Елена Давыдова-Харвуд - Английская свадьба

Короче, Джеймс решил не откладывать все в долгий ящик, а, пока я болтала с Москвой по телефону, пошел и лицензию оплатил. После этого мы радостно включаем телевизор, и я тут же с недоверием слышу новость, что на мусорных бачках теперь планируется устанавливать микрочипы – определять, что туда бросают, и штрафовать тех, кто нарушает правила и бросает что-нибудь не то. И еще – что одну даму местный совет недавно оштрафовал на 1000 фунтов за то, что она выставила мусорный бачок на тротуар в неположенный день. Не зря я все же брошюрку про мусор сегодня читала!

Мы с Джеймсом болтаем о том о сем и как-то решаем, что неплохо было бы понять, кто сколько весит. Я со знанием дела объявляю, что вешу 57 кг. Джеймс почему-то задумывается – и тут выясняется, что он знает, сколько весит в стоунз, то есть в камнях (это здесь единица измерения веса такая), а килограммы для него – лишние осложнения жизни. И вот он перевел мои килограммы в фунты, потом прикинул, сколько фунтов в камне (стоун), – и, судя по всему, совершенно запутался, потому что объявил: “Этого не может быть!” Тогда мы сделали наоборот: свой вес в камнях (стоунз) он перевел в фунты, потом в килограммы – и опять получилась чушь. Под конец он начал ворчать про все эти континентальные штучки, и в процессе я с удивлением узнала, что, например, и английская тонна раньше весила вовсе не 1000 кг, как это стало только с введением здесь метрической системы. А весила она 20 раз по 112 фунтов, то есть 0,9842 нормальной русской тонны! “К счастью, это дело прошлого”, – подумала я. А в ванной у Джеймса обнаружились весы, которые, как мы выяснили к обоюдному удовольствию, регулируются: хочешь – взвешивайся в килограммах, а хочешь – в камнях.

Собираемся мы вечером в театр, и, уходя из дома, Джеймс кладет ключ под коврик. Я на него смотрю с изумлением, а он невозмутимо заявляет: “Я всегда так делаю! Мы же не в пустыне – тут соседи кругом…” Тогда я из любопытства повнимательней изучаю его входную дверь. Обнаруживается, что она – хлипенькая деревянная, полая внутри, с одним маленьким замочком. И, заметьте, без ручки! Смотрю на соседскую дверь – то же самое: ну не устанавливают они ручки на дверь – ни снаружи, ни изнутри. Я начинаю размышлять на эту тему и не могу решить – из экономии это или просто традиция такая. Позже обращаю внимание, что на некоторых дверях у соседей ручки все же есть – но почему-то даже они приделаны не с краю, у замка, а в середине двери, и тянуть за них страшно неудобно.

Мы выходим на улицу, и недалеко от дома Джеймс показывает мне табличку, на которой написано “Neighbourhood Watch” (“Соседи не дремлют”, или “Соседский дозор” в моем переводе), – вот, мол, говорил же тебе про соседей! И объясняет, что табличка эта – специально для воров. Их на всякий случай предупреждают: все, кто живет поблизости, следят за домами друг друга и, если что не так, сразу позвонят в полицию. После Москвы как-то все это не очень убедительно, но ему лучше знать…

Приходим мы в маленький местный театрик на современный балет. У стойки бара перед спектаклем народ заказывает напитки и легкие закуски. Никакого намека на меню (а соответственно и на цены) здесь нет. При моем заявлении, что я еще не уверена, чего хочу, и поэтому не мешало бы заглянуть в меню или хотя бы в карту вин, на меня за стойкой так вытаращили глаза, будто я попросила о чем-то совершенно неприличном. После извинений, которые принес Джеймс, объяснив, что я иностранка, мне путано разъяснили, что где-то там на стене можно найти листок с прейскурантом, – но, разумеется, его никто и никогда не смотрит. Я, ради любопытства и из вредности, его отыскала. Да, есть – мелким шрифтом, с подписью и печатью. Но все англичане притворяются, будто его на самом деле нет, и цены и ассортимент их совершенно не интересуют. И все без исключения заказывают свой бокал вина или пинту пива (примерно пол-литра по-нашему).

В зале театра мужчин оказалось столько же, сколько женщин. Я тут же на минуту представила московский театр с не VIP или не премьерным показом…

А спектакль, против ожидания, оказался изумительным: смесь балета, йоги и капо-эйры. Я смотрела затаив дыхание и, когда Джеймс задремывал, пихала его в бок. Он при этом возмущенно оглядывался и заявлял: “Ты что мне все время смотреть мешаешь?”

А потом мы шли домой, и я размышляла, что все не так уж плохо, и даже здесь можно как-нибудь прижиться, раз в этом захолустном городишке показывают такие замечательные спектакли.

Обогрев квартир по-английски. Как здесь пьют чай. “Кто же ест сыр на завтрак?!” Чатни. Что такое мармелад. Свонедж – это town. Избушки у моря. Пляжные забавы по-английски. Сажать магнолии надо аккуратно! Паб для англичанина – святое. Имбирное пиво, сидр и вино, разбавленное водой. Некоторые правила поведения в пабах. Зачем здесь ходят в библиотеку. Местная барахолка. Яблоки, “несъедобные в сыром виде”. Английский фольклор

На следующее утро я проснулась от холода в доме. Нехотя вылезла из постели – проверить датчик с регулятором температуры, который приметила на стене еще накануне. Так и есть: Джеймс поставил его на 12 °C! Я к этому моменту догадывалась, что англичане на обогреве квартир экономят и ставят термостаты на низкую, по нашим меркам, температуру, а на ночь снижают ее еще больше. Некоторые, правда, программируют их так, чтобы те включались и нагревали дом на несколько градусов минут эдак за двадцать до пробуждения хозяев или их прихода домой. У Джеймса же дома такой роскоши, к сожалению, нет… Я впоследствии как-то мягко намекнула ему, что у нас в России дома зимой всегда тепло. Он тогда страшно разволновался и заявил, что это абсолютнейшее варварство и недопустимая трата энергии. И я скромно умолчала, что в моей квартире в Москве зимой бывает так жарко, что иногда приходится на ночь открывать окошко…

Позже выяснилось, что многие дома здесь по-прежнему обогреваются нефтью или каминами. Правда, обычно вдобавок к этому все же имеют газовое отопление (это которое через термостат). Кроме того, сейчас модно заводить специальные плиты-печки. Они похожи на обычную электрическую с плоским верхом, только очень большую, и особенность их в том, что они постоянно включены. Работают они от угля, или газа, или нефти, или электричества. Называют их “Арго”, или еще “хранилище тепла”. На них готовят, они же могут согревать воду и гнать ее по батареям. Раньше они были только в очень больших домах и топились только углем. Потом владельцам надоело возиться с золой, остающейся после сгоревшего угля, и многие стали пользоваться нефтью – теперь же из-за цен на нее они о своем решении весьма и весьма сожалеют.