Надежда Залина - Линия Маннергейма

В четвертом по счету таксопарке нужный вызов значился. Василий Петрович помчался в город искать таксиста. Пришлось задержаться там до следующего дня, чтобы выяснить все, что его интересовало. Новая информация полностью оправдала подозрения. Эта чертова докторская внучка влипла по полной программе.

Он гнал свою старенькую «Ниву» обратно в Ярви, выжимая из нее последние силы, и ласково уговаривал потерпеть, не сломаться сейчас, уж потом он подлатает свою красавицу по всем правилам у знакомых спецов. Машина кряхтела, громыхала, но исправно ехала вперед.

Теперь он не позволит себе расслабиться. Девица выложит все, что ей известно. Он прикидывал, как бы половчее выстроить разговор, хотя не был до конца уверен, что глазастая внучка еще не сбежала куда-нибудь. Ну, ничего, далеко не уйдет. Теперь он много знает, не все, конечно, но достаточно. Так что найти ее будет не так уж и сложно. Не матерая преступница, в конце концов.

Василий Петрович свернул с трассы в сторону поселка, вовремя заметив указатель. Фу, чуть не проскочил, облегченно вздохнул он, надо бы разобраться с этим, а то указатель почти не видно. И нечего думать о делах за рулем. Сел в машину – смотри на дорогу, а не занимайся черт знает чем. Подъезжая к поселку, он сбросил скорость, и «Нива» благодарно заурчала в ответ.

Дом доктора был уже совсем недалеко, когда драндулет заглох. Василий Петрович хотел было разразиться гневной тирадой, но рассудил, что это будет несправедливо. «Нива» все-таки довезла его, пусть не до самого конца, но теперь и пешком дойти можно. А ведь могла сломаться где-нибудь на трассе. Нет, все-таки машина заслужила, чтобы показать ее хорошему мастеру. Он аккуратно закрыл дверцу и пошел пешком.

Остановившись неподалеку от дома и закурив, решил для разгона оглядеться. Вкуса у сигареты не было никакого, но это помогало сосредоточиться.

Белозерова копалась возле дома, что-то сажала, вроде бы цветы. Капитан вспомнил, какие здесь раньше росли лилии, много, самых невероятных расцветок и форм. Весь поселок ходил посмотреть, а если получится, то и взять на развод. Когда же это было – лет сто тому назад?..

«Интересно, – подумал Василий Петрович, – если доктор знал все, что должно было случиться, может, и эту ситуацию он тоже предвидел?» И вспомнил пигалицу, которая бегала, еле поспевая за доктором; кто-то даже ему вроде бы сказал, как ее зовут. Какое-то имя было… Значит, Валерия Белозерова и есть та самая пигалица. Точно, доктор же сам представил ее. «Моя внучка. Лера. В меня пошла», – с гордостью показал он худенькую девчушку лет четырех. А Вася тогда даже позавидовал девчонке – повезло ей с дедом, счастливая.

Теперь судьба этой счастливой внучки в его, Васиных, руках.

Следующая мысль, которая посетила его голову, была идиотской. Ему сразу же захотелось отделаться от нее. Но… она уходить не пожелала.

«Может быть, доктор специально подстроил все так, чтобы я оказался здесь, в Ярви, в это время?..»

Бред. Самый настоящий бред.

Лера второй день трудилась, восстанавливая цветник. Сорняки были побеждены еще в воскресенье, и теперь она пыталась обнаружить хоть какие-то остатки прежней роскоши. Раньше здесь, у дома, цвели лилии. Они разрастались с такой бешеной скоростью, что бабушка едва успевала их рассаживать. Лера помнила, что ей, маленькой, лилии казались настоящим лесом. Растения парили где-то в облаках, за несколько месяцев вырастая намного выше, чем она сама, пятилетняя. Пытаясь понюхать приглянувшийся цветок, она вынуждена была подниматься на цыпочки, чтобы дотянуться, и все равно лилии были выше. Они, такие красивые и гордые, сияли где-то на недоступных ей вершинах. И любовь к лилиям сохранилась у нее до сих пор. Она выделяла их среди всего цветочного царства как нечто особенное.

Обнаружив, что вместе с сорняками можно повыдергать и цветы, Лера решила, что необходимо найти способ опознавать их. В доме не было никаких руководств по выращиванию цветов, и она полезла в Интернет, благо там любой информации навалом. Покопавшись какое-то время, она нашла все, что было необходимо, и даже более того. Ей удалось пообщаться с энтузиастами-любителями и договориться о покупке новых луковиц. То, что со временем должно было превратиться в клумбу, пока представляло собой жалкое зрелище. Редкие тощие росточки посреди голой земли совсем не походили на великолепные экземпляры, представленные в Интернете. Но начало было положено.

Женщина, которую Лера увидела на фотографии, никак не шла из головы. Что-то в умоляющем лице погибшей не давало ей покоя. Лера пыталась представить себе, как бы могла выглядеть эта женщина при жизни. Она мысленно хотела увидеть ее смеющейся или улыбающейся, но не получалось. Женщина по-прежнему смотрела на Леру с немым укором, словно ждала чего-то… «А лилии подошли бы ей», – подумала Лера. Представить женщину с букетом этих цветов почему-то было легко. Они казались родственниками: женщина с фотографии и сильные, гордые, но такие печальные цветы.

И еще ее тревожил Собакевич. Он не показывался вторые сутки, а это так на него непохоже. Лера беспокоилась, не случилось ли чего.

Собакевичем она называла пса неизвестной породы, однажды заскочившего к ней на участок. Он появился в самом начале зимы, когда она отправилась наколоть дров для камина. Дровами раньше занимался муж, а она лишь смотрела, как ловко у него получается. Глядя на него, думалось, что это нехитрое дело. Оказалось, нет. Топор постоянно норовил выпрыгнуть куда-то в сторону, а дрова не желали колоться. Крупные поленья разделить на части у нее не хватало сил, а небольшие пытались ускакать, словно Федорина посуда из детского стихотворения.

Лера осваивала азы нелегкого топорного дела и всячески ругалась, пытаясь ухватить нужное движение. В какой-то момент она почувствовала, что на нее кто-то смотрит, а обернувшись, увидела собаку. Псина была симпатичная, только очень уж худая. Причудливая смесь разных пород, какой обычно отличаются дворняги, в данном экземпляре выглядела на редкость гармонично. Длинная, как у колли, морда и выражение полнейшего добродушия могли покорить любого. Грязная густая шерсть неопределенного цвета была немного примята в том месте, где обычно находится ошейник.

«Значит, не бродячая, – подумала Лера. – Чего ж так исхудала?»

– Что, не кормит тебя хозяин? – обратилась она к животному.

– Гав! – словно поняв, о чем речь, ответила собака.