

Был чудесный майский вечер. Кругом летали светляки. Чику всегда казалось, что светляки, грустно вспыхивая, ищут в темноте потерянный день. Сами вспыхивают светом и сами же ищут свет дня. Чику казалось, что они своими вспышками канючат, как малые дети: «Куда делся день? Куда делся день?»

Ника шла рядом, спокойно перебирая ногами в белых носках. Бледнело лицо, мелькали носки. Вдруг Ника легким движением руки поймала светляка и вложила его под прядь своих волос. Казалось, она сорвала в воздухе цветок и украсила им свою голову. И Чик вспомнил, как во время похода за мастикой они шли по каменной стене и она срывала розы и втыкала их в свои волосы. Они молчали. Светляк, вспыхивавший под прядью волос, высвечивал ее как бы ждущее ухо. Ждет да ждет. Ждет да ждет. Чику стало так хорошо, что он совсем забыл о Славике.

Но на следующий день Чик опять все вспомнил и уже никогда не мог забыть своей обиды, хотя Славику ничего не говорил. Славик чувствовал, что Чик охладел к нему, но никак не мог понять, в чем дело. Месяцы шли. Иногда Славик пытался что-то вспомнить и взглядом даже как бы просил Чика подсказать, в чем дело, но Чик ничего не подсказывал.

И вот сейчас, когда Чик увидел Славика, стоявшего рядом с Бочо и следящего, как большие мальчики тяжелыми царскими пятаками куют и куют деньги, он понял, что час возмездия настал.

– Чик, – крикнул Бочо, только теперь заметив его, – сыграй лучше со мной! Суслик со мной не хочет играть.

В это время Славик уже спрыгнул с цементного тротуара на немощеную улицу, и деньги сами тяжело звякнули у него в кармане. Чик тоже тряхнул карманом. Было чем тряхнуть.

– А что с тобой играть, – ответил Славик, на мгновение обернувшись в сторону Бочо, – у тебя – ха! ха! – всего двадцать копеек!

Чик любил Бочо, но сейчас он ему не мог объяснить, почему не хочет с ним играть.

– Потом, потом, – кивнул он ему и взглянул на Славика.

– В «орла-решку»? – спросил Славик, имея в виду, что место, удобное для «расшибаловки», на тротуаре занято.

Чик кивнул. Дичь сама шла на охотника.

– Чур, я первый! – крикнул Славик и достал пятак.

Опять договорились играть по десять копеек. Славик подкинул пятак и сразу выиграл. Он слабовато подкидывал. Потом дважды выиграл Чик. Потом опять Славик. Славик как-то слабовато подкидывал. Он начал играть сравнительно недавно и поэтому еще не научился лихо подкидывать монету.

– У тебя что, руки слабые? – спросил Чик.

– Как так?! – возмутился Славик и подставил Чику полусогнутую руку, показывая силу своих мускулов.

Чик внимательно пощупал мускулы Славика. Да, мускулы были неплохие, но Чик сделал вид, что у него по этому поводу остаются немалые сомнения и только дальнейшая игра Славика может рассеять их.

– Попробуй повыше, – сказал Чик.

– Могу и повыше, – согласился Славик.

Игра пошла живей. Но Чик не так часто выигрывал, как хотелось бы. Дело в том, что здесь земля была сухая и твердая и пятак слишком высоко отскакивал, нарушая Великий Закон, открытый Чиком во сне при помощи маленькой старушки.

Чик стал озираться, ища местечка помягче, повлажнее. И тут взгляд его упал на колонку с водой. Она стояла на углу в пятнадцати шагах от них. Вокруг нее была влажная земля – женщины, время от времени плеская ведрами, отходили от нее в разные стороны. Да и местные пацаны, поджав струю ладонью, любили разбрызгивать воду горизонтальными фонтанами. Так что место было подходящее.

– Жарко, – сказал Чик, – пойду напьюсь.

Он подошел к колонке, открыл кран и нарочно стал долго пить воду, вернее, делать вид, что пьет, надеясь, что Славику надоест ждать и он сам подойдет. Но Славик не подходил.

Умываться было бы слишком подозрительно. Чик вспомнил, что в жаркие дни бабушка иногда смачивала водой из-под крана лоб его сумасшедшего дядюшки, чтобы он не буянил. И он стал, пошлепывая ладонью, плескать себе воду на лоб. Чик долго плескал себе воду на лоб, надеясь, что Славику надоест ждать и он подойдет к нему.

– Да ты что, спятил?! – крикнул Славик, и Чик поразился его случайной догадке.

Чик продолжал охлаждать себе лоб.

– Да ты будешь играть или нет?! – крикнул Славик.

– Подходи, подходи, сыграем, – отвечал Чик, как бы стараясь не терять время. Он продолжал шлепать себе воду на лоб.

Славик не выдержал и подошел. Они стали снова играть. На влажной земле пятак ложился как надо. Изредка если слегка и отскочит от земли, перевернуться ему уже почти никогда не хватало сил. Чем чаще Славик проигрывал, тем больше раздражался, чем больше раздражался, тем выше закидывал пятак. А чем выше он его закидывал, тем точнее пятак ложился. Вообще проигрывающий всегда старался как можно выше кинуть монету. Он как бы старался докинуть ее до высоты везения.

Минут через двадцать Чик его полностью обыграл. У Славика было полтора рубля мелочью, и все эти деньги теперь приятно тяжелили карман Чика.

Оказывается, чем больше деньги оттягивают карман, тем выше подымается настроение. Чик это ясно почувствовал. Чик подумал, что это вроде качелей. Когда на одном конце деньги оттягивают карман, на другом конце подымается веселье души. Чик еще был настолько юн, самоощущение богача было для него настолько ново, что он и не подозревал о том, что богачи могут впадать в мрачную меланхолию от боязни потерять свои деньги.