Наталия Баринова - Гость из прошлого

– Молодой больно, – замечала она.

– Он младше меня, но только по году рождения. В душе это зрелый мужчина, которому можно довериться, – парировала Симона. – Он надежный.

Она и сейчас, через столько лет, подписалась бы под каждым своим словом. У них все получилось. Они смогли выстоять только потому, что все это время оставались опорой друг другу. Словно одно целое, они преодолевали преграды и строили свое обеспеченное будущее. Теперь у них была квартира в центре, дом за городом, дача в Евпатории, три машины на двоих. Ребенка Симона так и не родила. Саша сделала вывод, что они не очень-то и старались в этом направлении. С их средствами могли бы попробовать и дорогостоящие методы, но Валерий не настаивал, а Симона ждала, чтобы инициатива исходила именно от него.

В результате ей было уже за сорок. Как и Саша, она удовлетворила свое честолюбие, сделав отличную карьеру, получив материальные блага. Симона убеждала себя в том, что рождение детей не всегда делает жизнь счастливой. Примеров тому насчитывалось немало даже в ближайшем окружении Скуратовых. Озабоченным будущим своих чад родителям отпрыски мотали нервы и преподносили неожиданные сюрпризы с эффектом разрывающейся бомбы. Скуратовы были от этого застрахованы. Все, что происходило между ними, укладывалось в рамки нормальных семейных отношений с полагающимися вариациями в виде непременных ссор, примирений. В любом случае Симона считала, что ее жизнь удалась лучше, чем у подруги. Та уже дважды побывала замужем. Оба брака развалились, а вот у Симоны был Валера. Та нежность и трепетность, с которыми он к ней относился, с лихвой окупали минуты отчаяния, когда в голову лезли мысли о собственной неполноценности, о бесполезности жизни. Материнский инстинкт был безжалостно задавлен.

– Значит, так… – после долгих раздумий, которые Лескова не прерывала, Симона решила высказаться, – не все, что было в моем прошлом, достойно того, чтобы ворошить его. Моя настоящая жизнь началась с того момента, как я переступила порог дома Скуратова. Все, что было до этого, я предпочитаю не помнить. Ясно? А вот что случилось у тебя, милая? Откуда такое неумное желание повернуть время вспять?

– Произошло нечто, заставившее меня остановиться и посмотреть на себя со стороны.

– И что ты увидела?

– Правду! Моя жизнь – белый лист. Я и сама ничего не написала, и другим не позволила.

– Ты действительно так думаешь? – искренне удивилась Симона. Поднявшись, она подошла к окну, поправила жалюзи. Подруга многозначительно молчала. – Как же ты живешь?

– Чужими проблемами.

– Саня, – Скуратова обернулась, – тебе нужно отдохнуть.

– Ты как мама. У нее на все один рецепт: море, солнце, мужчина.

– Права Римма Григорьевна, сто раз права.

– Мы с ней разные люди и от жизни хотим разного!

– Чепуха. Все женщины одинаковые. Просто каждая считает своим долгом как-то особенно обставить свою единственную цель в жизни – захомутать достойного мужика, – отмахнулась Симона.

– Кто из нас психолог?

– Сейчас? Я. Ты же меня вызвала, как скорую помощь.

– Уже не требуется.

– За пару дней со всем разобралась? – усмехнулась Скуратова. – Позволь тебе не поверить.

Зазвонил телефон. Александра недовольно уставилась на него. Трубку снимать не спешила. В ней поселилось удивительное равнодушие к проблемам тех, кто планировал оказаться в числе ее пациентов.

– Саша, телефон! – не выдержала Симона и, видя, что подруга в ступоре, сама подняла трубку. – Добрый день, кабинет доктора Лесковой.

Александра схватилась за голову, показывая, что недовольна инициативой подруги. Но Скуратова мило беседовала с кем-то, чувствуя себя совершенно спокойно и уверенно. Создалось впечатление, что она уже не один раз разговаривала с потенциальными клиентами Александры.

– Ах, вот и она сама. Одну минуточку! – многозначительно выставив кулак, мило произнесла Симона и протянула трубку Саше.

– Слушаю вас, – вяло произнесла Лескова. Лицо ее в один миг вытянулось. Она поднялась с кресла, наматывая на руку телефонный провод. Скуратова остановила ее руки, с силой сжала, но привести подругу в спокойное состояние оказалось непросто. – Да, разумеется. Я очень рада, что ты меня нашел… Ах, да, конечно, определитель. Это замечательно… Завтра? Тогда послезавтра? Хорошо. Я перезвоню, чтобы назначить точное время. Нет, нет, я подстроюсь под тебя. До свидания.

В трубке раздавались гудки, а Саша все еще стояла, прижав ее к груди. Скуратова прикурила и дала сигарету подруге. Та молча взяла ее в свободную руку. Потом словно очнулась и, дрожа мелкой дрожью, водрузила трубку на место.

– Ты знаешь, кто это был? – глубоко затянувшись, спросила Александра. Она победоносно смотрела на подругу, потому что точно знала – Симона не знает ответа. – Это было мое прошлое. Оно нашло меня. Значит, я на правильном пути.

Скуратова снова опустилась в кресло и подняла на подругу глаза, полные неподдельной грусти. Кто-кто, а она знала, что экскурсы в прошлое еще никого не делали счастливым.

Выйдя замуж за Романа Муромова, Сашка была уверена, что одного человека на этой земле осчастливила. То, каким счастьем горели глаза этого юноши, не оставляло ни малейшего сомнения в правильности такого глобального вывода. Многолетнее страдание влюбленного парня увенчалось скромной студенческой свадьбой, о которой не знали ни родители жениха, ни мать невесты. Это было единственное условие, поставленное Александрой:

– Рома, предки должны быть последними, кто узнает о нашем браке. Да, и фамилию твою я брать не буду, не обижайся.

Муромов был готов на любые условия. Безнадежная любовь в один миг сделалась реальностью. Девушка его мечты сидела рядом, все кричат «Горько!», а ему так хорошо, так радостно, как не было никогда в жизни. Правда, семейная жизнь началась не так, как он себе представлял: в их первую ночь Сашка не захотела остаться в общаге в комнате, которую сердобольные сокурсники предоставляли голубкам, скрывающимся от возмездия предков.

– Я поеду к себе, а ты – к себе, – твердо сказала Саша после празднования. – Хочешь, поезжай прямо сейчас, а мне нужно еще девчонкам помочь убрать.

– Как-то не по-людски, Шура, – очень вежливо, впрочем, как обычно, произнес Муромов. Он вообще не умел говорить громко. По крайней мере, у Лесковой сложилось о нем такое впечатление. За годы учебы она ни разу не видела его вышедшим из себя, разъяренным. Немного смущенным, взволнованным – да, но не более.

– Ладно тебе. Завтра суббота. Моя мама уезжает на уик-энд. Приезжай после обеда часам к трем.

– Как-то глупо получается, – промямлил Муромов, но, получив целомудренный поцелуй в щеку, растаял и был готов выполнять любой каприз невесты. Невесты или жены? Он совсем запутался.