Борис Пугачев - Игры желтого дьявола

Родик откинулся на спинку кресла и, потянувшись всем телом, обвел офис взглядом. Сотрудники давно разошлись. Перебрав бумаги на столе и не найдя ничего срочного, он решил закончить рабочий день, но тут зазвонил телефон. Приятный женский голос попросил позвать Жмакина Родиона Ивановича.

– Это я. Здравствуйте.

– Очень приятно, Родион Иванович. Ваш заказ по журналу «Нуклеа инжиниринг» выполнен. Можете завтра с десяти до двенадцати его забрать.

Это были кодовые слова, которые Родик передал через Алпамыса.

– Спасибо. Обязательно к вам приезжать или возможно прислать курьера ко мне в офис?

Это был отзыв. Далее должно было последовать еще два кодовых слова.

– Мы пришлем курьера, но только в пределах Садового кольца. Назовите адрес.

Кодовыми словами было «Садовое кольцо», и, успокоившись, Родик назвал адрес салона, уточнив:

– Желательно, чтобы курьер приехал между десятью и одиннадцатью утра. Найти меня будет легко в помещении, где продают светильники. Пусть спросит любого.

– Хорошо. Курьер будет. До свидания.

Нажимая на рычаг телефонного аппарата, Родик внутренне усмехнулся: «Конспиратор хренов! Как в плохом детективе. Зачем все это нужно? Если я кого-то интересую, то уже в Англии засветился. Да и нет в моей деятельности криминала. В конце концов, все, что я пока делаю, никому и ничего, кроме пользы, не приносит. Обязательств я не давал, государственные тайны не разглашал, хотя что сегодня считается секретом, неясно. Все стало достоянием общественности. В закрытые города иностранцы шляются, как к себе домой, а засекреченные физики переписывают отчеты особой важности в американских и европейских ядерных центрах. Получают за это командировочные от своей страны и мелкие подачки от бывших врагов. Может, состояние общества теперь и есть настоящая тайна России. Тогда надо всех журналистов арестовать… Чушь! Интересно, что за послание мне пришло?»

Он посмотрел на кипу сложенных документов и решил убрать их в сейф. Ключа на месте не оказалось. Вероятно, Михаил Абрамович, как это уже не раз случалось, забрал его с собой. Чертыхнувшись, Родик сложил бумаги в портфель, оделся и, выйдя на лестничную площадку, стал запирать входную дверь.

Это он помнил четко. Все остальное было недоступно его пониманию, поскольку сейчас он лежал на боку и видел только разноцветные, местами выщербленные метлахские плитки и кусок грязной стены. Он попробовал пошевелиться. Боль пронзила голову, уйдя куда-то в спину. Родик поднес руку к лицу и определил, что очки на месте. Поправив их, сжал виски, а затем провел пальцами по слипшимся волосам и нащупал болезненную шишку.

Он приподнялся и, превозмогая слабость, оперся на колено. Потом осмотрелся и определил, что находится на лестничной площадке своего офиса. Невдалеке валялась его шапка. Он медленно дополз до нее и попытался надеть. Это доставляло только мучения. Тогда он попробовал встать. Образовался какой-то круговорот, заставивший его облокотиться на стену. Подступила тошнота. Он сделал глубокий вздох, но это не помогло. Его начало рвать, и в глазах потемнело. Однако вскоре пришло облегчение, хотя голова продолжала сильно кружиться. Родик, сделав несколько шагов, ухватился за дверную ручку и попытался проникнуть в помещение, но понял, что замок заперт. Пошарив в карманах, нашел только ключи от машины и направился к лестнице. Тут что-то звякнуло под ногой. Приглядевшись, различил знакомую связку ключей. Он присел и постарался их взять, но это никак не удавалось. Родик тянул к ним руку, а неведомая сила валила его на спину, и он, цепляясь за стену, с трудом восстанавливал равновесие. Наконец связка оказалась у него в руках. Попасть в замочную скважину оказалось еще сложнее, но он справился. Потом смог дойти до телефона и набрать домашний номер Михаила Абрамовича.

Говорить было трудно. Язык плохо слушался, а каждое слово отзывалось болезненным эхом.

Следующее, что он увидел, было склоненное над ним лицо Михаила Абрамовича.

– Ну и напугал ты меня, – услышал Родик доносящиеся издалека слова.

– Миша, где я?

– В офисе. Сейчас «скорая» приедет.

– Что случилось?

– Не знаю. Нашел тебя здесь. Ты мне позвонил… Да лежи… У тебя вся голова в крови. Сам мне поясни, что произошло.

– Говоришь, звонил? Да, помню. А дальше… Помню, как очнулся на лестнице.

Родик напрягся, стараясь что-то еще извлечь из сознания, но, кроме пронизывающей головной боли и очень неудобной позы, ничего не почувствовал. Попытка перевернуться на бок удалась. Он уперся лбом в холодный металл ножки кресла и ощутил небывалое удовольствие. Полежав в таком положении, он, несмотря на причитания Михаила Абрамовича, ухватился за подлокотник и встал. Михаил Абрамович поддержал его. Родик отстранился и уселся в кресло.

– Ху-у-у. Башка трещит… Верно, кто-то мне заехал. Где мои очки?

– Держи, я их с тебя снял.

– Где мой портфель?

– Не знаю. Сейчас поищу.

– Болван. А сразу поискать не сообразил?

– Да ты в таком состоянии был…

– Ищи… Постой, а ключи от машины?

– Тебе о здоровье думать надо.

– В норме я. Выгляни в окно. Машина стоит?

– Стоит. Не волнуйся. А вот портфеля не вижу. Милицию надо вызывать. Похоже, тебя ограбили.

– Не надо никого вызывать. «Скорую» тоже отмени. Ограбили, говоришь?..

Родик стал извлекать из карманов их содержимое. Появились ключи от машины, а вскоре на столе образовалась куча знакомых предметов. Среди них был бумажник. Родик открыл его. Деньги и права были на месте. Он обозрел найденное и задумчиво переспросил:

– Ограбили, говоришь?.. А почему ничего не пропало? Даже бумажник не взяли. Ключи от машины тоже. Тебе не странно?

– Спешили, наверное. Портфель схватили и бежать. Или спугнул их кто.

– Возможно. Что же у меня в портфеле было?

Тут раздался звонок в дверь. Михаил Абрамович заспешил в коридор. Послышался звук открываемой двери и стук каблуков. В комнату вошла женщина в белом халате и двое мужчин.

– Что произошло? – спросила она.

– Да вот… Голову разбили, – пояснил Михаил Абрамович.

– Ничего мне не били. Я сам споткнулся и о тот угол ударился, – сообщил Родик. – Ничего страшного. Я уже хорошо себя чувствую.

– Пили? Давайте посмотрю… Судя по одежде, вас рвало. Головокружение сейчас есть?

– Я сегодня не пил. Все нормально. Это Миша панику развел. Не надо было вас беспокоить.

– Рана глубокая. Надо госпитализировать. Сейчас обработаю и в больницу.

– Никуда я не поеду. Йодом помажете и все. До завтра заживет.

– Так нельзя… Черепно-мозговые травмы очень коварны. Надо обследоваться и отлежаться. Возможны эксцессы.

– Я же сказал, что не поеду. Спасибо. Если надо, то подписку дам.