Александр Смоленский - Дефолт совести

– Как её забыть?! Такая грандиозная операция… Только смею напомнить, что меня не сманили, а подобрали, когда уволили… – Мацкевич невольно ухмыльнулся.

– Чему вы улыбаетесь, Леонид Сергеевич? Я ведь сделал вам предложение абсолютно серьёзно…

– Ну, а коль вы серьёзно, Пётр Семёнович, то и я вам тоже отвечу серьёзно! Давайте не будем терять времени! Ну в самом деле, товарищ генерал, не для того же вы меня, пенсионера, сюда вызвали, чтобы предлагать работу? Так что давайте перейдём к делу. Чем я могу быть вам полезен?

– Да-а, чувствуется старая школа! – рассмеялся Кушаков. – Будь по-вашему, перейдём к главному.

В кабинете с подносом появилась пышнотелая официантка. Поставив чай и бутерброды, она поспешила удалиться. Дождавшись, пока за ней закроется дверь, Кушаков спросил:

– Скажите, пожалуйста, Леонид Сергеевич, вам по прежней работе, ещё до аналитического управления, ничто не напоминает имя, вернее, агентурная кличка Монашка? Не припомните, был ли в ваше время такой агент? Нелегал, например?

– Монашка, Монашка, Монашка… – троекратно повторил Мацкевич, делая вид, что силится вспомнить, о ком идёт речь. Хотя на самом деле упоминание о Монашке заставило его вздрогнуть. Отставной полковник едва сдержался от удивления. И радости тоже. Неужели объявилась? Где? Когда? Да разве мог он забыть это неземной красоты и незаурядного ума создание природы?! Такие уникальные женщины рождаются раз в столетие.

– Что-то сразу так не припоминаю, – поморщившись, солгал Мацкевич. – А почему вас так заинтересовала эта Монашка? Если не секрет, конечно. Может, так быстрее вспомню.

– У нас куда ни плюнь – всё секрет! – важно сказал Кушаков. – Жаль, конечно, Леонид Сергеевич, что вы тоже не помните. А может, всё-таки попытаетесь вспомнить?.. Монашка! Ну, кого могли так обозвать?

По хитрому взгляду генерала Мацкевич понял, что тот не очень-то поверил его игре в «незнайку».

– Естественно, такую агентурную кличку могли дать только женщине, а впрочем, по нынешним временам всё возможно. Объясните, товарищ генерал, в чём всё-таки дело? Разъяснили бы ситуацию поподробнее, глядишь, и дали бы импульс моей пенсионерской памяти… – сострил Мацкевич.

– Эх, была не была! – вдруг решился Кушаков. – Если уж вам не доверять, Леонид Сергеевич, так кому тогда?! Слушайте сюда! Два дня назад на адрес одного из наших конспиративных офисов, где мы оба некогда трудились, пришло обычное письмо в обычном конверте. Послано оно, судя по штемпелю, из Флориды. Из какого-то Уэста.

– Может, из Ки Уэста? – уточнил Мацкевич.

– Может, и из Ки. Какая сейчас разница? Внутри конверта было письмо, написанное эзоповским языком… Я, признаться, не силен в шифрограммах. Все слова вроде простые, а содержание ни хрена не понять.

– Агентурное донесение простой почтой?! При современных технологиях связи?! Странно как-то! – искренне удивился отставной полковник.

– Вот именно! Наши дешифровщики, доложу я вам, за ночь здорово намучились, но ничего не могли разгадать! Ведь сейчас у нас одни зелёные юнцы работают! Говорят, шифр одноразовый. Как презерватив. – Кушаков от души рассмеялся, как ему показалось, удачной шутке. – Типа был предназначен лишь для конкретного агента. Аналогий никаких. Единственное, что понятно, так это первая фраза «Дорогой Настоятель» и подпись – «Монашка». Остальное – полная абракадабра! Бред сумасшедшего, и только!

– Незадача! – Мацкевич стал понимать, почему вдруг о нём вспомнил бывший начальник.

– Пока лично мне ясно одно. В этом письме наверняка содержится очень важная информация. Узнать хотя бы, кому оно адресовано. Кто такой Настоятель? Не обращаться же с этим вопросом в ФСБ или ГРУ, если письмо перенаправили мне? Сами понимаете, это как-то не с руки… Чтото я смутно припоминаю…

«Ничего ты, Пётр Семёнович, не припоминаешь», – хотел упрекнуть Кушакова его бывший подчиненный. Но вовремя сдержался. Возможно, тот вообще не знал Настоятеля. Впрочем, какая сейчас разница?! Настоятеля уже лет семь нет на белом свете. Точнее, давно умер от рака человек, который с незапамятных времён жил под рабочим псевдонимом Настоятель.

– Идиотская ситуация. Пока всё не выясню, не могу докладывать наверх! Но и игнорировать донесение тоже нельзя. Вдруг что-то важное прозеваем? Вы понимаете, Леонид Сергеевич, в каком я двусмысленном положении оказался?

– Понимаю, понимаю! – сочувственно произнёс Мацкевич. – Тем более не надо тянуть кота за хвост! Дайте хотя бы взглянуть на письмо.

– Пожалуйста, смотрите. Если что поймёте. Только всё это сугубо между нами.

Директор агентства как величайшую драгоценность изъял из папки прозрачный файл с письмом и протянул отставному полковнику. Тот предусмотрительно нацепил на нос очки. Внимательно просмотрев несколько раз текст, Леонид Сергеевич, конечно, припомнил этот действительно «эзопов язык», чей словарь сочинил специально для Монашки один из бывших подчиненных Настоятеля – по секретному подразделению КГБ по работе с нелегальной агентурой «Мидас». Принцип этого языка Леонид Сергеевич тогда уяснил почти что сразу, тем более что как раз именно он выступал в роли подопытной обезьяны.

В том языке за каждым, самым что ни на есть обычным словом ассоциативно читалась целая фраза. То есть язык реально воплощал принцип – умей читать между строк, а, вернее, даже между слов. Эти навыки Мацкевич, естественно, подзабыл – шутка ли, столько лет прошло! – но в том, что он эти самые навыки восстановит, ничуть не сомневался.

Откинувшись на спинку неудобного кресла, он некоторое время сидел в задумчивости, как бы вспоминая принцип дешифровки. На самом деле Мацкевич размышлял, как поступить. Ситуация была достаточно серьёзная. В подобных ситуациях не до интриг.

– Товарищ генерал, отвечу вам доверием на доверие, – произнёс он наконец. – Я вам расскажу то, что помню наверняка…

Кушаков с надеждой посмотрел на собеседника, как верующие люди смотрят на икону.

– Во-первых, Монашка – это действительно глубоко законспирированный агент ещё с тех времен, когда внешняя разведка была внутри КГБ. Собственно, что я вам рассказываю?! Мы же тогда там вместе трубили…

– Как не помнить? – важно согласился Кушаков. – Но вот Монашку что-то не помню.

– Так вы к «Мидасу» имели косвенное отношение. Поэтому и Настоятеля не знали.

– Ты что, Мацкевич, решил мою память экзаменовать? – чуть было не вспылил Кушаков, но, вовремя спохватившись, что перед ним не подчинённый, нервно заткнул себе рот бутербродом с колбасой. – Давайте, полковник, ближе к делу.

– К делу… – словно вновь настраиваясь на нужную волну, произнёс Леонид Сергеевич. – Если мне не изменяет память, то в девяностых ей было поручено как можно ближе подобраться к давнему врагу нашей страны – некоему фонду, действующему по всему миру. Именно тот фонд, по косвенным агентурным сведениям, весьма активно готовил, как я сейчас понимаю, развал СССР…