Алиса Ренар - Изольда

Изольда медленно провела ладонью по своему лицу, шее, скользнула по груди и остановилась под нею, ладонью приподняв один округлый холм, потом другой. Глаза девушки нагло уставились на Нурлана, а кончик розового язычка пошло, но выразительно пробежался сначала по нижней губке, потом по верхней.

Лена с грустью взглянула на подругу и отвернулась; если Изольда сейчас же не покинет ее дом, она, наверное, возненавидит и это красивое лицо со змеиной улыбкой, и стройное тело в вечернем туалете, и даже короткие черные волосы, которые еще пять минут назад нежно ерошила крепкая рука певца! Нет, пусть она уйдет! Она причинила невыносимую боль хорошему человеку, и ноги ее тут больше не будет! Лена сама велит охраннику отвезти Изольду туда, куда подруга скажет, или поймать ей такси, но главное – она должна исчезнуть, и как можно быстрее! Потому что самая важная Ленина забота сейчас – это Нурлан, но как теперь успокоить его, совершенно непонятно!

С сочувствием взглянув на мужчину, Лена опешила; все еще кипя от негодования, она с большим трудом поняла, что происходит что-то страшное. Схватившись за грудь обеими руками, Нурлан мягко осел на пол и так и продолжал оседать, тая, как снежная глыба; буквально на ее глазах из крепкого мужчины «в возрасте» он превратился в слабого старика. На обычно гладком лице резко проступили морщины, четко обозначились под глазами болезненно-коричневые круги, уголки губ скорбно опустились вниз, как у Пьеро, и когда Ленка кинулась к мужчине, тот едва мог пошевелиться от боли в груди.

– Господи, Лизка, что же ты наделала! У него сердечный приступ! – с ненавистью взглянув на Изольду, Ленка схватила мобильник и, на одном дыхании набрав нужный номер, прижала трубку к уху. – Ну же, возьми трубку, дяденька доктор, будь дома, ну же!.. А ты чего стоишь? «Скорую» вызывай, живо! Ты меня поняла? Господи, какие же мы дуры, что натворили!..

Зинаида стрелой пролетела через двор, не замечая ни луж под ногами, ни грязных следов шин на асфальте, и, ворвавшись в больничный холл, в растерянности остановилась. Здесь так много народу, и все суетятся, куда-то бегут, переговариваются, плачут, кого-то ищут и теряют. Как же она найдет его в этом муравейнике? Может быть, она пришла слишком поздно?.. Нет, только не это!

Тонкий коричневый кардиган неряшливо сполз с плеча женщины, а ее объемная сумка расстегнулась, бесстыдно обнажив внутренности – книжки, блокноты, рулон чертежей, линейки и карандаши… Но она так бежала, и ей некогда было останавливаться и наводить марафет, к тому же, если ей самой безразличен беспорядок в своем внешнем виде, то кому до этого может быть дело? Зинаида вообще ни о чем не в состоянии была думать, кроме одного – где-то здесь, в палате кардиологического центра, этажом или двумя выше, лежит человек, который дорог ей, важен, необходим и которого она так сильно любит! Всю дорогу до больницы она твердила как заводная: пусть он будет жив, пусть он не умирает, он должен жить!

– Лена, где он? – Заметив выходящую из коридора Зарецкую, женщина не справилась с волнением и слишком громко прокричала свой вопрос, так, что стоящие в холле люди оглянулись на нее. Но какая ей разница, как на нее смотрят? Лишь бы Лена проводила ее к Нурлану! – Как он? Пришел в себя? Где Иза, она с ним?..

– Нурлан в реанимации, поднимайтесь по лестнице и налево, сразу увидите… Изольда сидит у палаты, ждет, когда ее пустят. Она вам звонила, да? – Лена устало взглянула на мать своей подруги и вздохнула. – Идите, она будет вам рада… Подождите, Зинаида Ивановна! Вот, возьмите, я туда больше не пойду, а вы – наденьте.

– Лена, постой! – Ситникова подняла на Лену несчастные глаза, полные слез, и, бережно приняв из рук девушки белый халат, прижала его к груди. – Скажи мне, ради бога, как это случилось? Вы ведь были втроем? Что… что Изольда сделала, что она ему сказала?! Ответь мне, пожалуйста, Леночка!..

– Изольда сказала, что она его дочь. – Мрачно усмехнувшись, Лена резко повернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Прочь из этого больничного царства, на улицу, там свежий воздух, холодно и можно не думать о носилках, на которых унесли Нурлана, о его лице, белом, как простыня, укрывающая его, и о его руках, из которых тянутся длинные стебли капельниц!.. Прочь отсюда. От Изольды, в голос рыдающей у реанимационной палаты, и от ее матери с шальными глазами. Пусть объясняются друг с другом, а Лена больше в их играх не участвует, хватит!

…Наверное, они просидели так целый час – не отрывая глаз от белой двери с матовым, непрозрачным стеклом и взявшись за руки, как потерявшиеся дети. Зинаида нежно гладила дочку по стриженому затылку, а та, прижавшись щекой к материнскому плечу, нервно вздрагивала от сотрясающих ее рыданий и то и дело смахивала слезы с лица, но они все лились, и девушка ничего не могла с ними поделать.

– А потом мы пошли играть в дартс, разговорились… Мама, я ему нравилась как женщина, я это видела! Наверное, он смотрел на меня и вспоминал тебя, мы же похожи, ты была такая красивая, а Нурлан… Мам, я не знаю, что на меня нашло, мне хотелось сделать ему больно, чтобы он безумно страдал, вспоминая меня… Но я не хотела, чтобы получилось вот так! Мам, ты веришь мне?.. Он не умрет, скажи, мам, ведь он же не умрет!

– Тихо, тихо, тихо… Все будет хорошо, не плачь…

Врачи не пустили Изольду в палату к Нурлану, и она сперва металась по коридору, как раненая тигрица, потом уселась на скамью и сжалась в комок, силясь унять свою тревогу, и даже попыталась поговорить с Леной, однако разговор угас сам собой. Обе не знали, как говорить о том, что случилось в коттедже Зарецких, потому предпочли не затрагивать этот сложный момент, но так как других тем для беседы не нашлось, подруги сдержанно попрощались и расстались. Лена отправилась домой, а Изольда, сгорбившись и обняв сумку, приготовилась к долгому ожиданию…

Ну а потом она позвонила матери. Та очень быстро примчалась на ее зов, и вот теперь ласково обнимает свою бестолковую и несчастную дочь, шепча ей на ухо какие-то бессмысленные утешения, глупые и ненужные, и обе знают, что эти слова ничего не значат. Но мать не может остановиться, и все говорит и говорит, а Изольда плачет и слушает. Женщины, не отрываясь, смотрят на дверь, за которой лежит великий певец… и просто мужчина, о котором они думают!..

На шум в коридоре первой отреагировала Изольда. Шмыгнув носом и судорожно вздохнув, девушка оторвалась от материнского плеча и взглянула на людей, решительно идущих к ним, и даже сквозь пелену слез узнала чету Зарецких. Виктор Андреевич с угрюмым видом надвигался прямо на нее, и девушка похолодела от страха, представив себе, какими словами он выскажет ей сейчас свое презрение и гнев; но мужчина прошел мимо и скрылся в палате Нурлана, даже не удостоив их взглядом. Наталья Григорьевна, коротко посмотрев на Изольду, проследовала вслед за мужем, а вот их спутница, полная казашка средних лет, так резко остановилась возле лавки, словно споткнулась о невидимое препятствие.