Елена Чижова - Планета грибов

Щелкнул выключателем. Ждал, что теперь, в кромешной тьме, высветятся звезды, но небо, будто обложенное низкими тучами, казалось пустым.

За оградой хозяйственного двора маячил продавец в красной кепке, но не с рулеткой, а с блокнотом. Останавливаясь у каждого штабеля, что-то прикидывал на глаз.

Сидя на вчерашнем камне, он следил за его передвижениями, слегка поеживаясь, время от времени поглядывая по сторонам. От пруда, затянутого ряской, тянуло бензином. Или машинным маслом. «Машины, что ли, моют? – встал и прошелся взад вперед: от валуна до помойки и обратно. За эти полчаса, которые провел в ожидании рабочих, солнце так и не выглянуло. – Надо было куртку надеть…» – по голым рукам бежали мурашки. Утром было не до этого: стоял на крыльце, не чувствуя холода, не замечая неба, обложенного тучами. Смотрел на дверь. Дверь во времянку была закрыта – черенок сторожил крепко и надежно.

Перешел дорогу, вдыхая первозданный запах свежеструганой древесины. Прежде чем обратиться, взялся за прутья ограды, словно искал опору:

– Вот, девять часов… Вчера вы сказали… Я пришел. – На мгновение отвлекшись от хитрых подсчетов, продавец повернул голову. – Рабочих. Мне надо найти рабочих… Вы сказали… вчера.

– Вчера я не работал, – продавец почесал карандашом за ухом.

– Простите, видимо, я обознался… Другой, ваш… коллега… Он сказал, рабочие приходят к девяти. Но… тут никого…

Сегодняшний продавец, которого он принял за вчерашнего, пихнул карандаш в задний карман и простер руку.

Взгляд, продолжив траекторию указательного пальца, уткнулся в телеграфный столб. От самой вершины – там сидела черная птица: галка или ворона – до уровня человеческого роста столб был усеян объявлениями.

Он подошел и задрал голову.

ВСЕ ВИДЫ СТРОИТЕЛЬНЫХ РАБОТ.

СТРОИТЕЛЬСТВО ПОД КЛЮЧ.

ОПЫТНЫЙ САНТЕХНИК.

ЭЛЕКТРИК. ЛИЦЕНЗИЯ.

БРИГАДА. ВЫСТРОИМ И ОТРЕМОНТИРУЕМ ВСЁ.

ПОЛНЫЙ ИЛИ ЧАСТИЧНЫЙ РЕМОНТ НА ВАШЕЙ ДАЧЕ.

ВЫПОЛНЮ ЛЮБОЙ СТРОИТЕЛЬНЫЙ ЗАКАЗ.

Читал лаконичные фразы, прислушиваясь, словно пытался расслышать голоса, предлагавшие себя с такой неколебимой уверенностью.

Те, что повыше, выглядели солиднее: куски фанеры, прибитые к столбу. Ниже лепились клочки бумаги: большей частью напечатанные, но попадались и написанные от руки.

«Господи, неужели так просто? И они придут?..»

Мысленно представил себе людей, умеющих делать всё собственными руками, готовых явиться немедленно, стоит только позвонить. Чувствуя легкое головокружение, привстал на цыпочки. Отрывал бумажные хвостики с номерами телефонов, собирал как ягоды – в горсть. Собрал и сунул в нагрудный карман. «Нет», – достал кошелек, спрятал в боковое отделение. Туда, где лежали использованные билеты – автобусные, трамвайные, троллейбусные. В своем роде эти клочки – тоже билеты. Обратно, в привычную жизнь, где нет ОТКРЫТЫХ дверей. Все заперто надежно и прочно.

«Главное сделано», – огляделся и увидел людей.

Еще несколько минут назад он бродил как во тьме. Теперь словно наконец вышел к свету. Люди явились во множестве, шли по своим делам: кто за молоком, кто на рынок за овощами. К хозяйственному двору съезжались машины: он слушал хлопки дверей.

Как по мановению чьей-то крепкой руки, открывалось все: ставни ларьков, железные ворота ограды.

Смотрел, изумляясь и радуясь, переживая свою причастность к этому вечному движению. Круговороту простых ежедневных целей и малых дел, к которым взрослый человек не должен относиться с опаской. Как же он ошибался, вступая в этот мир! Не-охотно – да что там: по докучливой необходимости! Оказалось, здесь все организовано хорошо и рационально. Надо только знать элементарные правила. И следовать им.

Прислушивался к себе, удивляясь новому опыту: видимо, нечто похожее переживают путешественники. Или пришельцы, оказавшись на чужой планете. Всё вокруг кажется странным. Люди, к которым обращаешься, говорят непонятные вещи. Но проходит время и все проясняется. Встает на свои места.

От развилки он не стал сворачивать. На этот раз двинулся прямо… —

Выйдя на крыльцо, она обводит глазами заросли травы. Особенно густо заросла бывшая клумба. Когда-то здесь росли цветы: те самые, которые дала соседка. Простенькие: астры, петуньи, тигровые лилии. Но тогда, в последнее дачное лето, они казались роскошными. Куда роскошнее нынешней экзотики: всех этих аргирантемумов, кальциолярий и амарантов – их предлагают ландшафтные дизайнеры.

«Язык сломаешь!.. Так». – Она переключается на список дел.

Розовый бланк так и не нашелся. Вчера искала до самого вечера: перерыла комоды, тумбочки, шкафы. По логике вещей документы должны храниться в папке, но родители – с них станется! – могли сунуть куда угодно. Рылась в коробках из-под обуви. Пальцы перебирали пустые пузырьки от лекарств, свечные огарки, пачки оплаченных квитанций, катушки, клубки разноцветной шерсти, лампочки, пальчиковые батарейки, стертые ластики, патроны с остатками губной помады, пахнувшие прогорклым вазелином. На нижней полке обнаружилась пачка рукописей. Стараясь не отвлекаться на отцовскую писанину, перебрала листок за листком. В одном месте глаза все-таки зацепились: диалог персонажей, мужчины и женщины, что-то вроде любовной сцены или объяснения:

– Нина, Ниночка! Я знаю, мы с тобой – одно целое! Наша общая жизнь. Я не могу, просто не могу представить своей жизни без тебя! – Петр подошел к окну и отдернул занавеску. – Дорогая моя, иди же, иди ко мне.

Нина подошла и встала рядом. Он обнял ее одной рукой. Светлая головка жены склонилась к его плечу.

– Петруша, милый, как же я тебя понимаю! У нас общее прошлое. Наша вечная память!

– Да, да! Прошлое… Значит, и настоящее, и будущее… Знаешь, о чем я мечтаю?

«Не знаю и знать не хочу», – сжав зубы, задвинула ящик одним толчком. Внутри что-то хрустнуло, видимо, направляющие.

«Придется заказывать дубликат… Все равно ехать, оформлять заявку… – она чувствует утренний прилив бодрости. Как в юности, когда выходила на крыльцо. Ели, стоящие у кромки леса, упруго топорщатся ветвями. – Хорошо, что приехала… Очень хорошо… Кофе? Нет, выпью в городе», – к машине она идет, улыбаясь: не город, а райцентровская дыра… Уже открыв дверцу, вдруг вспоминает: забыла запереть дом. Но лень возвращаться. Заводит машину, разворачивается под соснами, едет не оглядываясь. «Ну какие здесь воры…» Ворам, которые позарятся на всю эту рухлядь, следовало бы приплатить…

Нина, Ниночка! Я знаю, мы с тобой – одно целое! – слова, вырванные из контекста, кажутся особенно беспомощными.

Время от времени отец зачитывал вслух. Спускался с чердака: сядь, послушай, вот написал кусочек, надо проверить интонацию. Спрашивал: ну, как на твой вкус? Мать всегда восхищалась: замечательно, все как в жизни!