Александр Смоленский - Укрепрайон «Рублевка»

– Так какого черта тогда ты мне здесь засаду устроил?!

– Да никакая это не засада. Я же сказал, что твоих родителей назад отвезу. Вот и вся засада. – Звягин тяжело вздохнул и закурил папироску, изъяв ее из мятой пачки «Байкала». – А еще я хотел тебя увидеть. И попросить прощения… Может, ты и не знаешь, но я всякий раз тебя в аэропорту встречал и провожал. У меня имеется достоверная информация, что тебя ищут прибывшие из Москвы люди. Правда, не знаю, по какому ведомству.

– Ну спасибо, коль так. Но уж слишком ты мягко стелешь… – Демидов недоверчиво покосился на бывшего приятеля.

– Мягко не мягко, а какой у тебя выход, кроме как довериться мне, – резонно ответил Ким Звягин. – Пока я жив, не только тебя, но и твоих активистов-агитаторов никто на Урале и пальцем не тронет.

«Интересно, сдержит ли Звягин обещание? Не сочтет ли его преждевременное возвращение в Москву бегством?» – размышлял Демидов. Но углубляться в тему не стал. В конце концов, поживем – увидим.

…Самолет стремительно набирал высоту. Теперь Демидов видел в иллюминаторе лишь черновато-серую пелену облаков, проплывающих под фюзеляжем. Эта однообразная картина подействовала на него усыпляюще, и Даниил наконец задремал.

20 сентября. 05.35

Демидова разбудил взволнованный голос Багрянского:

– Старик, что происходит? Пилоты закрылись в кабине и не отзываются. Но меня не проведешь – я же вижу, что мы кружим над Кольцевой дорогой. Можно сказать, почти над Рублевкой! Как мы здесь оказались?

Даниил с трудом открыл глаза и растерянно уставился на Бородача. Затем, постепенно придя в себя, он тоже посмотрел в иллюминатор. На горизонте уже брезжил нежно-алый рассвет, обещающий ясную, солнечную погоду.

– Вы как всегда все проспали, господин журналист.

Наконец до Демидова дошло, из-за чего возмущается Лев. Он так безмятежно спал, что совершенно забыл о своем решении лететь на Рублевку.

– Действительно, мы почти у цели. Просто когда я принимал решение лететь на Москву, вы так сладко храпели, что жалко было вас тревожить. Мы с вами начисто забыли, какой сегодня день.

– А какой сегодня день? – не понял Багрянский.

– Немудрено, когда месяц проводишь в самолетах. Сегодня же двадцатое. Духон, как вы сами мне рассказывали, просил вернуться как раз к этой дате. Чем уж она знаменита, вы так и не сказали.

– Нет, старик, ты не прав. Хоть бы для приличия разбудил. Посоветовались бы, – не переставал брюзжать Багрянский.

Ему самому уже хотелось домой. Даже здорово, что Даниил с ним не посоветовался. Колоссальный сюрприз!

«Кукурузник» на бреющем полете уже кружил над ярко-желтыми полями между Новорижским шоссе и Рублевкой. Пилот тщательно выискивал площадку для безопасной посадки, а Антон Маслов, однажды уже увидевший с высоты птичьего полета красоты Рублевки, из кресла второго пилота выдавал командиру полезные советы.

– Туда, туда бери, – тыкал он пальцем в стекло по направлению к небольшому полю вдоль Москвы-реки. – И долго не кружи. Сразу садись.

– А если все же на дорогу?

– Не получится. Дороги здесь узкие, как у вас на Урале тропинки. Так что не мудри.

– С чего это здесь такая иллюминация, как на Бродвее? – спросил пилот таким тоном, словно только и делал, что каждый вечер летал над самой знаменитой улицей Нью-Йорка.

– Черт их здесь разберет… Может, праздник какойто? Туда, туда садись! – вновь закричал он, указывая на поле.

– Пожалуй, ты прав, Антон, лучшего места не найти.

С этими словами пилот решительно отдал вперед штурвал и повел «Аннушку» на посадку, которая через несколько минут коснулась колесами травы и, пробежав еще несколько десятков метров, замерла как вкопанная.

Первым вылез Маслов и опустился на мокрую траву. Ему все еще не верилось, что старенькая «Аннушка», героически преодолев полторы тысячи километров, благополучно доставила их на землю Успенского земства.

– Успели все-таки! – облегченно вздохнув, воскликнул Багрянский.

– Куда успели? – недоуменно спросил Демидов.

– Так я вспомнил. Двадцатого сентября намечены большие торжества. Если, конечно, не отменили.

К ним, оседлав спортивные багги, к самолету на всех порах уже мчались моторизованные бойцы из экологической полиции Успенского земства. Они пока не ведали, что отныне в лице «Аннушки» у них будет еще и своя авиация.

Тем же утром. 06.15

Земский староста Александр Духон накануне праздника «Золотой осени» всю ночь не сомкнул глаз, проведя ее в своем рабочем кабинете. Отгоняя сон сигаретным дымом и бесчисленными порциями крепкого кофе, Александр читал свежий номер многотиражки, который несколько минут назад ему прислали из типографии.

Номер целиком и полностью был посвящен жителям Рублевки, особо отличившимся на сборе урожая и вообще в строительстве новой жизни. На сей раз газета вышла в цвете, на шестнадцати полосах и десятитысячным тиражом. В ней и была опубликована программа праздника. Она была весьма обширной, включая массовый забег на десять километров по местам основных событий последних месяцев, велокросс, конское дерби, различные выставки, экспозиции, концерты, конкурсы и дискотеки. К вечеру народные гулянья предполагалось увенчать щедрыми застольями и фейерверками.

Больше всех доставалось, конечно, главному координатору и снабженцу праздничных мероприятий Чигорину, который без устали носился на своем «Харлее» по всей Рублевке, успевая при этом заглядывать в продовольственные склады подземного РУУКРа, чтобы отгрузить «наверх» очередную партию товара. Благо еще, что его женский батальон безупречно исполнял указания обожаемого шефа.

Сам Александр тоже изрядно нервничал: на днях, посоветовавшись с коллегами-олигархами и минуя всякие промежуточные звенья, он передал непосредственно через Самгина приглашение президенту. Это был весьма хитрый ход: участие в празднике урожая давало шанс властям продемонстрировать свое нынешнее отношение к узникам Рублевки. Однако не получив пока ответа, земский староста начал сомневаться, принял ли президент приглашение земской управы.

Тут, как бывает только в сказках, дверь кабинета внезапно широко распахнулась, и Духон увидел две странные, но до боли знакомые фигуры.

– Черти полосатые! Неужели вы? – Духон катапультой взвился с места и бросился навстречу друзьям. – Представляете, что значит предчувствие? Только сейчас о вас думал. Вы что, с неба свалились?

– Именно так. – Демидов с улыбкой до ушей сжал в железных объятиях земского старосту.

Багрянский терпеливо ждал своей очереди. Наконец Александр, с большим трудом вырвавшись из цепких клешней Даниила, повернулся к Багрянскому и троекратно расцеловал его бородатую физиономию.