Александр Смоленский - Кремлевский опекун

– Что попусту гадать? Пусть милиция, в конце концов, и ищет Сироткина. Нам что делать? – растерянно спросила Зуева. – Эксперты меня ждут. Добровольский прислал свои показания.

– Наконец-то, – оживился Бахтин. В отличие от судьи он знал, что ему делать.

– Предлагаю для начала отложить заседание. Надо же такому произойти? Подсудимый сбежал. Никогда не мог предположить, что такое может случиться в моем процессе. – Гришайло возмущался и смеялся почти что одновременно.

– Как это – опять отложить? На нас уже скоро пальцем будут показывать. Мы же работаем для народа, – неожиданно для всех брякнул глава администрации, заставив своей напыщенной и не к месту сказанной фразой смущенно замолчать присутствующих юристов.

Даже Бахтин сразу не нашелся что ответить, подумав только: если у кого нет мозгов, то это уже навсегда. На самом деле бредовая фраза Царькова оказалась ему как нельзя кстати. Именно об этом защитника попросил Духон в последнем своем звонке.

– Как защитник Сироткина я тоже настаиваю на продолжении процесса. Вы сами сказали, что ждут эксперты…

– А я все равно не согласен, – попытался настоять на своем мнении Гришайло.

– Странная у вас позиция, уважаемый Виталий Титович. Совершив побег, Сироткин тем самым подтвердил, что прекрасно сознает свою вину. Как раз вы могли бы требовать продолжения процесса, а у нас все наоборот, этого требует защита, – заметила Зуева.

Бахтин внимательно поглядел на судью. Неужели и она в данном случае помогает ему? А может, помогает мальчишке? Или, совсем уж запредельная фантастика, помогает Духону? Ведь именно он просил во что бы то ни стало продолжить заседание без присутствия подсудимого.

– Простите, Галина Николаевна, но пока суд не может квалифицировать исчезновение Сироткина как побег. Нет никаких доказательств, – возразил адвокат.

– Но что тогда произошло? – совсем уж несудейским тоном спросила Зуева.

– На подобный вопрос должна ответить милиция. Может, его вообще… похитили, – выпалил Бахтин.

Все посмотрели на майора.

– Ага, похитили! Как же! – демонстративно рассмеялся Кожанков. – И потому он заскочил по дороге домой. В бега подался, негодяй! А нам ищи теперь ветра в поле…

– Вот и ищите, – как бы напоминая, кто в этом доме хозяин, напомнил начальнику милиции районный прокурор. – А вы, Борис Фиратович, только и готовы вернуться в зал суда, чтобы сделать очередное «сенсационное» заявление, которое наверняка приготовили. Только какой теперь смысл что-нибудь заявлять? – риторически задал вопрос прокурор.

– Да, именно сенсационное. Кстати, заявление было бы полезно услышать и местной власти, и вашим церковникам. Не говоря уж о местных жителях, – гордо возвысил голос столичный адвокат, приглаживая сбившуюся прическу с красивой проседью. – Я далеко не уверен, что все, кого я сейчас вспомнил, представляют, чем обусловлен данный судебный процесс.

Зуева с нескрываемой тревогой бросила взгляд на Бахтина. Может, прокурор прав и лучше отложить заседание? Она же с самого начала чувствовала, что здесь что-то не так. Но что? Хорошо бы узнать, но только без публичных заявлений.

Бахтин быстро направился к дверям.

– Я возвращаюсь в зал, господа, – уже на ходу бросил он, одновременно вытаскивая из кармана мобильный телефон. – Надеюсь, хоть прессе будет любопытно мое заявление.

А что? Неплохая мысль. Бахтин вспомнил про ту журналистку, которую ему «сосватал» для интервью бедный Багрянский. Как он там?

За его спиной прокурор энергично вытирал пот с круглой лысины. Кожанков вопросительно смотрел на Царькова. Судья обессиленно опустилась на стул. Нет, она не будет открывать заседание суда, пока все не прояснится. И поступит так, не потому что просил Гришайло. И не вопреки тому, что того желал адвокат. Она так решила. Точка. Сейчас она вернется в зал и объявит о своем решении.

Мацкевич приехал не один, а с Пьером Тьерри. Хозяин «Слободы» их ждал в беседке на берегу озера. Тремя лаконичными фразами он сообщил, какова ситуация, после чего оба бывших «силовика» чуть ли не впали в шок. С ума сойти можно: Сироткина похитили, а Духон невозмутим, будто ничего не случилось. Он лишь загадочно молчал, словно приглашая гостей самих поделиться взглядами на ситуацию.

– Честно говоря, плохо представляю, что можно сделать. Разве что устроить обычный торг с похитителями, только б знать, кто они? – шумно вздохнул француз.

Казалось бы, уж кто-кто, а он в силу специфики своей профессии давно должен был свыкнуться с подобными поворотами событий.

– Еще чего, – не поддержал его Духон.

– Надо четко определить, чего мы добиваемся и какие ставим перед собой цели. Если мы хотим победить спецслужбы – это вряд ли нам по силам, – заметил Мацкевич. – Тем более что корень всех зол вовсе не в спецслужбах как таковых, а лишь в отдельных их представителях. Конечно, их можно купить, но они ведь выполняют чей-то заказ. Вместо них найдутся другие, только плати. Может, я чего-то не понимаю и вы в рамках конкретного дела хотите разом переделать общество? Но тогда это утопическая идея. Есть же другие варианты.

– Какие? – достаточно вяло спросил Духон.

– Передать материалы прессе, например. Хотя я этого жуть как не люблю.

– Пресса нам, возможно, понадобится, но, скорее, как жупел в разговоре с похитителями.

– Подождите, господа. Для начала я кое-что добавлю к существующему положению вещей. Простите, что сразу не ввел вас в курс отдельных деталей, но я никак не предполагал, что валдайский процесс может иметь хоть какое-то отношение к наследству моего покойного друга Андре Орлова.

– Никто не предполагал. Так что выкладывайте, какой туз у вас в колоде, Тьерри?

Вместо того чтобы развить интригу, Пьер вышел из беседки и неожиданно спросил:

– Вы не обидитесь, друзья, если я рискну залезть в воду?

Духон и Мацкевич переглянулись. Не сошел ли француз с ума?

– Вода здесь даже летом прохладная, а сейчас, в конце сентября, и подавно. – Духон попытался остудить пыл своего французского знакомого.

– Это меня не остановит. Быть на Валдае и не окунуться? Всю оставшуюся жизнь себе не прощу.

– Нет, господин Тьерри! – замахал руками Леонид Сергеевич. – Сначала заинтриговали, а сами в воду. Объяснитесь, а потом плывите.

– Одним словом, Андре перед смертью приватно сообщил запиской, чтобы я не удивлялся, когда увижу рукописные изменения в некоторых пунктах завещания. По-видимому, мой мудрый друг под конец жизни допускал, что в вашей стране не исключен сценарий, который все мы имеем честь лицезреть. – Пьер Тьерри так и не сумел преодолеть свою французскую манеру деликатно покрасоваться.

– Бросьте, Тьерри! Это вы наверняка разными своими штучками «просветили» конверт. Ну, может, не вы, а ваш друг, свободный от обязательств перед графом.