Маша Трауб - Плюс один стул

Видимо, это был исправно работавший прием, и он проделывал такой трюк не в первый раз. Наверняка люди пугались остаться именно здесь, на пустой дороге, и соглашались на любую цену, лишь бы добраться до ближайшего населенного пункта. Баба Дуся же вышла, села на рюкзак – туристический, мужской – и заплакала. Петя испугался. Не за себя, за бабулю. Ведь это она учила его умению ждать, не торопиться, не волноваться – и тогда все обязательно сложится так, как надо.

Петя считал себя взрослым и ответственным за бабу Дусю. Он хотел ударить водителя, чтобы до крови, жалел, что рядом нет Сашки, и жестоко страдал от собственного бессилия. Он мог только сесть рядом с бабулей прямо на дорогу и смотреть, как удаляется машина. Петя ждал до последнего – водитель наверняка одумается и вернется, но тот спокойно бросил на пустой дороге пожилую женщину и подростка.

Через полчаса ожидания на дороге появилась машина, которая ехала в сторону станции. И мужик остановился, вышел и предложил подвезти. Петя объяснил ему, куда они собрались, и водитель еще настойчивее предлагал поехать назад, чтобы успеть на электричку, другой уже сегодня не будет. Но баба Дуся продолжала сидеть на рюкзаке и возвращаться отказалась наотрез. Мужик пожал плечами и пообещал Пете, который уже тоже плакал, прислать со станции хоть кого-нибудь.

Мужик обещание сдержал. Бабу Дусю и Петю до нужного места, где «пропала» Света, довез молчаливый водитель. Он не взял денег и за всю дорогу так и не произнес ни слова.

Евдокия Степановна увидела скопление полуразрушенных бараков, непролазную грязь вокруг и снова заплакала. Как Петя понял позже, это было, скорее всего, поселение тех, кто верил в конец света, третью мировую войну, придуманных святых и в то, что жить нужно именно так, как они живут – питаться солнцем, водить хороводы и надеяться на лучшую долю там, на небесах.

Баба Дуся продолжала плакать и тогда, когда из ворот вышла женщина, которая без конца улыбалась. Она была одета в длинное платье – грязное по подолу, галоши на босу ногу и платок, который открывал только лицо. Петя заметил, что на руках у женщины – цыпки, как у детей. А под ногтями – слой грязи. И лицо – странное, с глубокими морщинами, загорелое чуть ли не дочерна, нечистое.

– Мама, – сказала женщина, обращаясь к бабе Дусе и игнорируя Петю.

Баба Дуся посмотрела на нее, встала, взяла рюкзак и пошла назад. Как будто собираясь проделать все сорок километров до станции пешком.

– Света? – переспросил Петя, не зная, что делать – то ли кидаться за бабушкой, то ли оставаться рядом с этой женщиной.

– У меня все хорошо, я счастлива, – сказала женщина, в которой Петя отказался узнавать собственную мать. Она без конца улыбалась, но не Пете, а окружающему пространству. Пете даже показалось, что она пьяная или под наркотиками.

Петя хотел спросить у мамы, помнит ли она его, но в этот момент из калитки забора, которым была обнесена территория поселения, вышел мужчина. Длинноволосый, в рваных грязных брюках, похожих на пижамные, и с такой же, как у Светы, блуждающей безумной улыбкой на губах.

– Пойдем! – Он взял Свету за руку и повел ее за ворота.

И она покорилась, даже с благодарностью. Пошла следом.

Петя быстро догнал бабушку. Она больше не плакала – взвалила на плечи рюкзак и шла хоть и медленно, но уверенно. У Пети было много вопросов, он очень хотел поговорить с ней, но не знал, как начать. Забрал рюкзак и пошел рядом, старясь попасть в ее шаг. И тут везение бабы Дуси вернулось – буквально через минуту их подобрала попутка с веселым парнишкой, который мигом запихнул рюкзак в багажник, усадил бабу Дусю и всю дорогу веселил анекдотами. Пете он дал квасу и колбасы с хлебом. И, что удивительно, едва внук с бабушкой купили билеты, как подошла электричка, поздняя, именно в этот день работавшая по специальному расписанию в честь неведомого праздника. Да еще скоростная. Так что уже через два часа они были дома. И Сашкин дядька, случайно оказавшийся на станции, довез их до самых ворот.

Поскольку бабушка молчала, Петя убежал к верному другу и пересказал ему то, что видел.

– Да секта это, – как всегда, спокойно выслушав, не перебивая, подвел итог Сашка.

– Какая секта?

– Хрен их знает. Развелось-то много. Все, считай, пропало. Не вытащишь. Оттуда мало кто возвращается.

Сашка оказался прав. Петина мама пропала. Баба Дуся предпринимала попытки ее разыскать – иногда они оказывались успешными, и от матери приходило письмо, в котором она писала, что живет в такой-то деревне, в двухстах километрах от такого-то города и совершенно счастлива. Просила продать квартиру и перечислить деньги на строительство храма.

Еще один раз Петя самостоятельно пытался найти мать. Они поехали с Сашкой – тот только получил права. Но так и не доехали – остановились в придорожном кабаке и напились. Утром, не сговариваясь, решили вернуться. Пете было стыдно, но в то же время он ехал назад с облегчением, избавив себя от того, что мог увидеть.

И был еще один раз. Уже перед самой свадьбой. Петя отправился на квартиру к матери, которая стояла закрытая – баба Дуся не разрешала ее сдавать или продавать. Она ждала, что Света рано или поздно вернется. Петя заехал и обнаружил, что дверь не заперта. Он вошел – на кухне сидел мужик и пил пиво. Пахло яичницей. Можно сказать, что было чисто, и мужик не вызывал опасения. Обычный такой дядька, по-хозяйски орудовавший в ящиках.

– Здрасьте, – поздоровался Петя.

Тот посмотрел на него без всякого интереса и продолжал заниматься яичницей.

Из комнаты вышла женщина – пожилая, в старом халате, едва запахнутом на груди. Она не была ни пьяной, ни оборванной. Просто неухоженной.

– Света? – обратился к ней Петя.

Женщина посмотрела на него и ушла назад в комнату, осторожно прикрыв дверь.

Петя постоял некоторое время в ожидании, но мужик спокойно ел яичницу, а из комнаты не доносилось ни звука. Петя ушел.

Да, это была его мать, которая сделала вид, что его не узнала. И наверное, она жила в квартире давно, только не давала о себе знать. Она сделала свой выбор, отказавшись от прошлой жизни и выбрав этого мужика с яичницей. И себя – в старом халате, выглядящую много старше своих лет. Сергею в этом смысле, наверное, повезло больше. Нет, он не был сильнее. Ему, как мужчине, было проще устроиться. А сломленной, одинокой женщине достался вот такой экземпляр. И никто в этом не виноват. Они сами виноваты. А у Пети теперь своя семья, в которой он должен жить.

– Дорогие друзья! Наше торжество подходит к концу! Я попрошу всех выйти на улицу. Нас ждет заключительный обряд – прощание со старой жизнью и начало новой! Дорогие молодожены, вот вам два воздушных шара. Я прошу невесту написать на шарике свою девичью фамилию. А жених пусть напишет слово «прощай». Теперь мы свяжем эти два шара и запустим их в небо! Пусть летят высоко и напоминают нам о том, что невеста стала женой, вошла в новую семью, с новой фамилией! Ура!