Надежда Залина - Линия Маннергейма

– Получается – я во всем виновата?

– Давай еще чувство вины в себе развей. Точно дура. Дурища.

– И что мне сделать? К Люсьене сходить и попросить прощения за дурость?

– Это она должна у тебя просить.

– А вдруг это не она сделала?

– Она-она, больше некому. Я тут подумала на досуге… Жаль, что меня там не было. Я бы сразу ее раскусила.

– Я уйду из универа, – заявила Лера.

– Только попробуй! – рявкнула Вика. – Я тебе покажу!

– Ты не представляешь, каково мне будет появиться там. Зачем? Чтобы все за моей спиной перешептывались да пальцами показывали – смотрите, мол, вон воровка идет?

– Очумела? Никто так не думает!

– Ага, так я и поверила. Или ты предлагаешь подходить ко всем подряд и рассказывать весь этот бред про ревность? – Лера усмехнулась. – Прямо Отелло какой-то, а не Люсьена.

– Я придумаю, как вывести ее на чистую воду, – пообещала Вика.

– Как?

– Эх, надо было сразу отдать кольцо на экспертизу, чтобы сняли отпечатки пальцев. И если бы твоих там не оказалось – значит, до кольца ты не дотрагивалась. И следовательно, не могла его стащить.

– Детективов иностранных начиталась?

– Нашли бы знакомых и попросили. Сделали бы, никуда не делись. Но теперь время упущено. Надо рассказать Федору. Он единственный, кто сможет вызнать правду у Люсьены.

– Я бы умерла, но не призналась на ее месте, – сказала Лера.

– Надо рискнуть. Это единственный шанс.

– Я не смогу ему рассказать. Мерзко. Словно пытаюсь оправдаться.

– А я очень даже смогу. Я так расскажу, что сам побежит к Люсьене выяснять подробности!

И Вика постаралась. Федор, услышав от Люси историю с кражей, пришел за разъяснениями к Лере. Та отмалчивалась да твердила одно и то же – не брала, и все. И тут вступила Вика. Федор не просто рассердился, узнав ее версию событий, а прямо-таки пришел в ярость. Он разорался так, что соседи стали ломиться в дверь и спрашивать, не нужно ли вызвать милицию.

Люся такого поворота событий не предвидела. Когда Федор с порога закричал на нее, она испугалась. Бледное лицо, дикие глаза, угрожающий голос. Таким Федора она еще не видела. И не представляла, что он вообще способен на такие проявления. В их паре он всегда был ведомым.

Поначалу Люсьена онемела, но, понемногу придя в себя, тоже принялась орать. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не пришел ее сын.

Вечер выдался напряженным. Они вернулись к разговору лишь после того, как сын лег спать. Закрыли дверь на кухне и старались разговаривать тихо. Люся за это время успела продумать линию поведения. Она упорно отрицала свое участие в деле с кражей: потеряла кольцо, расстроилась, дальше действовала спонтанно. Кольцо нашли в сумке Леры – что же еще ей оставалось думать?

Федор немного остыл, но продолжал упорствовать в том, что Лера не могла украсть. Скорее всего, предполагал он, кольцо упало в сумку с пальца Люси. Они снова заспорили. То, что Федор кинулся защищать ненавистную Леру, окончательно что-то нарушило в Люсиной психике. Она забыла и про линию поведения, и про свой настрой. И стала выталкивать на поверхность все, что накопилось за эти годы, не думая о последствиях. Она обзывала Леру, обвиняла ее во всех грехах, отчаянно-злобно интересовалась, почему Федор так печется об этой никчемной воровке.

– Потому что знаю: Лера не воровка. Она бы такого не сделала.

– Ну конечно! Она же ангел во плоти! Да вы, мужики, при виде свеженькой мордашки голову прямо теряете. Конечно, кто еще ангелочка защитит? Сиротинушку несчастную. А она – воровка.

– Вижу, как ты к ней относишься. И не такое могла подстроить.

– Нет, это она! Я видела.

– Что ты видела?

– Ну… она… что-то поднимала с пола, когда все к окну кинулись. Теперь я точно помню. Как-то поначалу вылетело из головы, а теперь отчетливо вспоминаю.

– Ты теперь что угодно вспомнишь.

– Почему ты мне не веришь?

– Я вижу выражение твоего лица. И помню, как смотрела на меня Лера. Я верю ей.

– Глупый влюбленный павиан! Думаешь, нужен ей? Спасешь ее, а она тебя полюбит? Только она не принцесса на горошине, а червивое яблоко!

– Все, я ухожу.

Федор больше не появлялся у Люси. Через какое-то время она принялась названивать, но он, услышав ее голос, бросал трубку. Люся караулила у дома, около редакции, но, увидев ее, Федор разворачивался и уходил. Похудевшая, постаревшая, с запавшими глазами, она однажды не выдержала и кинулась за ним.

– Нам надо поговорить! Я все расскажу! – И торопливо, боясь, что он не станет слушать, рассказала обо всем, начиная с похода к гадалке. Люся была в состоянии такого исступления, что хоть и старалась подать историю в более выгодном для себя свете, все равно выглядела в ней ужасно.

Федор слушал молча.

– И чего ты добилась?

– Я люблю тебя. И боялась потерять.

– Вот и потеряла.

– Хочешь, я скажу, что кольцо просто упало?

– Леру уже исключили.

– Ты все о ней!

– Она пострадавшая сторона. По твоей подлости.

– Из-за моей любви!

– Ты хочешь сказать, что у вас, женщин, представление такое о любви? Вы, тонкие, ранимые, нежные существа… Я жениться на тебе собирался. Повезло, не успел.

– А Лера?

– При чем здесь Лера?

– Ты так и не понял, что женщины хотят, чтобы их любили? А когда понимают, что не нужны, сходят ума…

– Я тебе говорил, что ты не нужна?

– Такие вещи чувствуешь.

– Жизнь не только из любви состоит.

– Для женщин это главное. Без любви нет смысла жить.

– Не для всех, надеюсь.

– Для всех, не сомневайся. И Лера твоя когда-нибудь тоже…

– Это все?

– Ты сможешь меня простить? Пусть не теперь, а когда-нибудь… потом…

– Не знаю. Сейчас ты должна сделать все, чтобы Леру восстановили.

Люсе даже не пришлось прилагать особых усилий. Все произошло почти само собой.

Лера бродила по городу. Вовсю зеленела молодая листва, цвели тюльпаны, раскрывалась сирень. Это торжество молодой улыбчивой природы приводило ее в отчаяние. Она так любила весну с ее пьянящими запахами и красками, но сейчас, глядя на все это великолепие, едва ли его замечала.

Развитая Викой бурная деятельность не прошла бесследно. Восстановить справедливость, конечно, не удалось, но путем переговоров в деканате Лере хотя бы изменили формулировку – ее отчисляли якобы за неуспеваемость.

А у Вики была запарка. Ей нужно было как можно раньше разделаться с экзаменами, чтобы уехать в Германию. На все каникулы, а может, и дольше. Там у нее обнаружились родственники – нельзя сказать, чтобы неожиданные. Ангелина Карловна, мама Вики, была наполовину немкой.

Лера бродила по Питеру. Город жил своей беспокойной жизнью. Все куда-то спешили – у прохожих был озабоченный вид. Она праздно слонялась среди людей, не понимая, куда все они так торопятся. Что им нужно?