Александр Смоленский - Дефолт совести

– Неужели даже так? – искренне удивился Кушаков. – Нет, я точно этим делом не занимался. А то бы вспомнил.

– …Талантливая была мадам, скажу я вам, – не обращая ни малейшего внимания на оправдания генерала, продолжил Мацкевич. – Впрочем, простите, какая ещё там «мадам»? Девчонка. Только что после института. Что-то связано с психологией. То ли с психиатрией… Кра-си-вая!!! Жуть!

На какое-то мгновение Мацкевич смутился, что не осталось незамеченным Кушаковым. «Гляди-ка! А говорил, что не помнит», – подумал он.

– Как я вам сказал, задача Монашке была поставлена непростая: максимально приблизиться к верхушке этой глобальной теневой финансово-олигархической структуры. Кстати, работать ей предстояло без прикрытия. И легенды особой ей решили не сочинять. Такой женщине не нужны были никакие легенды. Врач. Ученица кого-то из наших великих.

– А вы, Леонид Сергеевич, не так мало помните. Прикидывались зачем? – перебивая, уколол собеседника Кушаков.

– Помню, увы, лишь самую малость. Мне было поручено натаскать Монашку по части самого фонда. Что за фонд. История. Слухи. Официальные боссы. Словом, скромная аналитика, так как на самом деле о фонде были известны лишь крохи. – Мацкевич неожиданно хлопнул ладонью себя по лбу. – Вспомнил! Её звали Лилия! Имя ей тоже, как и биографию, решили не менять, – обрадованно воскликнул он. – Надо же, столько лет прошло, и объявилась!.. Отец её был учёным, мама работала по нашему ведомству. Так что можно сказать, к разведработе её готовили чуть ли не с пелёнок. Когда меня подключили к её подготовке, Лилии было лет двадцать с небольшим. Только закончила институт. Помимо прекрасного образования врача-психоневролога, она от природы обладала сильной экстрасенсорной энергетикой и удивительной памятью, что помогло ей в совершенстве овладеть несколькими иностранными языками. Словом, идеальный агент! Но одна слабость в ней присутствовала. Из-за чего и нарекли Монашкой…

– На передок была слаба, что ли? – усмехнулся Кушаков. – Так это ж для нашего дела только плюс! Мы таких девочек в свое время ласточками называли. Ну, тех, что по гостиницам работали. Они даже девиз свой сочинили: «Защитим своей… наш родной советский строй!»

«Интересно устроена память у генерала! – невольно подумал Мацкевич. – То, что не важно, помнит в деталях!»

– Не надо путать гостиничных проституток и Лилию, – похоже, обиделся Мацкевич. – Это птица высочайшего полёта. Она была не ласточкой, а скорее мудрой совой.

– И вы хотите сказать, что эта сова столько лет молчала? Хоть убей, не верится, – продолжал сомневаться Кушаков.

– Чего не знаю, того не знаю. Хотите – верьте. Хотите – нет. Вы же, как я понимаю, не собираетесь искать концы в СВР?

– Пока не хочу, – уточнил генерал. – Всё же согласись, Леонид Сергеевич, странно всё это.

– Не думаю, Пётр Семёнович. Если мне не изменяет память, Монашке с самого начала было запрещено самостоятельно выходить на связь с центром. По крайней мере, если не случится ничего экстраординарного. Так что сейчас я могу с полной уверенностью предположить, что там у неё произошло нечто важное, раз дошло до того, что она воспользовалась открытой почтой.

– И ты полагаешь, что в СВР действительно не знали про такого ценного, как ты говоришь, агента? И тем более о действиях фонда?! Ой, что-то здесь не так, – покачал головой Кушаков.

– Лично я ничему не удивляюсь, – задумчиво возразил Мацкевич. – Не удивлюсь, если даже узнаю, что про неё совсем забыли. Вспомните, всё в наших пенатах тогда трещало по швам. Настоятель вскоре умер. Связь с Монашкой никто не поддерживал. Так что всякое могло случиться… Впрочем, чем без толку гадать, лучше вернёмся к нашим баранам.

– Это кого вы имеете в виду?

– Поговорка такая, – ответил Мацкевич, чувствуя, что говорить с генералом становится утомительным занятием.

– И что вы предлагаете? Вы что-нибудь поняли из текста?

– Пока ничего, кроме того, что сказал. Мне нужны хотя бы сутки, чтобы разобраться… – холодно ответил Мацкевич. – Так что если хотите получить результат – копию письмеца вам придётся мне одолжить. На время.

– Что поделаешь? Забирайте. Только, надеюсь, понимаете – никому ни слова.

Через день отставной полковник вновь появился в кабинете директора АНБ. По его довольному выражению лица можно было понять, что «ребус» разгадан.

– Кажется, что-то понял. Хотя и с некоторыми оговорками, – сообщил Мацкевич. – Пришлось немного и пофантазировать. Так что не обессудьте.

– Давай без оправданий.

– Тогда слушайте, что конкретно сообщает Монашка… В конце декабря на острове Ки Уэст во Флориде прошли торжества по случаю пятидесятилетия того самого фонда, о котором я вам говорил. Были высокопоставленные гости. Так сказать, сильные мира сего. Монашка встретила среди приглашённых гостей даже господина Холмова… Да-да! Тогда же состоялось очень важное заседание иерархов фонда. Некоего мирового правительства во главе с известным мультимиллиардером Дэйвом Блейком.

– Никогда не слышал, – прокомментировал Кушаков.

– Кстати, Пётр Семёнович, здесь приводится и поимённый список всех иерархов. Не удивлюсь, если их имена вам тоже ничего не скажут. Хотя их всего пятеро. Далее, Монашка предупреждает, что ими принят секретный план действий по очередной активной атаке на Россию.

– Очередной? А когда же была первая? – наивно спросил хозяин кабинета.

– Резонный вопрос. – Мацкевич почувствовал себя, как и много лет назад, в своей родной стихии. – Когда мы готовили Монашку, признаюсь, знали мало что об этом фонде. Но предположить аналитики всё же кое-что смогли. Например, крушение сталинского режима. Первая волна демократизации… Признаюсь, Пётр Семёнович, я двое суток провёл в раздумьях, перелопатил чуть ли не весь Интернет. А ведь не случайно Монашка упомянула о господине Холмове! Вот вам и вторая атака на Россию. Через Холмова. И опять под крышей демократизации… Упаси бог думать, что кто-то из наших лидеров был марионеткой. В том-то и сила фонда будущих поколений – так он себя декларирует официально – находить веские рычаги воздействия на кого угодно, в том числе и на такую державу, как наша. Не говоря о её лидерах. Знаете, какой самый популярный был метод воздействия? Миллиардные кредиты! Ну и, возможно, откаты, как принято сейчас говорить.

При этих словах аналитика Кушаков ещё более оживился. А что, если вся эта шумиха вокруг отмывания денег, досье Зоммера и Турова, его странная гибель, эта журналистка, которая могла что-то пронюхать, и, наконец, послание Монашки – звенья одной, но уж очень хитросплетённой цепи? Кушаков почувствовал, как у него похолодела спина. Ишь куда могут завести больные фантазии! Ему вдруг захотелось оставить Мацкевича и бежать «за стенку», к Крутову и поделиться обрушившейся на него информацией.