Маша Трауб - Собирайся, мы уезжаем

Когда пришел Никита, Марина сидела на кухне и рыдала.

– Что случилось? Что с тобой? – всполошился Никита.

– Я беременна, – сказала Марина, вытирая слезы.

– И чего ты плачешь? – удивился он. Марине показалось, что он был действительно рад услышать эту новость.

– От счастья, – решила пошутить Марина. Никита принял объяснение совершенно серьезно.

– Ты уже звонила маме?

– Нет, а зачем? – Она даже не поняла, чью маму он имеет в виду, свою или ее. На секунду ей показалось, что сейчас Никита заговорит о том, что им еще не время иметь детей.

– Надо же врача найти, клинику хорошую, – говорил Никита.

– Послушай, давай пока не будем никому говорить. Я даже не знаю, какой срок. Схожу в женскую консультацию, там видно будет, – попросила Марина.

– Хорошо, хорошо, как захочешь, так и сделаем, – быстро согласился Никита.

Утром, едва Марина вышла из душа, в дверь позвонили. Марина открыла, запахивая на ходу халат. «Может, соседка?» – подумала она.

На пороге стояла свекровь.

– Мариночка, деточка, ну наконец-то. Я уж думала, что у тебя проблемы. Никитушка же здоров, у него же все хорошо. Ну давай ты мне все расскажешь. – Мать Никиты говорила безостановочно. У Марины в голове начала пульсировать боль. Она приложила ладонь ко лбу. – У меня тоже так было, – не унималась свекровь. – Я когда ждала Никитушку, так измучилась: и токсикоз, и головокружения, и отеки.

Марина сидела на кухне, пила налитый свекровью зеленый чай и слушала про то, как пинался в животе Никита. Марина даже сердиться на него не могла. Сил не было. Просила же не говорить ничего. Пока. Она боялась себе признаться, что не хочет ребенка от мужа. Что пока она чувствовала себя свободной. А теперь не сможет уйти – ее не отпустят. Свекровь была помешана на теории правильного смешения генов. А у ее Никитушки детки обязаны были быть умными, талантливыми и красивыми.

– Знаете, у нас в роду были алкоголики, – сказала Марина, чтобы свекровь хоть на секунду прервала словесный поток. Она не знала, были ли в роду алкоголики, потому что вообще ничего не знала про свой род. Она не знала даже, кто ее отец, – мать не рассказывала, а Марина не спрашивала.

– Деточка, эти страхи понятны. Глупости. Пройдет. Все беременные женщины придумывают себе всякие ужасы. Это все гормоны. К тому же про твою замечательную семью я все знаю – твоя мама мне рассказала. И про талантливую бабушку и про отца, высокопоставленного чиновника. Жаль, конечно, что он умер так рано. Тебе, бедненькой, еще и двух лет не было. Пусть земля ему будет пухом. Что поделаешь. Автокатастрофа.

Марина онемела.

– А вы уже сказали маме про мою беременность? – еле выговорила Марина.

– Ну конечно, дорогая. Еще вчера. Как только мне Никитушка позвонил, я сразу перезвонила твоей маме. Ты с ней еще не разговаривала?

– Пока не успела, – ответила Марина.

Головная боль прошла. Марина лихорадочно сопоставляла картинки пазла. Мать все знает про беременность. Никита и свекровь регулярно с ней общаются в отличие от Марины. Ее отец был высокопоставленным чиновником, погиб в автокатастрофе, когда Марине не было и двух лет: она давно, когда только появился Интернет, пыталась найти сведения об отце – Алексее Крылове, но имя и фамилия оказались слишком распространенными, и к тому же Марина не знала, где конкретно работал ее отец.

– Ну, что скажешь? – спросила свекровь, ожидая от Марины ответа.

– Простите, я задумалась, – сказала Марина.

– Это тоже бывает. Ничего страшного. Я говорила, что у меня есть знакомый врач в роддоме. Позвонить ему? Или ты с мамой посоветуешься, может, у нее более надежный вариант?

– Да, хорошо, я посоветуюсь, – сказала Марина, зная, что не будет звонить.

– Ну ладно, я побежала. Ты береги себя. С вечера ставь на тумбочку чашку чая и сухарик. Очень помогает при утренней тошноте. Ну, целую.

Марина закрыла дверь за свекровью и вернулась в кровать. Она и боялась, что позвонит телефон, и в то же время ждала звонка. Ей хотелось поговорить с матерью. Про отца, про беременность. Потом заставила себя одеться, нашла медицинский полис и отправилась в районную женскую консультацию. Там была очередь. Женщины сидели, разговаривали, читали журналы. Некоторых ждали мужья. Марина спросила, кто последний, и села на лавочку. Хотелось что-нибудь почитать – очередь шла медленно. Она пошла по коридору, рассматривая плакаты – развитие ребенка, уход, кормление. Вернулась. Девушка, сидевшая рядом, протянула Марине журнал:

– Возьмите, я уже прочитала. У вас какой срок? – спросила девушка, по виду Маринина ровесница.

– Спасибо, я пока не знаю. Первый раз. А у вас? – спросила Марина.

– Двадцать недель, – ответила с гордостью девушка.

– А в месяцах это сколько? – спросила Марина.

Девушка рассмеялась.

– Хорошо, что вы еще шутить способны. А я уже могу реагировать только на свой живот. И читаю только про детей. Чувствую, что тупею на глазах. Говорят, что процесс обратимый. Меня Даша зовут.

– Марина, очень приятно.

– А у вас первая беременность? Или есть дети?

– Нет, детей нет, – ответила Марина.

– У меня тоже первый. Говорят, что мальчик. Ну и хорошо, муж мальчика хочет. А мне все равно, лишь бы поскорее. Ой, моя очередь. Удачи вам, – сказала Даша и пошла в кабинет, откуда только что вышла женщина.

– И вам тоже, – сказал Марина и почему-то начала волноваться.

Даша вышла из кабинета расстроенная.

– Что-то не так? – спросила Марина.

– Лишний вес. Нужно себя ограничивать. А я не могу. До свидания, еще увидимся.

– Девушка, вы идете? – спросила недовольно Марину женщина из очереди.

– Да-да, – ответила Марина и вошла в кабинет.

В кабинете врача было холодно. За сдвоенным столом сидели медсестра и врач.

– Садитесь, – предложила врач.

Марина села, положила на стол полис. Врач переписала данные в карту.

– Раздевайтесь, ложитесь, – сказала врач, кивая на гинекологическое кресло. Марина замешкалась. – Девушка, милая, на прием к доктору ходят с пеленкой и носками. Вы что, в первый раз?

– Да, – честно ответила Марина, уже пожалев, что пришла сюда, а не к врачу, которого рекомендовала свекровь.

Медсестра выдала Марине казенное вафельное полотенце со штампом и одноразовые бахилы. Марина разделась и легла. Ноги были в мурашках.

– Беременность четыре недели, – сказала врач.

Марина вышла из кабинета с кучей листочков – направления на анализы, УЗИ и еще куда-то. Марина вернулась домой и расплакалась. Хотелось позвонить подружке и все рассказать. Но Никита был прав – подруг у Марины не было. Она перестала с ними общаться, когда вышла замуж. Точнее, само собой получилось, что перестали общаться. Им не нравился Никита, Никите не нравились Маринины подруги. Ритку, с которой, по легенде, встречалась регулярно, не слышала уже больше года. Даже с днем рождения не поздравила. Забыла. Марина нашла свою старую записную книжку и набрала номер Риты. Никто не ответил.