Наталья Волнистая - Девять дней в июле (сборник)

В смысле, как ты попала на свадьбу в дом его родственников? Просто услышала, что в том доме будет свадьба, и пошла, делов-то!

Нет, это просто невозможно, я не могу написать, что родители невесты – атеисты, что судья подумает о Европе? Я лучше напишу, что они религиозные евреи, так лучше. Ну вот видите, что бы вы без меня делали? Теперь ваше досье судье показать не стыдно.

Досье надо было отнести на подпись какому-то важному начальнику, который куда-то свалил по своим важным начальниковским делам. Шеф полиции то бледнел, мечтая слиться со стеной, то, наоборот, краснел под цвет марокканского флага и только разводил руками, как Рабинович с арбузом. Еще предстояло ехать с досье в Агадир за последней печатью. Самир вызвал Азиза и Мунира по мобильному телефону, первого для компании, а второго, чтобы увести Мариам, потому что она нещадно действовала ему своей ловлей мух на и без того издерганные нервы. Через час стало ясно, что в Агадир ехать уже было поздно; оставалось только отправиться туда в 5 утра, приехать на место к восьми и быть первыми в очереди.

Еще через два часа они забрали из Интернет-кафе Мунира и Машу, уставших, голодных и совершенно счастливых, – в самом деле, пускай Самир и Азиз выбивают бумаги и печати из злобных бюрократов, а им и в виртуале хорошо. Самир начал было ворчать по этому поводу, мол, она все еще хочет за него замуж или ей попросить политического убежища в Интернет-кафе, и будет всем счастье? Мариам в ответ стала помахивать пальчиком перед его носом, мол, как ты мог, муж мой и отец моих детей, ты забыл, что тебе доктор сказал? И вообще, куда ты меня такую культурную и образованную привез? Где достопримечательности? Где экзотика, наконец? Самир огляделся по сторонам и гордо показал на маленького белого козленка, бегущего за маленькой черной девочкой. Он уже успел забыть, с каким количеством козлов ей приходилось иметь дело на работе.

«Экзотика будет сегодня обязательно! – пообещал Самир. – Моя мама пригласила двух женщин, чтобы они разрисовали тебе руки и ноги хной – наш уникальный сахарский дизайн!»

В доме кишмя кишели тетки в разноцветных покрывалах, но Аиша на всякий случай, чтобы никто не сглазил, провела сына с невесткой наверх незамеченными. Марокканцы действительно очень боятся черной магии. Все знают, что это страшный грех, но, тем не менее, многие пользуются услугами колдунов и ведьм. Особенно подвержены воздействию этой напасти женихи и невесты – ведь к ним подходит столько народа, что заметить, не срезал ли кто кисточку с желлябы или не снял ли с плеча упавший волос, практически невозможно.

Среди теток, как орел в курятнике, сидел второй брат Аиши, дядя Абдулла по прозвищу Шайтан. Почему Шайтан? Да характер у него такой. Как-то Абдулле кто-то подарил бутылку шотландского виски. Хадис о том, что запрещенный продукт надо вылить на землю, а емкость пригодится в хозяйстве, он или не знал, или посчитал недостаточно креативным решением, поэтому передарил бутылку Аише, сказав, что это аргановое масло из Европы.

Надо сказать, что аргановое масло – продукт уникальный. Аргановое дерево растет только на юге Марокко, а получаемое из его плодов масло богато антиоксидантами и используется в косметической промышленности для изготовления кремов либо в чистом виде как средство для укрепления и роста волос. Те, кто может это себе позволить, едят это масло просто с хлебом либо добавляют его в кускус.

Короче, Аиша налила на башку скотч, замотала сверху шалью и стала ждать, когда волосы похорошеют. Вошел полковник.

– Аиша, чем это от тебя так воняет?

– Это не воняет, это аргановое масло из Европы.

– Какое аргановое масло из Европы, его в Агадире производят.

– Может, в Агадире производят, а в Европе красиво упаковывают?

– А почему оно так воняет?

– Потому что, – сказала Аиша с умным видом – в Европу они экспортируют чистое масло, а для нас разбавляют!

– Аааа, вот в чем дело!

Рашид, как более опытный, сразу понял, откуда ветер дует.

– О, мать моя, почему от тебя алкоголем несет?

– Какой такой павлин-мавлин? Это мне Абдулла масло аргановое из Европы подарил.

– Дай посмотрю. Вот смотри, написано же: «Скотч виски».

– Фуууууууууууууу! Вот шайтан! А я эту гадость еще в кускус собиралась налить!

Абдулла всегда имел виды на Самира для своей красавицы-дочери. Самир рассудил, что красота – веская причина для выбора суженой, и у девушки действительно, не сглазить бы, самая большая задница во всем городе, но, поскольку он любит поговорить, а с задницей разговаривать хоть и возможно, но очень однообразно, вежливо отказал за отсутствием у нее диплома о высшем образовании. Дядька страшно обиделся и не разговаривал с Самиром пять лет, но в тот день усмирил гордыню и явился посмотреть, кого он все-таки выбрал. А вот жена его с ним не явилась. Практически в каждой семье есть родственница, которую никто терпеть не может. В семье Самира это жена дяди Абдуллы.

Аиша ее не любит за снобизм. Как женщина очень верующая, она считает высокомерие грехом не на словах, а на деле, поэтому трапезничает за одним столом с прислугой, а данная особа, зайдя в гости, выгоняет всех недостойных сидеть с мадам, то есть с ней, за одним столом, на кухню, чем доводит женщин, привыкших в доме Аиши к égalité и fraternité [7], до слез.

Полковник вообще никого не любит просто так. Чтобы ему понравиться, нужна причина, часто экзотическая. Мариам он полюбил за автомат Калашникова и за то, что русские Наполеону и Гитлеру задницы надрали, а ту тетку полюбить было не за что.

Самир на нее обиделся, потому что она не пришла на церемонию росписи его невесты хной, потому что это было устроено спонтанно и негламурно. За него впоследствии отыгрался полковник, явившись на свадьбу ее старшей дочери без подарка. Когда его спросили, мол, не затерялся ли где конвертик, а может, он забыл его отдать, полковник ответил: «Ты не поздравила моего сына, поэтому я к вам пришел не поздравить, а пожрать».

Но вернемся к церемонии росписи невесты. На полу были разложены одеяла и подушки, а две женшины-рисовальщицы уже смешивали хну. Одна села у ног Мариам, а другая сбоку от нее, а еще две тетки играли роль биовентиляторов, встав по бокам с опахалами. Вскоре у Мариам затекли даже те мышцы, о существовании которых она и не подозревала. Но самое страшное ждало ее впереди. Представьте себе, что вам водят то-оненькой кисточкой по подошве ноги? Представили? Добавьте к этому невозможность двигаться и позвоночник, изогнутый синусоидой, сдвинутой неизвестно на сколько пи.

Через десять минут тетка не выдержала и пошла за Самиром, чтобы он подержал невесту и не давал ей дергаться, но тот, как назло, вспомнил, что он – жених, и отправился с отцом в баню. Тогда на помощь пришел Рашид, как наиболее подходящий по весу. Он просто уселся позади Маши, скрестив ноги, и уперся медвежьими лапами ей в плечи. За ноги ее крепко держала художница, а колени придерживала сестра Аиши, чтобы Мариам не заехала свежеразрисованной пяткой художнице в зубы. Все испортил Рашид, который со смехом, переходящим в стон, опрокинулся на бок, чуть не завалив по закону рычага всю конструкцию, состоящую из Мариам, тети Хадижи и обеих художниц: