Борис Пугачев - Игры желтого дьявола

– Кто его может сделать? Да и чем? Языком? Может, президент сам себя свергать будет? Не смеши, а насчет строительства успокою. Вероятно, просто пролет для дерева велик получился. Почти двенадцать метров. Надо промежуточные опоры поставить. Не хотелось, конечно. Лаги-то там из лиственницы толщиной с полметра. Они за сто лет стали как металлические. Топор отскакивает, но срощены, хотя и очень мудреным шипом. Думаю, в этом месте и провисли. Касым перезвонит – пояснит. Думаю, что проблема решаема.

– У тебя все просто…

– На этом стоим. Наусложнялись уже…

В это время раздался телефонный звонок.

Родик поднял трубку:

– Касым, привет! Докладывай… Я так и предполагал… Не смертельно… На месте надо решать. Я сейчас подскочу.

– Прорабом поехал работать? – иронично спросил Михаил Абрамович.

– А что? У меня наследственность. Дед с прораба на строительстве Балахнинского комбината начинал. Там и мама моя родилась. А уж в стройотрядах я отметился по полной. Первые деньги там заработал. Немалые, кстати. Увидишь, это строительство нам много чего даст.

– Музей зарубежной светотехнической мысли. Кто за такие цены люстры покупать будет?

– Приземленный ты человек, Миша. А имидж? А новое направление?

– У нас этих направлений с твоей легкой руки одним местом ешь. Мобильная телефония тебя ничему не научила?

– Научила. Именно поэтому я и взялся за светильники. Они в каждом месте. Не наградил Бог человека ночным зрением. Это не менее нужно, чем хлеб. А какими светильниками будем заниматься, время покажет. Лиха беда начала! Я побежал. Проявятся Лейтенант или Майор – постарайся меня с ними связать. Скажешь, что хочу обсудить клубные вопросы.

– Опять… Ты же на этом еще летом крест поставил. Сам же смеялся… Хочешь теперь массовиком-затейником стать?

– Миша, дорогой, время стремительно все меняет. Ты же сам только что мне внушал, что в стране переворот. Может, я президентом хочу стать, а клуб как предвыборный трамплин использую.

– Дошутишься. Ты хоть понимаешь, что Верховный Совет – вторая власть. Они могут президента сместить.

– Теоретически. Они и при социализме те же права имели. Многих сместили? Трепалогический это орган. Есть в мире более серьезные силы. Хватит меня в политику втравлять. Привет! Сегодня уже не появлюсь.

Выезжая из двора, Родик подумал: «Миша прав. Надо мне привыкать к анализу политической обстановки. Газеты регулярно начать читать, телевизор смотреть, а то как я взятые на себя перед Комиссией обязательства исполнять буду. Это я перед сотрудниками хорохорюсь, а надо бы с Евгенией Григорьевной связаться. Дело то, может быть, серьезное, требующее какого-то реагирования. С другой стороны, я еще ничего из обещанного ей не произвел. Только наметки. Что ее беспокоить? Если бы была угроза, сама бы меня дернула».

Родик въехал во двор ремонтируемого здания, но припарковать машину не смог. Двор был завален строительным мусором.

«Сейчас Касым получит, – переключил мысли Родик. – В центре города свалку устроил, как в кишлаке. Владимир Александрович тоже хорош. Трудно с ним будет! Похоже, сломали его. Лишили хватки и инициативы, а может, и всегда он таким был».

Родик развернулся и поставил машину около якоря, украшающего вход в кинотеатр «Новороссийск». Выйдя, он огляделся в поисках запрещающих знаков, но ничего похожего не заметил.

Касым встретил Родика у входа.

– Салом, ты чего бардак развел? Не пройти, не проехать. Административную инспекцию ждешь? Из твоей зарплаты штраф вычту, – еще издалека возмутился Родик.

– Ассалому алайкум, Родион Иванович, не наша вина. Демонтировать много пришлось. До нас все ремонты делали друг на друга. По пять-десять слоев снимали. Да еще эти печи… Сегодня уже четыре контейнера увезли.

– Ладно, пойдем посмотрим.

Войдя в помещение, Родик ужаснулся и застыл в дверном проеме, боясь двигаться дальше.

Потолок, зияющий огромными дырами, через которые было видно небо, грозил вот-вот обрушиться. Его удерживали лишь консольно свисающие обрезки массивных деревянных балок, ранее опирающиеся на печные конструкции, а сейчас закрепленные только заделкой в стенах.

– Понятно, почему при социализме печи не трогали, – констатировал Родик. – Ты когда первую печь снес – не увидел, что лишил конструкцию опоры? Срочно установи временные подпорки!

– Материала нет. Стены толстые. Лагу крепко схватили. Мы пытались их сдвинуть. Не получилось. Выдержат.

– Не умничай. На Аллаха надейся, а сам не плошай. Гони своих нукеров во двор. Пусть старые доски пола сколачивают и с шагом метр подпирают. А завтра домкратами перекрытие поднимешь и ферму подведешь.

– Ферма варить надо из железа.

– Естественно. Закажи двутавр и лист.

– Хоп. Двутавр какой?

– Не меньше двадцать шестого номера, а лист восьмерку-десятку.

– Хоп. Сейчас заказ буду делать.

– Подожди. Эскиз прикинем. Обопрешься на стены. Вот так… Ясно.

– Хоп. Метров девяносто нужно. Я пошел.

– Стой. Сначала подпорки временные поставь, а потом все остальное. Ты печные фундаменты зачем до земли разобрал? Домкраты на что опирать будешь?

– Не получилось, муаллим [14] . Они развалились. Старые, на глине сложены. Как на них все держалось, Аллах только знает! Им больше ста лет. Вот денежки нашли прошлого века.

Касым протянул Родику две блестящие, словно их специально чистили, монетки.

Родик взял и тут же узнал царские пятирублевки золотой чеканки.

– Много таких денежек нашли? – иронично спросил он.

– Большую косушку [15] насобирали. Они в тряпке между кирпичей валялись.

– Куда дели?

– В мусор бросили. Зачем нам столько медяшек? Это я для детей взял. Пусть на монисту привяжут.

– А то, что они так блестят, не удивило?

– Мелочь всегда блестит.

– Знаешь, сколько такая «мелочь» стоит?

– Ничего не стоит.

– Ошибаешься! Это золотые монеты. Царские пятирублевки. Каждая долларов пятьдесят стоит.

– Какое золото? Не шутите, Родион Иванович, они же легкие, а золото тяжелое.

– Не сомневайся, Касым. Я в таких делах не ошибаюсь.

Рабочие, уже направившиеся во двор сколачивать подпорки, услышав разговор, остановились. Один из них задумчиво произнес:

– Я помню, куда мы их выбросили. Сейчас найдем.

С этими словами он выбежал из помещения. Остальные, включая Касыма, последовали за ним.

– Сначала потолок подоприте! – крикнул им вдогонку Родик, но никто его уже не слушал.

Ничего не оставалось, как последовать за всеми. Во дворе Родик застал живописную картину. Таджики прыгали с одной кучи мусора на другую, делая на родном языке предположения о местонахождении клада.

– Касым, прекрати это безобразие, – потребовал Родик. – Никуда ваши драгоценности не денутся. Сначала подпорки сделайте, а потом хоть до утра ищите. Буратины хреновы!