Елена Чижова - Планета грибов

«Вот-вот, – он распрямил затекающую спину и размял кисти рук. Именно поэтому никогда не чувствовал интереса к естественным наукам. Филология, история, культурология – там по наследству передаются не пустые признаки: строение тела, цвет глаз, форма зубов, способность к мимикрированию, – а знания и смыслы, накопленные бесчисленными поколениями. Каждый индивид свободен воспринять их или отринуть. Взять хотя бы его самого. Разве гены определили его тягу к иностранным языкам? В их роду ничего этого не было. Он представил себе, как изумились бы его предки – хоть по материнской, хоть по отцовской линии (воображение нарисовало череду земледельцев, сутулых от тяжкого труда: натруженные руки, темные узловатые пальцы…), – если бы узнали, что их отдаленный потомок стал переводчиком. В сравнении с ними он – иная форма жизни. В этом смысле у него другие родственники. – Марлен…»

Вышел из-за стола и сел на топчан, покрытый пестрой попонкой.

Марлену не пришлось бы объяснять – почему он тоскует над этой книгой, мечтает о другой, исторической, над которой начинал работать в незапамятные времена, но потом отложил за текущими заказами, поступающими от издательства.

«Ну какое, какое мне дело до всех этих репликаторов, кроссинговеров, аллелей, доминантных и рецессивных признаков! Положим, у меня были бы голубые глаза, или курносый нос, или мускулатура культуриста. Разве сам я стал бы другим?!»

Посидел, сгорбившись. Вернулся к письменному столу.

Устроившись в кресле, капитан следил за иконкой. Из синей она превратилась в красную, будто раскалилась изнутри. Сидел, дожидаясь, когда появится изображение. По экрану бежали цифры. Иконка связи мигнула и погасла. Прождав положенные пятнадцать минут, в продолжение которых Центр так и не объявился, он отправился к себе. «Ничего удивительного… Учитывая расстояние, отделяющее нас от родной галактики, мы находимся на краю Вселенной», – капитан поморщился: «край Вселенной» – слишком романтично, во всяком случае, на его вкус.

Открыв бортовой журнал, он отметил точное время несостоявшегося сеанса. Вчера связь установилась, но через тридцать секунд прервалась. Не исключено, что вчерашний контакт станет последним. Теперь им придется руководствоваться исследовательским заданием и здравым смыслом. Лично у него здравый смысл есть. Чего не скажешь о теоретиках. На эту планету ученое сообщество возлагает особые надежды. В астрономических атласах она маркируется значком объектов первой группы. Это они, не нюхавшие настоящего космоса, настояли на повторной экспедиции. На Совете он не присутствовал, но позже ознакомился с докладом. Неудивительно, что Совет пошел навстречу: а как иначе, если речь идет о развитой форме. В докладе значилось черным по белому: возможна встреча с разумным существом. Капитан усмехнулся и пощелкал мелкими суставами. После принятия решения все дискуссии прекращаются. Его дело – исполнять.

Справившись с минутным раздражением, капитан мысленно вернулся к прерванной лекции: по логике вещей следует переходить к хромосомам. Передние отростки пробежали по клавишам, открывая нужную закладку. По мнению ученого сообщества, на планете, к которой они приближаются, дело обстоит так: каждый сперматозоид и каждая яйцеклетка содержит по 23 хромосомы, составленные из кусочков хромосомного набора, полученного от родителей. В момент зачатия гены смешиваются и перетасовываются случайным образом. Это непреложное правило касается самых разных форм жизни, возникших в процессе эволюции: и растений, и животных, – лишь бы они размножались половым путем…

Он вздохнул и погрузился в математические выкладки, иллюстрирующие процесс. Работал до самых сумерек, наверстывая время, даже не вспомнив про обед.

Из окна потянуло вечерней прохладой. Завершив очередную главу, он спустился с чердака. Действуя машинально и рассеянно, разогрел вчерашние макароны.

Сквозь дверной проем виднелся угол веранды, высокое крыльцо, освещенное лампочкой, висящей на длинном шнуре. В темноте, залившей участок, ее свет казался пронзительным. Вокруг вилась мошкара – неотступно, как навязчивые мысли.

«Завтра. Завтра решится», – подхватил сковородку и водрузил на стол. Тыкал вилкой в слипшиеся макароны. Жевал, считая потерянные дни: начни он неделю назад, давным-давно замок был бы починен. Покончив с ужином, сложил в таз грязную посуду, залил водой.

С чашкой простокваши в руке вышел, уже привычно подпер дверь. Перед соседским участком темнел силуэт машины.

«Не уехали, – отметил с неудовольствием. – А что, если?.. Нет, вряд ли…»

Вчера, когда стоял у окна, перетаптывался босыми ногами, эта мысль как-то не сложилась. Просто не мог себе представить, что та девочка может управлять такой огромной машиной. Дочь ближайших соседей. Приходила к матери – за цветочной рассадой.

Приоткрыл калитку. Сделал несколько шагов, осторожно, словно входя в озеро, невидимое во мраке. Вода начиналась от самого забора, огораживающего клочок суши, с которого только что сошел в воду. Пока что неглубокую…

Лампочка, пылавшая за спиной, выдавала его присутствие. Точнее, могла выдать, если бы женщина, скрывавшаяся в соседнем доме, подошла к окну. Возможно, она и подошла и теперь стояла, скрываясь за занавесками… Как сам он – вчера.

Он двинулся вперед, крадучись, стараясь держаться поближе к забору. Искусственный источник света скрылся за углом. Казалось, свет льется ниоткуда, висит золотистым облаком, словно сам по себе, как, собственно, и до́лжно на исходе второго дня, когда руки бога, творящего мир, еще не дошли до источников света – прямого и отраженного: солнца и луны. До этого надо пережить еще один день – третий, когда по божьему велению из земли произрастет трава, сеющая семя, и дерево, приносящее плод по роду его.

Кусты и деревья, образующие кромку леса, сливались в темную неразличимую массу.

Обратно он шел уже решительным шагом, всем своим видом показывая: ему скрываться не от кого. Просто вышел за калитку. Мало ли зачем… Например, прогуляться. «Да, вот именно. Перед сном. Подышать свежим воздухом. Ночью и вправду свеже́е».

Взошел на крыльцо. «А может, и раньше приезжала… Это я не приезжал».

Дочь выросла там , у тещи. Дачный поселок Мга. Добираться проще – на электричке всего минут сорок по направлению к Москве. Участок тоже далеко от станции, но ходит местный автобус. Не то, что здесь – три километра пешком. Конечно, дело не в удобствах, какие там удобства! Только электричество. Воду и ту качали помпой… «Но здесь же лес и чистое озеро!» Жена стояла непреклонно. Первые годы старалась выразить деликатно: скучаю по родителям, и вообще там привычнее. Потом, когда пошли скандалы: не могу ! На вашей даче я – никто . «Ну почему, почему?» Кричала ужасным голосом: потому ! Потому что ты здесь – никто !.. И звать тебя никак !.. Возил ребенку продукты. Без ночевки: туда и обратно. Обратно нагружали готовыми банками. У тестя с тещей тоже сад и огород. Образцовый, под стать родительскому. Банки – вечный камень преткновения. Привозил, ставил в кладовку. Мать молчала, но на стол ставила свои . Жена демонстративно отказывалась. Тоже мо́лча, но выражение лица… Твердое. Казалось бы, все одинаковое: огурцы, помидоры, патиссоны. Но ведь как-то различали. Всегда…