Александр Смоленский - Укрепрайон «Рублевка»

– Не знаю, как там во Франции, но я не хочу это делать. Ты же моя невеста!

– Ну и дурак! – неожиданно взвилась Катенька. – Дикарь ты все-таки, Демидов!

– Не злись, Катенька, – пытаясь смягчить ситуацию, произнес Даниил. Он схватил возлюбленную за талию и резко привлек к себе.

Через несколько мгновений тело женщины сначала обмякло, а потом вновь ожило и затрепетало от страстного желания. Губы молодых людей слились в жгучем поцелуе, и влюбленная пара, позабыв обо всем на свете, снова рухнула на скрипучую кровать.

Проснувшись под утро, Катенька испытывала сладостную истому, какую обычно испытывает счастливая и удовлетворенная женщина после бурной ночи. Лучик раннего уральского солнца, ослепив ее, упал на лицо спящего рядом сном праведника Демидова. Екатерина поспешила задернуть шторы, но поздно.

– С добрым утром, дорогая, – открыв сонные глаза и улыбаясь до ушей, произнес Даниил. – Что ты так рано проснулась?

Катенька ничего не ответила, лишь молча склонилась над Демидовым и нежно поцеловала в лоб. Это был поцелуй, каким обычно мать одаривает любимое чадо.

– Что это с тобой, Катенька? Вроде как провожаешь меня в последний путь? – смеясь, спросил он и снова крепко обхватил своими лапищами хрупкий обнаженный стан девушки.

– Нет, ты определенно дурак, Демидов. Хуже того – ты дуб стоеросовый! У вас здесь, на Урале, дубы растут?

– Дубы растут повсюду, но почему-то только в России это удивительное, сильное дерево ассоциируют с людской тупостью и глупостью. Странно даже…

Демидов, между тем натянув спортивные брюки, выскочил за дверь. Когда через пятнадцать минут он вернулся, Катенька расчесывала свои роскошные каштановые волосы. Опустившись на колени, ее мужчина положил к ногам охапку дубовых веток, перетянутых в букет ремнем из-под брюк. Такого букета Екатерина не получала еще никогда.

– Что, черт возьми, происходит? – вкрадчиво спросил Крутов, собрав в приватном местечке своих приятелей-силовиков и избранных политтехнологов. Отсутствовал только Иван Гудин, который обещал «подтянуться». – Вот ты, Николай, – обратился он к директору ФСБ Любимову. – Да и вы, товарищ Карелов. Куда вы смотрите? У нас на глазах какой-то провинциальный самозванец занимается противоправной деятельностью, а наши органы сидят сложа руки. Нет, вы не пожимайте плечами. Читайте, читайте… – С этими словами Крутов швырнул на стол несколько газет и журналов. – Трубят о каком-то Демидове, преступным путем сбежавшем из карантинной зоны на Рублево-Успенском шоссе и подавшемся в борцы за демократию…

– О чем речь? Это ж пустышка. И к тому же всего несколько жидких публикаций. Стоит ли, Илья Ильич, уделять детсаду наше общее внимание? – Скептическая реплика принадлежала одному из директоров PR-центров Желтовскому.

– А я, признаться, полагал, что это не наш уровень, – пробормотал министр. – В областях всегда какая-то ересь.

– Извините, не знаю уж, какой ваш уровень, но если вы уж заговорили, то извольте знать, что именно ваш тамошний подчиненный в порядке лизоблюдства губернатора постарался, чтобы сейчас заварилась вся каша. Только не говорите, что не слышали, как он повел ОМОН отнимать какую-то жалкую собственность у этого самого Демидова. А он на волне протеста и заделался политиком!

– Слышал, – откровенно сказал министр, – что я могу сказать? Произвол. – Но про себя подумал еще и о том, почему этот Демидов не вправе был защищать свою собственность, если она даже «жалкая».

– Простите, но я не понял, мы что же, теперь с каждым местным политическим клоуном намерены воевать? – настаивал на ответе Желтовский.

Крутов еле сдержался, подумав – не каждому дано, как он, видеть наперед.

– Я бы, уважаемый, не советовал вам так узко смотреть на события. У каждого из подобных выскочек сегодня одни планы, завтра другие. Один наглядный пример уже много лет мы все созерцаем в Думе. Сегодня статьи в многотиражках, а завтра в центральной прессе. Сегодня плакатик с портретом на заборе, а завтра – над головами демонстрантов. Сегодня у него нет за душой ни копейки, а завтра – поддержат олигархи… Неужели так трудно при ваших возможностях убрать его с дороги? – непонятно к кому конкретно обратился Крутов.

– Убирать надо было раньше, – почему-то ответил Любимов, – а теперь он фигура публичная.

– И ко всему он опасный свидетель, – подхватил Кушаков. – У него на глазах на одном из рублевских блокпостов застрелили некоего Братеева, который, насколько нам известно, был приятелем Демидова. Сейчас Демидов об этом не очень распространяется, а завтра где-нибудь да брякнет.

– Пожалуйста, вот вам еще одна причина, – тихо усмехнулся Любимов.

– Вы это о чем? Не понял, – спросил директор АНБ.

– О своем, о девичьем, – отшутился один генерал другому.

Илья Ильич не слыл бы умным и прозорливым закулисным политиком, если бы в этой возникшей буквально из ниоткуда истории с дерзким побегом Демидова не увидел нечто большее, чем увидели все. Они здесь преемников ищут, а ведь кандидаты в президенты как грибы на самых разных полянах поднимаются, рассуждал он, как только ему доложили, что беглец чуть ли не сразу после приезда на Урал подался в политику.

Будь за ним только довольно глупая драма с потерей этой «Медной горы», он бы вообще не придал значения этой истории. Но у Демидова была позади Рублевка… Тесный союз с олигархами… Даже какая-то идиотская должность заместителя старосты земской управы… И смех и грех, одним словом.

– Так, ладно, – скрипя зубами сказал серый кардинал. – Свяжитесь с Миттелем, пусть он активнее подключится. В конце концов, это в его интересах.

– Так он давно уже подключен. Даже чересчур. Но безрезультатно. Нам даже не удалось внедрить в его окружение своих людей, – проинформировал министр правопорядка. – Так что пока остается одно: разгонять митинги в поддержку Демидова как несанкционированные.

– Ну, знаете! Позор! Представляете, чем это пахнет?! Где гарантия, что завтра, когда начнется президентская гонка, этот выскочка – уральский бычок не выставит свою кандидатуру в президенты?! Глядишь, еще обгонит наш локомотив! – От неожиданно пришедшей ему в голову столь крамольной мысли Крутов даже вскочил. – И немудрено. Уже сейчас за Уралом народ достаточно отзывчиво реагирует на его «справедливую» борьбу за свою собственность. Может, это и правильно? Почему бы и нет? Свой. Не столичная штучка. Не чей-то преемник. Сам себя слепил. Работяга. К тому же такие исторические корни – из тех самых Демидовых!

– Ты так расписываешь, что невольно хочется за него голосовать, – засмеялся Любимов.

– Представляешь, я тоже поймал себя на этой мысли, что в других обстоятельствах мог бы такой «яркий кадр» подержать, – согласился Илья Ильич.