Алла Полянская - Найти свой остров

Человек, сидящий в машине, злится. Его ждут дела, а он вынужден сидеть здесь и ждать, когда придет время действовать. Конечно, они настороже – после стольких проколов его людей они уже точно знают, кто за ними охотится. Но это все. Просчитать его они не смогут никогда. Он ведь и сам пока не знает, что сделает. Шульц был прав, нужно просчитывать ходы. Но если ты просчитаешь ходы, всегда найдется умник, который тоже их просчитает, а потому нужно чаще импровизировать.

Человек хмуро уставился в свое отражение в зеркале заднего вида. Его лицо было бы вполне обычным и неприметным, если бы не глаза. Такие были у матери. Синие, большие, всегда немного удивленные… но это до того, как она начала сильно пить. А пить она начала из-за этого хлюпика. Художник, мать его! Откуда он только взялся, этот художник! Мало того, что сманил мать, и она, бросив их с Маринкой, уехала в какую-то другую жизнь, где не было места ни отцу, ни им. Но, когда вернулась, привезла с собой двух сопляков, расстаться с которыми не захотела даже за деньги, которые предлагала польская родня их папаши!

Человек в машине сжимает кулаки – он до сих пор помнит, как ненавидел белобрысых щенков, которых мать укладывала спать в свою кровать и не отпускала их от себя ни на шаг. Она даже пьяная заботилась о них, если, конечно, не напивалась совсем уж в стельку. А двое мелких ничтожеств постоянно хныкали и жаловались! Правда, девчонка потом куда-то пропала, но порадоваться ему не пришлось.

И вот теперь, через столько лет, они снова вместе. И свел их не просто случай – а случай, устроенный по его приказу, хотя замысел был совсем другой, но кто мог подумать, что получится такая каша! Шульц когда-то говорил, что судьба – как пьяная шлюха, шутит грубо и отбирает последнее. Шульц умер, так и не дождавшись момента, когда сможет воспользоваться своими деньгами, но он был человечище, каких мало. Умирая, он указал ему тайник. И хотя схему придумал Шульц, но где бы он сейчас ни был, он смотрит на приятеля и гордится – его схема работает, все так, как и предполагалось. И если сейчас немного расслабиться, никакой беды не будет. Потому что у него есть цель.

Он много раз в детстве представлял, как уведет этих щенков из дома и утопит их. Сначала мальчишку, потому что он сбежит, если первой утопить девчонку. А потом и девчонку, а можно и по-всякому с ней сначала, а после уж утопить… Но мать не отпускала их никуда, а если не она, то Маринка. Что ей было до них? Но сестра заботилась о них как умела и, словно знала, что он задумал, не пускала его к ним. Маринка… Живет свою никчемную жизнь все в той же дедовской квартире, тянет лямку за копейки, семейством обзавелась… Пусть живет. Она его сестра, но сама ее жизнь наказание. Так жить – веселей повеситься.

Из подъезда показалась Ника. Он прищурился – да, вживую она еще больше похожа на мать, чем на тех фотографиях, что есть у него. Такая же высокая, крепкая, такие же скулы лепные и брови вразлет над синими глазами. Что ж, время пришло.

Ника идет мимо его машины, он заводит мотор и едет рядом с ней.

– Девушка, не подскажете, где здесь номер семь?

Он высовывает из окна карту, Ника наклоняется к нему.

– Ой, это вам надо объехать квартал…

Молниеносным движением он наносит удар ей в шею, она оседает на снег. Он затаскивает ее в салон и едет. Все заняло не больше минуты. Тяжелая, зараза…

Не прав был Шульц, иногда надо импровизировать.

Такси остановилось перед подъездом. Валерия забрала свою сумку и огляделась. Что ж, она дома. Саня и без нее пока побудет, а ей надо в больницу к Иришке. И в клуб, потому что Нике тяжело, хоть Лешка и помогает, да только нужен кто-то, кто разбирается… И вообще хочется домой, от больничного запаха уже мутит.

Валерия оглянулась на Никин дом как раз в тот момент, когда какой-то мужик затаскивал ее подругу в салон машины. Ника не сопротивлялась, а это говорит о том, что она либо без сознания, либо…

– Нет.

Решение пришло мгновенно. Если бы убил, то здесь бы и оставил, а это значит, что Ника жива. И ее увозит куда-то незнакомый мужик, и не похоже, что у него добрые намерения.

– Давай за той машиной. Плачу вдвое.

Ошалевший таксист повинуется. Машина едет за город, въезжает в ворота коттеджа, и Валерия, расплатившись, выходит из такси. Она не знает еще, что будет делать, но уходить не собирается. Выудив из сумочки сотовый, она совсем было собралась набрать нужный номер, когда чья-то рука остановила ее и знакомый голос произнес:

– Не надо шуметь.

Она обернулась, испугавшись до головокружения, на нее смотрели ироничные глаза Паши Олешко. Валерия, забыв о приличиях, вдруг обняла его, уткнулась носом ему в грудь и всхлипнула:

– Он Нику увез… она у него в машине…

– Я знаю. Успокойся, Лера, все под контролем.

– А Ника…

– Это не Ника. Загримированный агент.

– Мужчина?

– Ну да.

Валерия вдруг фыркает и начинает хохотать, прижавшись лицом к груди Паши.

– То-то он удивится!

– Не то слово. Идем.

Он берет ее сумку, валяющуюся на снегу, и ведет Леру к фургону с логотипом фирмы, перевозящей мебель.

– Залезай.

Валерия послушно поднимается по лесенке и заходит в фургон.

– Макс?

– Привет, Лерка. Как там мой Панфилов?

– Обещают скоро выписать. Но не на работу, а домой.

– Ну и отлично. Я же говорил тебе – не такой Сашка человек, чтоб вот так глюкнуть.

– «Глюкнуть»… От Ники нахватался уже? Но что здесь происходит?

– Вот, Паша связался со старыми подельниками из спецслужб. Им наш фигурант давно как кость в горле, а зацепить его не могут – Мориарти хренов, мать его…

– У Ники и ругаться научился? Я смотрю, она благотворно на тебя влияет.

Они смеются, вспоминая этажи, которые в сердцах иногда выстраивает Ника.

– Так это секретные агенты все?

– Ну да. Загримировали парня, очень похоже получилось. – Матвеев смотрит на монитор, показывающий заснеженные дачи. – Кравцов позвонит мне, скажет, что Ника у него, потребует, чтобы я приехал, и я приеду. Он примется, выражаясь языком полицейских протоколов, наносить мне телесные повреждения, тут-то они его и сцапают. Ну не могли мы позволить Нике наживкой поработать. А сейчас, если он признает, что похищение детей – его заказ, то сядет на всю жизнь. Его активы интересуют людей, которые знают толк в схемах, иначе не видать бы нам сотрудничества спецслужбы.

– Я одного не понимаю. – Валерия задумчиво смотрит на заснеженный лес на мониторе. – Зачем он сам-то все делает? Ну, поручил бы кому-то…

– Мы тут думали об этом, психологический портрет его рисовали. – Олешко подает Валерии чашку с чаем из термоса. – Кравцов не просто олигарх. Он прежде всего уголовник, он с малых лет впитал одно правило: никому нельзя доверять, даже самым близким. Я говорил с одним из его старых соратников, и тот знает о нем не много, хотя знаком с ним давно. Надо поговорить – есть номер телефона, находящийся за границей. Звонишь, называешь кодовое слово и набор цифр – и тебя свяжут с Кравцовым. Я с коллегами бывшими пошептался, говорят – не подкопаться к нему, и четверых, что делают для него грязную работу, не могли вычислить, пока не вмешались мы, потому что, кроме самого Кравцова, их никто никогда не видел и не знает. Просчитали, что их четверо, только сопоставив даты и время убийств. Кравцов держит в своих руках все нити, и это в его характере – приехать сюда и заняться проблемой самостоятельно.