Наталья Волнистая - Девять дней в июле (сборник)

Ляля нажала что-то, с хрустом открылся бардачок. Она одним пальцем деликатно пошевелила содержимое. Карта, солнечные очки (быстро заглянув в зеркальце, примерила), какая-то яркая упаковка, конфеты наверное. Пригляделась, покраснела и скорей сунула обратно:

– Как красиво сейчас делают… Интересно, а вкус клубники зачем?

Еще сильнее покраснела, нашарила под картой пачку сигарет, вытащила одну, зажала губами.

«Курить, наверное, очень приятно… Вот сейчас и попробую!»

Вылезла из машины, устроилась на обочине, свесив ноги в канаву, и выпустила дым паровозной струей. Оказалось противно, тошнило.

«Ну одним запретом меньше, – подумала отчаянная Ляля и мысленно поставила галочку в списке безумств. – Курила! И водку пила!»

Она гордо посмотрела в поле. По полю пробирался кто-то маленький. Над маленьким взлетала всякая мошкара и шевелилась высокая трава. Вскоре стало ясно, кто это.

– Миу! – сказал унылый серый котенок, пробуя объяснить свою проблему. – Миссури! Миссисипи! Мячик! Мяяясоооо!

– Киса! – радостно сказала Ляля.

Кошек у нее тоже еще не было. И собак. И морских свинок. В их доме не привечали животных.

– Мясоооо! – с более уверенной интонацией поправил ее котенок. – Микоян! Млеко!

Ляля стиснула котенка в объятиях.

– Миска! – придушенно пискнул он, растопырился и, уцепившись когтями, прилип к животу, как перцовый пластырь.

А тем временем из-за пыльного поворота неотвратимо приближалась Мара. На ее лице было написано отвращение. Она вела за собой заскорузлого, но веселого мужика в бейсболке с надписью: «Valley of the shadow of death». Надпись от частых стирок почти стерлась, а череп и кости, дополняющие жизнерадостный мужицкий облик, стали похожи на рекламу собачьей еды.

– Значит, так! – Мара была резка. – Колесо мне сейчас поменяют, кота выкинь, дальше на дороге паром, паромщик то ли умер, то ли просто дурака валяет, советую найти такси до ближайшего вокзала!

– Марочка, ну пожалуйста, пожалуйста! – У Ляли на глазах были слезы. – Можно я возьму котенка? Я денег дам! И с паромщиком договорюсь, правда!

– Какая я вам Марочка! Почтальонов своих вспомнили? – Тут Мара, очевидно, тоже припомнила, что нала у нее так и нет, а колесо менять надо, и смягчилась: – Хорошо. На ваше счастье, у меня есть уникальная перевозка для домашних животных. Я их тоже очень люблю. – Она криво улыбнулась. – У этой замечательной клетки отстегивается дно. Сажайте котенка туда и идите искать паромщика, будь он неладен.

– Я пойду, пойду! – Ляля уже пихала кота, орущего «Морожено!», в клетку. – Только надо молочка ему купить, хорошо?

– Если он хоть раз обоссыт салон, я его выкину на ходу! – Любительница домашних животных была в своем праве. – А теперь идите, ищите этого дерьмового Харона, обратной дороги нет!

Теперь уже Ляля, скинув тапки, отправилась по пыльной дороге.

За поворотом стояла симпатичная будочка, вроде тех, что бывают на железнодорожных переездах. Вокруг будочки расцветали все цветы, которые Ляля когда-либо видела. Она уже ожидала встретить толстую женщину с полосатым флажком, однако толстая женщина оказалась без флажка и с лейкой.

– Перевозчик? Харитон? Да спит где-нибудь, пьяный. Вы по кустам около парома поищите. Да, тут у нас шлагбаум, чтобы пройти, нужно в автомат кинуть сто рублей монетами. Вы не стесняйтеся, здесь у нас всякие ходят, мы привычные.

Ляля, недоумевая, что ее записали во всякие, пошарила в карманах и опустила в автомат десять десятирублевиков. Автомат крякнул и выдал билет. На билете было написано «В один конец». Шлагбаум поднялся, дергаясь и сомневаясь.

Перевозчика Ляля нашла, действительно, в кустах. Он был пьян, грязен и совершенно отвратителен.

– Билет купила? – спросил он сквозь слюни и отсутствие зубов.

– Купила.

– Одна едешь?

– С котом… ну и водитель.

– Водителя не возьму, с котом разберемся…

– Дяденька, – заюлила Ляля, – водитель тоже в один конец, не вернется, век воли не видать!

Все-таки телевизор делает многое для просвещения масс.

– Ладно. – Паромщик оттер слюни ладонью. – Сажайте своих. Но обратно перевоза нету! Разве договоримся…

Итак, машина Ласточка перевалила через непроходимый барьер и устремилась в далекий путь.

Путь закончился через несколько километров на опушке смешанного леса. Внутри машины что-то страшно заскрежетало, и повалил дым. Мара открыла капот и задумалась. На робкое предложение Ляли поискать пока грибы Мара снова заехала босой ногой по колесу и сморщилась.

– Идите, только учтите – я не буду вашего кота из пипетки кормить, когда он орать начнет. Пусть хоть белкой по колесу ходит в этой клетке дурацкой. Все, у вас есть полчаса. Но не исключено, что здесь мы и заночуем. Так хоть супчику грибного поедим.

– А вы не находите, Мара, что тут пищит кто-то? – спросила Ляля, смущаясь.

– Так грибы пищат, вас ждут! Вперед, не мешайте, может, я сама неисправность выявлю! – И Мара уткнулась в машинные кишочки.

Дед Савелий жил в лесу всегда. И отец его, и дед тоже были лесниками. На зверей Савелий не охотился, но любил побаловать себя ягодами, грибами и травками. Дрова, опять же. За остальным ездил на мотоцикле в сельпо, километров за много. Работа – не работа, а прогуляться по лесу дед любил, с народом местным общался с удовольствием. Болтал с сутулым стариком, который под видом экскурсии все время заводил Савелия в бурелом, да и терялся где-то. Сначала Савелий пытался его искать, но потом понял – балуется старик, хулиганит. Хочет, чтобы лесник заплутал, ха! Посмеялся Савелий, теперь старик с ним частенько у костра посиживает, гулять больше не зовет, а историй интересных знает – тьму-тьмущую.

Еще красотка молодая Савелия, когда он еще и не дедом вовсе был, купаться приглашала в черном торфяном озере. Плечико голое из-за сосны высовывала, манила. Но Савелий, как честный человек, всегда отказывался. Он был женат, и женат надежно. О супруге его мы в этой истории говорить не будем, хотя она, супруга, в общем и целом, без историй не может и во всех обязательно показывается, даже вопреки воле автора. Так что вполне может эта вредная баба высунуться между строк или заглянуть с предыдущей странички. Ежели что, не обессудьте.

Так вот, шел дед Савелий по лесу и углядел в чащобе что-то маленькое беленькое. Подошел – младенец тихий, в газетку завернут. А возрасту этому младенцу дней несколько. Только хотел дед что-нибудь предпринять, да хоть руками всплеснуть, вылетает вдруг со стороны шоссе старушка-одуванчик, кидается к младенцу, нянчит его всячески и спрашивает деда: «Молодой человек, у вас в сумке молока нету?»

Дед только руками развел. Тогда старушка весело говорит: «Вот кошачье-то и пригодится!» – хватает младенца – и бежать.