Алексей Иванов - Ёбург

Кумулятивный эффект «Нау» состоял в будоражащем сочетании протеста и чувственности: клавишно-саксофонный мелодизм, доходящий порой до сладкой шлягерности, плюс сильный и красивый голос фронтмена Бутусова, брутального секс-идола, плюс обжигающая узнаваемость ярких и реалистичных текстов.

«Скованные одной цепью» звучали сразу как величественный гимн СССР и как прощальный хорал. Драматизм «Наутилуса» был глубинным, а героика – латентна, но это и выкупало граждан Союза, которые ещё сами не понимали, чего они хотят. В 1987 году «Нау» гремел в Москве, Питере, Вильнюсе и Новосибирске, а в 1988-м – уже по всей стране и за её пределами.

Началась наутилусомания. Журналисты боролись за интервью, а в киосках Союзпечати продавались календарики с «Нау». В Свердловске фан-клуб засел по адресу Сурикова, 31. Фирма грамзаписи «Мелодия» поспешно выпустила диск-гигант «Князь тишины», и на диске бэк-вокалом сама Пугачёва шептала: «Доктор твоего те-е-ела…» Рок-деятели ругали «Наутилус» за то, что тот полез в попсу, где царил «Ласковый май», а «Нау» реально желал всех сделать, как и положено рокерам, а не диссидентам. Он реально желал успеха, лучших рекорд-студий, шоу, клипов, телеэфиров и прочего, что должно быть у короля топ-листов.

«Нау» собирал десятки тысяч зрителей, а капиталов не нажил. Слава была важнее. Но группу раздирала разница в стремлениях лидеров. Бутусов хотел в студию, Умецкий – в турне, а Кормильцев – в андеграунд. Компромисса не нашли. И 22 ноября 1988 года Вячеслав Бутусов объявил о роспуске «Наутилуса».

Это в зените, это на пике!.. Поклонники взвыли от горя и недоумения. В зелёном огне сценических прожекторов «Нау» пролетел над всеми, как страшный и прекрасный демон, – и сорвался с орбиты, удаляясь в космос. Хотя уже стало ясно: эта музыка будет вечной, даже если никто не сможет менять батарейки.

«Наутилус Помпилиус»: 1989 год

В 1989-м ЦК ВЛКСМ наградил «Наутилус» премией Ленинского комсомола. Это как бы свидетельствовало о «широте взглядов» комсомольских бонз. Кормильцев, нонконформист, от премии отказался. Бутусов спокойно перечислил свою премию в Фонд мира. А Умецкий явился на церемонию, получил деньги и потом купил белый «Линкольн». Прежнего единства музыкантов больше не существовало.

В конце 1989 года Вячеслав Бутусов уехал в Ленинград, а Дмитрий Умецкий – в Москву. Умецкий постепенно исчез из новостей и эфиров, хотя оказался вполне успешен в медиа: он работал как автор, ведущий и редактор на телевидении и в газетах, делал сольные альбомы. Но рок миновал, наступили попса и шансон.

А Бутусов в Ленинграде возродит «Наутилус». Ленинградский «Нау» обретёт новое звучание – жёсткое, гитарное. Прежняя «социальность» текстов сменится символизмом и аллегоричностью. Поначалу публика не примет обновленного «Нау», но Бутусов продвинет свой проект очень профессионально. На живых концертах новые композиции будут сочетаться с проверенными хитами, со свердловской гвардией будет записан мощный студийный альбом «Чужая земля», закрутится ротация на FM-станциях. В конце концов Бутусов и новый «Нау» проломят стену неприятия и войдут в хит-парады. Но второго катарсиса уже не случится.

Ленинградский «Наутилус» проведёт на плаву восемь лет. Споры музыкантов развалят и эту группу. В 1997 году после альбома «Яблокитай» Бутусов решит, что «Нау» исчерпал себя окончательно. «Наутилус» совершит прощальный тур, потом экипаж откроет кингстоны, и легенда уже навсегда растворится в вечной музыке.

Вячеслав же Бутусов жив, слава богу, и здоров. Он в Питере. В 2001 году из ветеранов рок-революции он создал группу «Ю-Питер». Ещё он пишет саундтреки к фильмам (сочинял преимущественно для картин Алексея Балабанова), издаёт книги и вообще активно работает. Профессиональным признанием обоим незабвенным «Наутилусам» служат два трибьют-альбома, а Бутусов в 2011 году стал кавалером ордена «За заслуги перед Отечеством».

Поэт Илья Кормильцев

Без Ильи Кормильцева советский рок был факультативным и маргинальным явлением позднего «совка». С Ильёй Кормильцевым советский рок ненадолго стал мейнстримом и навсегда – мощным финальным аккордом советской культуры. Для столь значимой смены статуса хватило десятка-другого стихов Кормильцева.

Илья Кормильцев

Илья Кормильцев родился в 1959 году в Свердловске. Учился в английской спецшколе. В 1981 году закончил химфак Уральского университета. Пока ещё был студентом, сошёлся со свердловскими рокерами и после УрГУ начал писать тексты для группы «Урфин Джюс» и для Егора Белкина с Настей Полевой. В 1983 году Кормильцев познакомился с Вячеславом Бутусовым и Дмитрием Умецким.

Потом он скажет, что «Наутилус» для него был компромиссом, необходимым для того, чтобы общаться с публикой, – хотя и плодотворным компромиссом. Но всё равно звучит как-то нехорошо. Кормильцев был непростым человеком. Интеллектуал и просто умница, сноб, внешне – интеллигентный пижон с ясной красивой речью и в стильных очках. Но внутри сидел дьявол, докручивающий общение до конфликта.

Илья Кормильцев был ироничен и скептичен. Критичен по-герценовски. Как Набоков, англоман. Эдакий рок-Чаадаев. Подобно Бродскому, с советской властью Кормильцев имел «стилистические расхождения», и гражданским протестом маскировал эстетский протест. Его стихи тех лет были не совсем уклюжи, но в музыке они раскрывались, как птицы в полёте, и слепили яркостью метафор, оглушали звучанием – вроде страшного рыка аллитераций в «Скованных одной цепью»: «Здесь бр-рошены ор-рлы р-ради бр-рой-лер-рных кур-риц!»

Чудовищные реалии у Кормильцева были аргументом социальной претензии к обществу: там, где существует такое вот дерьмо, неправильно вообще всё-всё-всё. Кормильцев смело и безжалостно вводил в высокую поэзию низменный, даже отвратительный быт, и это стало родовой чертой новой уральской лирики:

С «Наутилусом» Кормильцев порвал отношения в 1989 году, когда группа получила премию Ленинского комсомола. Кормильцев категорически отказался от денег, побрезговал даже в руки взять. Потом он объяснит свою конфронтацию с любым официозом: «Из гнева поэтов политики куют себе капиталы». До 1992 года Кормильцев жил в Екатеринбурге, издавал журнал «Мы и культура сегодня», но дело не пошло, и Кормильцев уехал в Москву. Время «Рок-н-бурга» миновало.