Дина Рубина - Русская канарейка. Блудный сын

– Я – Го-олос!.. Я – Го-олос!..

Он вылетает из дверей молитвенного зала и звенит над листвою олив, над цветастыми ярусами кустов в монастырских садах, вплетаясь в могучий хаос пальмовых крон Эммауса: божественный поплавок в прозрачной толще воздуха, звенящий ключ во вселенной:

– Я – Го-олос!.. Я – Го-олос!..

Почему мне кажется, что я их слышу?.. Ведь я не должна, не могу их слышать. Почему они звучат во мне так глубоко, что я даже различаю тембры?.. Помнишь, совсем маленьким Гаврик по утрам прибегал к нам в постель, расталкивал, проваливаясь в подушки между нами, и я слышала твой голос через его тельце, потому что держала его за одну пяточку, а ты – за другую. Ты называл его проводником счастья…

Шаули замер, застыл: он впервые слышит дуэт Кенаря с сыном. С трудом вырвался из Брюсселя посреди серьезного дела, исключительно из-за настойчивых просьб Айи – она прислала целых три письма. Сейчас рад был, что вырвался. Вернее, не рад… это чувство даже радостью не назовешь. Скорее потрясением: в глубокой тишине базилики крестоносцев два голоса – два крыла – восходили ввысь, парили, переплетаясь, сливаясь в мольбе, в высочайшем напряжении чувственных высот…

И все же сын знает свое – подчиненное – место, и после пропетого хором «дэр эрбли-индете Фа-ате-ер…» («ослепший отец») вновь вступает его отец, ради которого столько людей съехались сегодня отовсюду и толпятся в зале, на лестницах, во дворе и даже за стенами аббатства: выдающийся контратенор Леон Этингер – голос невероятного диапазона, редчайший в мире тембр расплавленного серебра, поистине властелин звуков.

И плачет голос Блудного сына, истекает нежнейшей любовью, и течет-течет, и парит-парит, улетая и трепеща в растворенной взвеси золотого церковного воздуха.

И этот стон по утраченной жизни, это безбрежное невесомое парение – как дыхание небес над черной копотью ада.

Затих в глубокой паузе хор; умолк оркестр, захлебнувшись в середине дуги остановленного дирижером полета. Лишь голос в неустанной мольбе все восходит и восходит к горним высям, лишь голос один – бессмертный, бестелесный…

Лучезарный Голос в беспросветной тьме…

Автор выражает беспредельную благодарность за помощь в сборе материалов к роману:

Анастасии Дергачевой, Роману Скибневскому, Сергею Баумштейну, Ладе Баевой, Василию Хорошеву, Лейле Ионовой, Евгении Душатовой, Полине Ивановой, Алексею Осипову, Алексею Зайцеву, Ричарду Кернеру, Рафаилу Нудельману, Рите Соколовой, Диме Брикману, Константину Доррендорфу, Петру Резникову, Марии Рубинс, Сергею Лейферкусу, Вере Рубиной, Валерию Горлицыну, Татьяне Гориной, Борису Тараканову, Антону Федорову, Дмитрию Сахарову, Александру Стрижевскому, Алексу Либину, Владимиру Бейдеру, Евгению Сатановскому, Марине Бородицкой.

«Лапша» (фр.) . – Здесь и далее прим. автора .

Моча (искаж. идиш) .

Если забуду тебя, Иерусалим, забудь меня, десница моя! Прилипни язык мой к гортани моей, если не воспомню тебя, если не поставлю Иерусалима во главу веселия моего (лат.) .

Сотрудница разведслужбы, выступающая в чисто «женской» роли – например, любовницы или супруги оперативника под прикрытием (иврит, развед. сленг) .

Ой! Птичка! Птичка! (нем.)

Надо мальчику показать! (нем.)

Птичка! Хочу показать мальчику! (нем.)

Фридрих! Мальчик умирает! (нем.)

Символ Французской республики, олицетворение Свободы.

Здесь и далее перевод М. Бородицкой.

Магазин подержанной одежды (искаж. фр.) .

Булочную (искаж. ит.) .

Дорогая моя (ит.) .

В Генуэзский аэропорт, будьте любезны… (ит.)

Зд.: оброк (араб.) .

Зд .: проклятие (араб.) .

Четыре недели (нем.) .

«Бассейн» (фр.) .

Кольцевая дорога (искаж. фр.) .

Хватит! (араб.)

Рвать тебя хером! (араб.)

Лгун! Скотина! (араб.)

Всё (араб.) .

Братишка! (араб.)

Сукина сына (араб.) .

Привяжи осла там, где велел его хозяин! (араб.)

Предатель (араб.) .

Боже упаси! (ивр.)