Олег Рой - Искупление

– Да я бы и не стал рассказывать, – чуть замешкавшись, отвечал Юрий, – если бы не описание одного из этих людей. Того, в которого стреляли. Высокий темноволосый мужчина средних лет, в дорогом пальто, на шее – шарф с ярко-зеленым орнаментом, на левой щеке – крупная заметная родинка. Тебе никого этот портрет не напоминает?

– Напоминает, – вынужден был согласиться Сергей. – Очень похоже на Станислава Михайловича. У него тоже родинка на левой щеке… И зеленый шарф. Так где, ты говоришь, этот киоск?

– На Тверской, через три дома от дома твоего шефа. Не многовато ли совпадений?

– Слушай, я что-то ничего не понимаю, – Сергей поднес руку ко лбу, пылавшему точно при температуре сорок. – Но кто же мог в него стрелять? Полицейский?

– В том-то и дело, что нет. Просто парень из толпы. И пистолет, как уверяет дедок, кстати, он бывший комитетчик, был с глушителем. Вот дотошный старикан, доложу я тебе! Представляешь, он даже гильзу на тротуаре отыскал. И не только гильзу, но и пулю. Она, видимо, навылет прошла. Так что не похоже это на разборку в результате заурядной уличной ссоры. Да и не было там никакой ссоры. Просто подошел один человек к другому на Тверской и выстрелил в него из пистолета. Вот такие дела, братан…

Сергей покачал головой и набрал Виктора.

– Когда дежурил у дома Шаповалова, заметил что-нибудь подозрительное? – спросил он, дождавшись ответа.

– Да нет, вроде тихо… Хотя… Постойте, вроде была какая-то мелкая заваруха. То ли кошелек у кого-то вытащили, то ли еще что… Я как раз по следу Станислава Михайловича шел… Вы думаете, это связано? От шефа нет известий?..

– Не твое дело, – ответил Сергей на оба вопроса разом. – Будь готов действовать. – И повесил трубку.

После того как Таня убежала из дома, Стас первым делом открыл канистру с водой и хотел напиться прямо из горлышка, но осуществить это, действуя одной рукой, оказалось крайне проблематично. Тогда он осмотрел комнату, заглянул, подражая Тане, под стол и обнаружил там картонную коробку с разными хозяйственными мелочами, среди которых отыскалось и несколько пластиковых стаканчиков. Выбрав тот, который казался почище, Стас мысленно понадеялся, что Таня, будучи девочкой аккуратной, моет посуду, прежде чем ее использовать, и стал наливать в него воду. Это тоже было нелегко, наверное, треть стакана пролилась на стол, о чем Стас очень сильно пожалел. Кто знает, когда девочка сможет пополнить запасы в следующий раз? Интересно, а сколько стоит эта вода? И остальные продукты, которыми Таня питается? Он вдруг сообразил, что вообще не представляет себе их цены. Сам Стас крайне редко покупал еду и всякую бытовую мелочовку, разве что спиртное или иногда фрукты и сладости. Обычно он ел в ресторанах, а все, что хранилось дома в кухонных шкафах и в холодильнике, закупалось домработницей. Так что теперь Стас даже предположить не мог, сколько стоит вода, которую он сейчас с такой жадностью выпил. Десять рублей? Сто? Пятьсот?

Напившись, он снова лег, завернулся в одеяло и попытался было задремать, но сон упорно не желал возвращаться. Жажду Стас утолил, но теперь ее место заняло чувство голода, ведь он уже почти сутки ничего не ел. Массу неприятных ощущений доставляло и раненое плечо. Чтобы немного успокоить его, требовалось найти подходящую позу, зафиксироваться в ней и не шевелиться – тогда становилось полегче. Но стоило чуть-чуть двинуться, дернуть рукой или хотя бы корпусом, как плечо снова точно обжигало огнем.

Чтобы отвлечься от боли, Стас попытался на чем-то сосредоточиться и стал думать о Тане. С каким пафосом она произнесла это свое «Отработаю!» Смешная… Где она может работать, эта пигалица? Разве что милостыню просить где-нибудь у ворот церкви. Сам Стас принципиально никогда не подавал нищим, будучи уверенным, что на самом деле эти жалкие убогие попрошайки – не что иное, как развитая мафиозная структура, члены которой зарабатывают чуть ли не больше, чем квалифицированные сотрудники в его строительной компании. Оказывается, есть среди нищих и «настоящие», такие, как Таня, которым реально негде и не на что жить. И приходится стоять с протянутой рукой в любую погоду где-нибудь на продуваемом всеми ветрами углу, клянчить у прохожих мелочь, а потом наверняка еще отдавать половину собранного, если не больше, какому-нибудь здоровому бугаю, косящему под инвалида-десантника, который их «крышует»… Стас вроде бы и представлял себе эту картину – и одновременно у него никак в голове не укладывалось, что нечто подобное может существовать не в кино, а на самом деле. Слишком далека от таких сторон жизни была его собственная, до вчерашнего дня столь благополучная судьба.

Станислав Шаповалов относился к той категории людей, которых называют счастливчиками. Ему действительно очень повезло в жизни (да, бывает и такое). Отец Стаса, Михаил Анатольевич Шаповалов, был сыном артиллерийского генерала, героя Великой Отечественной войны. При таком отце Михаилу ничего не стоило получить хорошее образование и сделать блестящую карьеру, а практический ум и отличные способности сильно помогли преуспеть. Он окончил экономический факультет МГУ, быстро продвигался сначала по комсомольской, а потом по партийной линии и к тридцати пяти годам занимал уже довольно солидную должность в Комитете градостроительства. Как раз в этом возрасте Михаил женился. Его жена Лидия происходила из знаменитой творческой семьи, в ее роду было несколько известных артистов, художников и писателей. Первый ее брак с красавцем-мужчиной, яркой и талантливой, но скандальной и быстро закатившейся эстрадной звездой оказался неудачным, после него Лида почти десять лет приходила в себя и залечивала душевные раны, пока не отважилась вновь надеть обручальное кольцо на свой тонкий, аристократически изящный пальчик. Необходимости вить гнездо и обустраивать быт у «молодых», создавших семью на четвертом десятке лет, уже не было – имелись и четырехкомнатная квартира в центре Москвы, и собственные автомобили у каждого, и две роскошные дачи в ближнем Подмосковье, правда, пока еще родительские. Нетрудно представить, что ребенок, появившийся на свет в такой семье, с первых дней своего существования вел жизнь, достойную наследника престола. У него было все, что только можно было пожелать, от дорогих игрушек до регулярного, минимум два раза в год, отдыха на море. Отец стремился воспитать из Стаськи настоящего мужчину, который не уронит честь героической фамилии деда, и потому настаивал, чтобы сын с детства занимался спортом, учился принимать решения и отвечать за свои поступки. Что касается Лидии, начитавшейся модных в те годы книг по педагогике, то ей хотелось вырастить сына гармоничной, разносторонне развитой и образованной личностью , поэтому мальчика уже с трех лет начали обучать музыке, танцам, рисованию и иностранным языкам. И если танцы и рисование у Стаса, что называется, не пошли, то музыку он полюбил всей душой и, в отличие от многих своих сверстников, сам, без всяких понуканий, с удовольствием садился за рояль или брал в руки гитару в перерывах между занятиями в секции борьбы и приготовлением уроков. Учился Стас, разумеется, в одной из лучших московских школ, с преподаванием ряда предметов на английском языке. Благодаря спецшколе и регулярным занятиям с репетиторами к моменту получения аттестата он уже свободно владел английским языком и мог вполне сносно объясняться и читать по-французски и по-немецки.